день, Марилла. Я так устала, что не могла спать ночью. Мисс Барри поселила нас в комнате для гостей, как и обещала. Это была элегантная комната, Марилла, но почему-то спать в комнате для гостей– это не совсем то, что я себе представляла. Это недостаток взросления, и я начинаю это понимать. То, о чём вы мечтали, когда были ребенком, кажется, не таким замечательным, когда ваши мечты сбываются.
В четверг девочки ездили в парк, а вечером мисс Барри взяла их на концерт в Музыкальную академию, где должна была петь известная певица. Для Энн вечер прошёл как блестящее видение, полное восторга.
– О, Марилла, это было неописуемо. Я была так взволнована, что не могла даже говорить, так что вы можете представить, что это было. Я просто сидела в восхищенном молчании. Мадам Селицкая была очень красивой, в платье из белого атласа и с бриллиантами. Но когда она начала петь, я больше не думала ни о чем другом. О, я не могу передать вам, как я себя чувствовала. Но мне казалось, что мне больше не будет трудно быть хорошей. Я чувствовала себя так, как будто смотрю на звезды. Слезы появились у меня на глазах, но, ох, это были такие счастливые слезы. Мне было так жаль, когда все закончилось, и я сказала мисс Барри, что не смогу вернуться к обычной жизни снова. Она сказала, что если мы пойдём в ресторан на другой стороне улицы и съедим мороженое, это может помочь мне. Это звучало так прозаично; но, к моему удивлению, это действительно помогло. Мороженое было восхитительным, Марилла, и было так мило и по – взрослому сидеть в ресторане и есть мороженое в одиннадцать часов вечера. Диана сказала, что она рождена для городской жизни. Мисс Барри спросила меня, какое мое мнение, но я сказала, что должна подумать очень серьезно, прежде чем что-то сказать. Так что я думала об этом перед сном. Это лучшее время для раздумий. И я пришла к выводу, Марилла, что я не рождена для жизни в городе и что я рада этому. Очень хорошо иногда поесть мороженое в одном из шикарных ресторанов в одиннадцать часов вечера, но в обычные дни я бы предпочла спать в своей комнате на крыше в это время, и сознавать, даже во сне, что звезды светят с неба, а ветер дует в елях возле ручья. Я сказала мисс Барри об этом во время завтрака следующим утром, и она рассмеялась. Мисс Барри обычно смешит то, что я говорю, даже если это серьёзные вещи. Я не думаю, что мне это нравится, Марилла, потому что я не пытаюсь быть смешной. Но всё же она очень гостеприимная леди и относилась к нам по-царски.
В пятницу нужно было возвращаться домой, и мистер Барри приехал за девочками.
– Ну, я надеюсь, что вы получили удовольствие от пребывания здесь, – сказала мисс Барри на прощание.
– Так и есть, – ответила Диана.
– А ты, Энн?
– Я наслаждалась каждой минутой, проведённой тут, – ответила Энн, порывисто обнимая шею пожилой дамы и целуя ее морщинистые щеки. Диана никогда бы не осмелилась на такое, и была ошеломлена порывом Энн. Но мисс Барри была довольна. Она стояла на крыльце, пока кабриолет не скрылся из виду. Затем она со вздохом вернулась в свой большой дом. Он казался очень одиноким без этих свежих молодых жизней. Мисс Барри была довольно эгоистичной старушкой, по правде говоря, и никогда не заботилась ни о ком, кроме себя. Она ценила людей, пока они были полезны или забавляли её. Энн тоже её забавляла, и поэтому могла рассчитывать на её симпатию. Но мисс Барри, как оказалось, меньше думала о смешных речах Энн, чем о ее энтузиазме, искренних чувствах, ловкости, и прелести ее глаз и губ.
– Я подумала, что Марилла Касберт просто старая глупая женщина, когда услышала, что она приняла девочку из детского дома, – сказала она себе, – но думаю, что, в конце концов, она оказалась права. Если бы у меня был такой ребенок, как Энн, я была бы самой счастливой женщиной.
Энн и Диана обнаружили, что ехать домой так же приятно, как и в город – даже приятнее, ведь так восхитительное сознавать, что в конце пути тебя ждёт родной дом. Уже на закате они проехали Уайт Сэндс и свернули на прибрежную дорогу. За ней уже были видны холмы Эйвонли на фоне неба цвета шафрана. Над морем поднималась луна, заставляя его сверкать и преображаться своим светом. Каждая маленькая бухта вдоль изогнутой дороги была чудесной от танцующей ряби. Волны ударялись с мягким шумом о скалы, и запах моря был отчётливо ощутим в свежем солоноватом воздухе.
– О, как прекрасно жить и возвращаться домой, – вздохнула Энн.
Когда она переходила через бревенчатый мостик над ручьём, свет из кухонного окна Зеленых крыш тепло подмигнул ей, словно приветствуя её, а через открытую дверь виднелся огонь камина, посылая своё теплое красное свечение в холодную осеннюю ночь. Энн радостно побежала по холму и оказалась на кухне, где её ждал горячий ужин на столе.
– Итак, ты вернулась? – сказала Марилла, складывая своё вязание.
– Да, и, ах, так хорошо вернуться домой! – сказала Энн радостно. – Я хотела бы всё расцеловать, даже часы. Марилла, запечённая курица! Неужели вы приготовили её для меня?!
– Да, приготовила, – сказала Марилла. – Я подумала, что ты проголодаешься после поездки и нужно приготовить что-то сытное. Давай раздевайся, и будем ужинать, как только Мэтью придёт. Я рада, что ты вернулась, должна признать. Было страшно одиноко здесь без тебя, и у меня никогда не было таких длинных четырех дней.
После ужина Энн сидела перед камином между Мэтью и Мариллой, и рассказывала им о своей поездке.
– Я хорошо провела время, – закончила она счастливо, – и я чувствую, что это новый этап в моей жизни. Но лучше всего было вернуться домой.
Глава 30. Подготовительный класс
Марилла отложила своё вязание на колени и откинулась на спинку стула. Её глаза устали и она мельком подумала, что нужно поменять очки, когда она снова будет в городе. В последнее время её глаза всё чаще уставали.
Начало темнеть и ноябрьские сумерки окутали Зелёные Крыши. Только свет красного пляшущего пламени из камина проникал на кухню.
Энн сидела по-турецки на коврике, вглядываясь в весёлые отблески огня, где жар солнца от сотни летних дней просачивался через кленовые поленья. Она читала, но её книга соскользнула на пол и сейчас она мечтала с улыбкой на полуоткрытых губах. Её живая фантазия рисовала роскошные замки в Испании, появляющиеся из мглы на фоне радуг; удивительные и захватывающие приключения происходили с ней в стране грёз – приключения, которые всегда заканчивались победой и никогда не вовлекали её в неприятности, происходящие в реальной жизни.
Марилла посмотрела на неё с нежностью, которую нельзя было увидеть при более ярком свете, чем этот мягкий союз пламени и тени. Навыками любви, которые легко выражаются в словах и взглядах, Марилла так и не овладела. Но она научилась любить эту худенькую сероглазую девочку, привязываясь к ней всё сильнее, несмотря на свою сдержанность. Эта любовь заставила её бояться быть чересчур снисходительной. Она волновалась, что это грешно – привязываться к какому-то человеческому существу, как она к Энн и, может, она бессознательно наказывала эту девочку строже и требовательнее, чем, если бы ребёнок был менее дорог ей. Конечно, Энн и не подозревала, как сильно Марилла любит её. Иногда она с тоской думала, что Марилле трудно угодить и ей не хватало сочувствия и понимания. Но она всегда стыдилась этой мысли, помня, чем она обязана Марилле.
– Энн, – сказала Марилла. – Мисс Стейси приходила сюда вечером, когда ты гуляла с Дианой.
Вздохнув, Энн вернулась из страны грёз.
– Она была здесь? Как жаль, что я отсутствовала. Почему Вы меня не позвали, Марилла? Я с Дианой ходила в Лес Привидений. Сейчас в лесу чудесно. Все эти прелестные дикие растения: папоротники, шелковистые листья и кизил уснули, как-будто кто – то укутал их в одеяло из листьев до весны. Возможно, это была маленькая серая фея с радужной накидкой, которая подкралась туда лунной ночью и сделала это. Хотя Диана опасается об этом говорить. Диана никогда не забудет, как мама её ругала за выдуманных привидений в лесу. Это губительно повлияло на её воображение и подавило его. Миссис Линд говорит, что Миртл Белл очень расстроена. Я спросила Руби Гиллис, почему Миртл расстроена. А Руби ответила, что она догадывается – потому что её кавалер бросил её. Руби Гиллис ни о чём больше не думает, кроме как о парнях, и чем она старше, тем хуже. Я ничего против мальчиков не имею, но не нужно их во всё приплетать, правда? Мы с Дианой серьёзно думаем пообещать друг другу никогда не выходить замуж и остаться милыми старыми девами, которые живут вместе. Хотя Диана ещё не решила, потому что она считает замечательной идеей выйти замуж за необузданного лихого хулигана и изменить его. Мы часто обсуждаем серьёзные вопросы. Мы почувствовали, что стали намного старше и нам не пристало говорить на детские темы. Это так важно, Марилла, быть почти четырнадцатилетней. В прошлую среду мисс Стейси привела всех девочек нашего возраста к ручью и говорила с нами об этом. Она сказала, что не стоит недооценивать значения приобретённых привычек и идеалов, которые мы выбрали себе сейчас, потому что к двадцати годам наши характеры сформируются, и фундамент будет заложен на всю будущую жизнь. И ещё она сказала, что если фундамент неустойчив, мы никогда не сможем построить что-то действительно стоящее. По дороге домой мы это обсуждали с Дианой. Мы чувствовали себя очень торжественно, Марилла. И мы решили постараться быть очень осторожными с формированием достойных привычек и учиться как можно усерднее, и быть, насколько это возможно, благоразумными. Тогда, к двадцати годам, наши характеры правильно сформируются. Потрясающе осознавать, что тебе скоро двадцать, Марилла. Это звучит так пугающе по-взрослому. Но почему мисс Стейси приходила сегодня?
– Это именно то, что я хочу тебе сказать, Энн, если ты мне дашь ввернуть словечко. Она говорила о тебе.
– Обо мне? – Энн выглядела слегка растерянной. Затем покрылась краской и воскликнула:
– Ох, я знаю, о чём она говорила. Я хотела рассказать тебе, Марилла, честно, но я забыла. Мисс Стейси поймала меня за чтением «Бена Гура» вчера в школе, в то время как я должна была учить историю Канады. Джейн Эндрюс дала мне эту книжку. Я читала книгу во время обеда и как раз дошла до состязания колесниц, когда начался урок. Мне было ужасно интересно, чем всё закончится. Я догадывалась, что Бен Гур должен победить, ведь так будет справедливо, но, а вдруг нет. Поэтому я положила раскрытый учебник на парту, а «Бена Гура» – себе на колени под столом. Это выглядело так, как будто я учила историю Канады, в то время как наслаждалась «Беном Гуром». Я настолько увлеклась, что не заметила, как мисс Стейси шла по проходу между партами. Затем вдруг подняла глаза и увидела мисс Стейси, укоризненно смотрящую на меня. Не могу Вам передать, как стыдно мне было, особенно когда Джози Пай захихикала. Тогда мисс Стейси забрала «Бена Гура», не сказав ни слова. Она задержала меня на перемене и поговорила со мной. Она сказала, что я поступила очень плохо по двум причинам. Первая, я тратила время, которое посвящалось урокам, и, второе, я обманывала учителя, пытаясь сделать вид, что вместо романа читаю историю. До этого момента, Марилла, я не задумывалась, что это выглядит как обман. Я была потрясена. Я горько заплакала и попросила прощения у мисс Стейси, сказав, что такое никогда больше не повторится. В ви