– А мне все равно, – сказала Джози Пай. – Провалюсь в этом году – поступлю на следующий. Отец может мне это позволить. Кстати, Энн, мне сообщил Фрэнк Стокли, что, по словам профессора Тремейна, Гилберт Блайт наверняка получит медаль, а Эмили Клей – стипендию Эйвери.
– Возможно, это известие испортит мне настроение завтра, Джози, – засмеялась Энн, – но сейчас, когда я знаю, что в лощине у Зеленых Крыш распускаются фиаки, а вдоль Тропы Влюбленных поднимают свои маленькие головки папоротники, меня мало волнует, получу я стипендию Эйвери или нет. Я сделала все, что могла, и поняла, что такое «радость борьбы». Прекрасно стараться и выигрывать, но так же достойно стараться и проигрывать. Давайте не будем сейчас говорить об экзаменах. Лучше взгляните на арку бледно-зеленого неба над теми домами и представьте себе, как выглядит небо над лилово-темными буковыми лесами Эйвонли.
– Что ты наденешь, Джейн, на день вручения дипломов? – деловито спросила Руби.
Джейн и Джози одновременно ответили на этот вопрос, и дальше разговор пошел о модных нарядах. А Энн оперлась локтями на подоконник, прислонилась щекой к руке, задумчиво устремила глаза поверх городских крыш и шпилей на дивный купол закатного неба и предалась мечтам о будущем со всем оптимизмом юности. Предстоящие годы манили ее своими возможностями, и каждый из них вплетал розу надежды в бессмертный венок жизни.
Глава 36Триумф и мечта
Утром того дня, когда результаты экзаменов должны были обнародовать и вывесить на доске объявлений Королевской академии, Энн и Джейн вместе шли по улице. Джейн радостно улыбалась: экзамены сданы, и она была уверена, что по меньшей мере прошла дальше. Подробности Джейн не волновали – у нее не было особых амбиций, и вся суета вокруг экзаменов оставляла ее равнодушной. За все, что мы получаем или чего добиваемся в этом мире, надо платить, и хотя иметь амбиции хорошо, но, чтобы их реализовать, нужно потрудиться, и тут не обойдешься без самоотречения, тревог и разочарований. Энн была бледная и молчаливая. Через десять минут она узнает, кто выиграл медаль, а кто – стипендию Эйвери. И, казалось, кроме этих десяти минут, нет ничего, что имело бы право называться Временем.
– Конечно, какой-то из двух призов ты обязательно выиграешь, – уверенно произнесла Джейн. Нельзя было представить, чтобы кто-то мог опередить ее подругу – это было бы несправедливо.
– На стипендию Эйвери я даже не надеюсь, – сказала Энн. – Все говорят, что ее получит Эмили Клей. И я не собираюсь со всех ног мчаться к доске объявлений, чтобы первой увидеть результаты. У меня духу не хватит. Я пойду сразу в гардеробную для девочек. А ты, Джейн, прочти результаты, пожалуйста, и скажи мне, что там. И умоляю, во имя нашей давней дружбы, сделай это как можно быстрее. Если я потерпела неудачу, так прямо и скажи, не пытайся смягчить эту новость. Только не жалей меня. Обещай мне это, Джейн.
Джейн торжественно обещала все в точности исполнить, но, как оказалось, необходимости в таком обещании не было. Когда они взошли по ступеням в Королевскую академию, холл был полон юношей, которые несли на руках Гилберта Блайта и истошно вопили: «Ура! Блайт – медалист!»
На мгновение Энн испытала тошнотворную горечь поражения и разочарования. Итак, она проиграла, и Гилберт победил! Мэтью расстроится – он не сомневался в ее победе.
И вдруг!
Раздался крик:
– Трижды ура мисс Ширли, выигравшей стипендию Эйвери!
– О, Энн, – охнула Джейн, когда они вбежали в гардеробную, приветствуемые восторженными криками. – Энн, я так горжусь тобой! Разве это не чудесно?
Их окружили девушки. Энн оказалась в центре ликующей группы и принимала поздравления. Ее хлопали по плечам, крепко жали руки, тянули, толкали, обнимали, и среди всего этого гвалта Энн улучила момент, чтобы шепнуть Джейн: «А как обрадуются Марилла и Мэтью! Нужно сразу же сообщить им новости!»
Следующим важным событием стало вручение дипломов. Оно проходило в большом актовом зале академии. Там читали лекции и эссе, пели песни, вручали дипломы, премии и медали.
Мэтью и Марилла сидели в зале. Все их внимание было приковано только к одной студентке – высокой девушке в бледно-зеленом платье с раскрасневшимся лицом и горящими глазами, она читала со сцены свое эссе, признанное лучшим. В зале перешептывались: это она выиграла стипендию Эйвери.
– Думаю, теперь, Марилла, ты радуешься, что мы оставили ее у себя? – прошептал Мэтью. Это были первые слова, которые он произнес после того, как вошел в зал и дождался конца выступления Энн.
– Я не один раз радовалась этому и прежде, – возразила Марилла. – Любишь ты, Мэтью Катберт, сыпать соль на рану, вспоминая прошлые ошибки.
Сидевшая позади мисс Барри наклонилась вперед и ткнула зонтиком Мариллу в спину.
– Ну что, гордитесь девочкой-Энн? Я горжусь, – сказала она.
Тем же вечером Энн в сопровождении Мэтью и Мариллы приехала в Эйвонли. Она не была дома с апреля и не могла больше ждать ни дня. Расцвели яблони, все вокруг было молодым и свежим. Диана уже ждала ее в Зеленых Крышах. Оказавшись в своей светлой комнате с цветущей розой на подоконнике, куда ее поставила Марилла, Энн огляделась и издала глубокий счастливый вздох.
– О, Диана, как хорошо вернуться домой! Как радостно видеть верхушки елей на фоне розоватого неба, и цветущий белый сад, и постаревшую Снежную Королеву. Как прекрасно пахнет мята! А эта чайная роза, в ней все – и песня, и надежда, и молитва. И какое счастье видеть тебя, Диана!
– Я думала, ты теперь больше любишь Стеллу Мейнард, – с упреком произнесла Диана. – Так мне сказала Джози Пай. По ее словам, ты сходишь по ней с ума.
Энн рассмеялась и осыпала Диану увядшими «июньскими лилиями» из своего букета.
– Стелла Мейнард – прекраснейшая девушка на свете, и с ней может посоперничать только одна – это ты, – сказала Энн. – Я люблю тебя еще больше, чем раньше, и мне столько надо тебе рассказать. Но сейчас для меня радость – просто сидеть и смотреть на тебя. Я устала – устала быть трудолюбивой и целеустремленной. Завтра я собираюсь провести хотя бы два часа, валяясь в саду на траве и ни о чем не думая.
– Ты так много сделала, Энн. Думаю, теперь, когда ты выиграла стипендию Эйвери, ты не пойдешь работать учителем?
– Нет. В сентябре я поеду в Редмонд. Разве это не замечательно? К этому времени после трех восхитительных, золотых месяцев каникул у меня появятся новые цели. Джейн и Руби станут учителями. Как прекрасно, что все мы достойно преодолели учебный год – даже Муди Сперджен и Джози Пай!
– Джейн уже предложили преподавать в школе Ньюбриджа, – сказала Диана. – Гилберт Блайт тоже пойдет в учителя. Ничего другого ему не остается. У его отца нет возможности оплатить университет, поэтому Гилберту придется зарабатывать на учебу самому. Думаю, он будет работать в нашей школе, если мисс Эймс решит уйти.
Энн с удивлением и огорчением выслушала эту новость. Ничего не зная о ситуации в семье Гилберта, она полагала, что он тоже будет учиться в Редмонде. Что она будет делать без их мобилизующего соперничества? Не будет ли учеба, пусть и в университете с перспективой получения настоящей степени, скучной без такого соперника?
На следующее утро за завтраком Энн обратила внимание, что Мэтью плохо выглядит и сильно поседел с прошлого года.
– Марилла, – неуверенно начала Энн, когда Мэтью вышел, – как чувствует себя Мэтью? Он здоров?
– Не могу этого сказать, – проговорила Марилла встревоженным голосом. – Он совсем себя не щадит, и этой весной у него было несколько сердечных приступов. Я серьезно забеспокоилась, но потом ему стало немного лучше. Мы наняли добросовестного работника, и я надеюсь, что теперь он сможет отдохнуть и набраться сил. Особенно с твоим приездом. Ты всегда живительно на него действуешь.
Энн перегнулась через стол и взяла лицо Мариллы в свои ладони.
– Вы тоже не очень хорошо выглядите, Марилла. У вас усталый вид. Теперь, когда я здесь, дайте себе отдых. Мне нужен только один день, чтобы посетить любимые места, вспомнить старые мечты, а потом я возьму хозяйство в свои руки, и вы позвольте себе расслабиться.
Марилла ласково улыбнулась своей девочке.
– Дело не в работе, а в моей голове. Она болит все чаще – в области глаз. Доктор Спенсер подобрал мне новые очки, но и от них никакой пользы. Есть один известный окулист, он приедет на остров в конце июня, и доктор советует ему показаться. Наверное, я так и сделаю. Мне стало трудно читать или шить. А вот ты Энн – молодец, добилась таких успехов в Королевской академии. Получить лицензию учителя первой категории за один год, да еще выиграть стипендию Эйвери – что может быть лучше? Правда, миссис Линд говорит, что после взлета случаются падения, она вообще думает, что женщине не надо получать высшее образование – это якобы мешает ей исполнять исконно женские обязанности. Но я считаю, что она не права. Я упомянула о Рейчел и тут вспомнила… Ты слышала что-нибудь о банке Эбби в последнее время, Энн?
– Ходят слухи, что его дела плохи, – ответила Энн. – А что?
– Рейчел тоже это слышала. Она приходила к нам на прошлой неделе и сказала, что о таком поговаривают. Мэтью забеспокоился. Все наши сбережения хранятся в этом банке – до последнего пенни. Поначалу я советовала Мэтью положить деньги в Сберегательный банк, но старый мистер Эбби был большим другом нашего отца, и отец всегда хранил сбережения в его банке. И Мэтью ответил, что банк во главе с таким человеком заслуживает доверия.
– Думаю, он давно уже номинальный глава банка, – сказала Энн. – Мистер Эбби – очень старый человек, и всем в банке заправляют его племянники.
– Вот и Рейчел говорит то же самое. Услышав это, я попросила Мэтью забрать наши деньги, и он обещал подумать. Однако мистер Рассел заверил его вчера, что с банком все в порядке.
Энн провела прекрасный день на природе. Она навсегда сохранила его в памяти – этот яркий, полный солнца день, такой светлый, что, казалось, тень в нем невозможна, все заполнено буйным цветением. Несколько благословенных часов Энн провела в саду, потом посетила Ключ Дриады, Ивняк, Фиалковую долину, зашла в пасторский дом, поговорила по душам с миссис Аллен, а вечером пошла по Тропе Влюбленных с Мэтью, чтобы пригнать коров с дальнего пастбища. Лес был озарен лучами закатного солнца, его теплый свет лился с запада сквозь просветы в горах. Мэтью шел медленно, с поникшей головой. Высокая и стройная Энн приноравливалась к его неспешной походке.