Энн быстро и ловко приступила к работе.
– У Минни Мей действительно круп, ее состояние тяжелое, но мы видали и похуже. Первым делом надо много горячей воды. Диана, я вижу, что в котелке воды не больше чашки. Я наполню его, а ты, Мэри Джо, подбрось дров в печку. Не хочу ранить твои чувства, но, мне кажется, ты могла бы подумать об этом раньше, будь у тебя чуточку воображения. Сейчас я раздену Минни Мей и отнесу ее в постель, а ты, Диана, принеси кусок мягкой фланели. Я собираюсь дать малышке сначала немного рвотного.
Минни крутила головой, отказываясь от неприятного питья, но Энн не зря воспитала три пары близнецов. Рвотное давали не единожды, а много раз за эту долгую, суматошную ночь, проведенную двумя девочками у постели больной. Янг Мэри Джо послушно выполняла то, что ей поручали – поддерживала в печке огонь и нагрела столько воды, что ее хватило бы на целую больницу детей с крупом.
В три часа ночи Мэтью привез доктора – для этого ему пришлось проделать путь до Спенсервейла. Но большой необходимости в его приезде уже не было. Минни Мей чувствовала себя гораздо лучше и сейчас спала сладким сном.
– Я была близка к отчаянию, – рассказывала Энн. – Минни Мей становилось все хуже, никому из близнецов миссис Хэммонд не было так плохо – даже последней паре. Я со страхом подумала, что ребенок может задохнуться. Рвотное заканчивалось, и после оставшегося в бутылке последнего глотка я сказала себе: это последняя надежда – как бы ни произошло страшное. О своих опасениях я не сказала ни Диане, ни Янг Мэри Джо – не хотела их волновать, они и так измучились за ночь. Но минуты через три малышка сильно откашлялась, и с того момента началось улучшение. Можете представить, какое облегчение я почувствовала, доктор, словами такое не выразить. Бывают моменты, когда слов не хватает.
– Да, понимаю, – подтвердил доктор, глядя на Энн таким взглядом, будто видел в ней нечто, что нельзя выразить в словах. Позже он, правда, нашел слова при разговоре с мистером и миссис Барри.
– Эта рыжеволосая девочка, живущая у Катбертов, исключительно умна. Скажу больше, она спасла вашу малышку – к тому времени, когда я приехал, могло быть слишком поздно. Похоже, кроме способностей, она обладает еще силой духа – удивительной для ее возраста. Не забуду выражение ее глаз, когда она пересказывала мне события ночи и свои действия.
Чудесным, морозным зимним утром Энн возвращалась домой, глаза ее слипались от усталости, ее тянуло в сон, и все же она, не переставая, говорила с Мэтью. Минуя большое, заснеженное поле, они ступили под сверкающую, волшебную кленовую арку Тропы Влюбленных.
– Какое прекрасное утро, Мэтью, не правда ли? Такое ощущение, что Бог создал мир, чтобы себя порадовать. Эти деревья кажутся прямо неземными, словно я могу сдуть их одним дыханием – пуф! Как я рада, что живу здесь, где все серебрится от мороза, а вы? И еще я рада, что миссис Хэммонд родила три пары близнецов, иначе я бы не знала, как лечить Минни Мей. Теперь я жалею, что сердилась на миссис Хэммонд за ее страсть рожать близнецов. Боже, Мэтью, как же я хочу спать. В школу я завтра не пойду. А то глаза у меня будут слипаться и я наговорю много глупостей. Вообще я не люблю пропускать занятия, потому что тогда Гил… другие ученики будут лучшими в классе и опередить их уже труднее. Хотя то, чего добиваться труднее, приносит большее удовлетворение, ведь так?
– Не сомневаюсь, все у тебя получится, – сказал Мэтью, глядя на бледное личико Энн и темные круги под глазами. – А сейчас сразу ложись в постель и хорошенько выспись. Я сам приберусь в доме.
Энн последовала его совету, быстро заснула и спала так крепко и долго, что проснулась и спустилась вниз, когда зимний день искрился от солнца. Марилла уже вернулась из города и вязала, сидя за столом.
– Так вы видели премьера?! – с порога воскликнула Энн. – Как он выглядит, Марилла?
– Если б судили по внешности, никогда бы ему не стать премьер-министром, – сказала Марилла. – Видела бы ты его нос! Но говорить он умеет. Я радовалось, что принадлежу к консерваторам. А вот либералке миссис Рейчел Линд не было до него дела. Твой обед на плите, Энн, и можешь взять еще сливовое варенье из кладовой. Думаю, ты проголодалась. Мэтью рассказал мне о вашей прошлой ночи. Счастье, что ты знала, как поступать в таких случаях. Я бы растерялась – никогда не имела дела с крупом. Даже не вздумай ничего говорить, пока не пообедаешь. Вижу по твоему виду, что тебе не терпится все рассказать, но это может подождать.
Марилле самой было что сказать, но она помалкивала, зная, что после ее слов Энн возбудится до такой степени, что это отобьет у нее аппетит и она забудет про обед. Нет, Марилла держала язык за зубами до тех пор, пока Энн не доела все до конца.
– Днем приходила миссис Барри, – начала Марилла. – Она хотела видеть тебя, но я не разрешила тебя будить. Миссис Барри сказала, что ты спасла жизнь Минни Мей, и она очень сожалеет, что не разобралась тогда со смородиновой настойкой и обвинила во всем тебя. Теперь она знает, что у тебя и в мыслях не было напоить Диану, и надеется на твое прощение. Вы с Дианой снова можете стать близкими подругами. Если хочешь, можешь навестить Диану сегодня вечером. Сама она выйти не может, потому что вчера сильно простудилась. А сейчас, Энн Ширли, прошу, не прыгай от радости до небес.
Предупреждение было сделано кстати. Глаза Энн засветились от счастья, казалось, она вот-вот взлетит. Она вскочила на ноги, восторженная радость отразилась на ее лице.
– О, Марилла, можно я пойду прямо сейчас, не помыв за собой посуду? Я вернусь – и сразу помою. В такой захватывающий момент нельзя заниматься неромантическим делом.
– Да, беги, – милостиво согласилась Марилла. – А ну, постой, Энн Ширли – ты что, с ума сошла? Вернись сейчас же и надень на себя что-нибудь! Нет, это все равно, что кричать в пустоту. На голове – ни шапочки, ни платка. Вон как мчится по саду – волосы развеваются на ветру. Будет чудо, если она не свалится с сильнейшей простудой.
В багровых зимних сумерках Энн, подпрыгивая, бежала домой по заснеженному полю. Далеко на юго-западе, сверкая и мерцая перламутровым сиянием, всходила на бледно-золотистом небе вечерняя звезда, освещая неземным розовым светом нанесенные сугробы и темные, поросшие елью долины. Звон колокольчиков на санях звенел в морозном воздухе, словно упряжкой управляли эльфы, но даже их волшебный перезвон не мог заглушить музыку, звучавшую в сердце Энн и рвущуюся с ее губ.
– Марилла, вы видите перед собой по-настоящему счастливого человека, – объявила она. – Я полностью счастлива, несмотря на мои рыжие волосы. В настоящий момент душа моя витает выше рыжих волос. Миссис Барри поцеловала меня, всплакнула, сказала, что сожалеет о прошлом и навсегда останется моей должницей. Я была очень смущена, но все же ответила как можно вежливее: «Я не держу на вас зла, миссис Барри. Уверяю вас, мне и в голову не приходило напоить Диану, и отныне предадим это забвению». Как вы считаете, Марилла, достаточно достойно я выразилась?
Мне кажется, мои слова вызвали у миссис Барри угрызения совести, ведь я отплатила добром за зло. Потом мы с Дианой провели вместе чудесный день. Диана показала мне новый способ вязания крючком, которому ее научила тетушка из Кармоди. Никто другой в Эйвонли его не знает, и мы дали клятву, что никому его не покажем. Диана подарила мне прелестную открытку с венком из роз и надписью:
Разлучить нас нельзя,
Если я люблю тебя…
Все так и есть, Марилла. Мы попросим мистера Филлипса позволить нам опять сидеть вместе, а Джерти Пай пусть отправляется к Минни Эндрюс. А потом у нас был элегантный чай. Миссис Барри поставила нам лучший фарфоровый сервиз – как будто я настоящая гостья. Не могу передать вам, какое это доставило мне удовольствие. Раньше никто ради меня не ставил на стол лучшую посуду. Мы ели фруктовый пирог, кекс, пончики и два сорта варенья. И миссис Барри спросила, хочу ли я еще чаю, и сказала: «Дорогой, передай печенье Энн». Как замечательно быть взрослой, Марилла, если с тобой так любезно обращаются.
– Ничего об этом не знаю, – сказала со вздохом Марилла.
– Во всяком случае, когда я вырасту, – решительно проговорила Энн, – то буду разговаривать с маленькими девочками как с равными и не буду смеяться, если они станут употреблять сложные слова. По своему печальному опыту знаю, как это больно. После чая мы с Дианой занялись изготовлением ирисок. Получилось не очень хорошо, ведь это был наш первый опыт. Диана предоставила мне помешивать тягучую массу, а сама стала смазывать маслом тарелки. Но я забылась, масса подгорела, а потом, когда мы вылили ее на тарелки, чтобы остывала, по ней прошлась кошка, и пришлось все выбросить. Но сам процесс изготовления доставил нам удовольствие. Когда я собралась уходить, миссис Барри сказала, что я могу приходить к ним в любое время, а Диана стояла у окна и посылала мне воздушные поцелуи, пока я не свернула на Тропу Влюбленных. Марилла, у меня такое чувство, что я не смогу не помолиться сегодня, и я попробую придумать особенную молитву в честь такого события.
Глава 19Концерт. Катастрофа. Чистосердечное признание
– Марилла, можно мне к Диане на минутку? – спросила Энн одним февральским вечером, сбегая, запыхавшись, вниз по лестнице.
– Не знаю, зачем тебе надо бродить в темноте, – отрезала Марилла. – Вы с Дианой возвращались вместе из школы, потом еще полчаса болтали, стоя в снегу, как язык еще не устал? Поэтому не думаю, что тебе так уж надо снова с ней повидаться.
– Но ей нужно со мной поговорить, – умоляла Энн. – Она хочет сообщить мне нечто важное.
– Откуда ты это знаешь?
– Она послала мне сигналы из своего окна. Мы придумали, как общаться при помощи свечи и картона. Ставим свечу на подоконник и перед ней водим картон – вперед и назад. От количества вспышек зависит смысл послания. Это я придумала, Марилла.