К Яблоневому склону они пошли коротким путём – через ручей, а потом вверх через еловую рощу на холме. На стук Мариллы кухонная дверь серого дома почти сразу же отворилась, и они увидели миссис Барри – высокую черноволосую и черноглазую женщину с очень решительной линией рта, заставлявшей подозревать, что с детьми она очень строга.
– Как поживаешь, Марилла? – вежливо обратилась она к гостье. – Заходи. А это, – перевела она взгляд на Энни, – видно, та самая девочка, которую вы с Мэттью взяли?
– Да, это Энн Ширли, – подтвердила Марилла.
– С буквой «и» на конце, – поторопилась добавить та, даже в таком волнении, как сейчас, не забыв внести ясность насчёт своего имени.
Но миссис Барри то ли её не услышала, то ли не поняла и просто пожала ей руку с вопросом:
– Ну как дела?
– Спасибо, мэм. Тело здоро́во, хотя духом я сильно помята, – очень серьёзно ответила Энни, тут же довольно громким шёпотом обратившись к Марилле: – В этом не было ничего высокопарного?
Диана, устроившись на софе, читала книгу, которую выронила при появлении гостей. Девочка была очень хорошенькой, с такими же, как у матери, глазами и волосами. Однако румяное лицо отражало весёлый нрав, доставшийся ей от отца.
– Это моя дочь Диана, – представила её миссис Барри. – Диана, отведи Энни в сад и покажи ей свои цветы. Это будет тебе куда полезнее, чем ломать глаза над книгой. Она чересчур много читает, – посетовала миссис Барри, повернувшись к Марилле, когда девочки направились на улицу. – И я не могу помешать, потому что отец ей в этом потворствует и её одобряет. А она как уткнётся в книгу – не оторвёшь. Очень рада, что у неё наконец появится подружка. Надеюсь, станет теперь больше гулять вместе с ней.
В саду, заполненном мягким закатным светом, который струился сквозь тёмные ряды елей, вытянувшихся по западной стороне, Энни и Диана остановились возле клумбы с тигровыми лилиями. Роскошный цветущий сад Барри привёл бы Энни в немыслимый восторг, если бы она не переживала сейчас столь волнующий для неё момент. Старые ивы и высокие пихты кольцом окружали цветник. Под сенью деревьев пышно разрослись тенелюбивые цветы. Чистые дорожки, окаймлённые ракушками, пересекали сад прямыми чёткими линиями, словно расстеленные алые ленты. А между ними, на клумбах, каких цветов только не было! Ярко-розовые сердцецветы, великолепные малиновые пионы, белые пахучие нарциссы и колючие, но милые шотландские розы, розовые, синие и белые водосборы, бледно-сиреневая мыльнянка, кустики полыни, канареечника и мяты, лиловые орхидеи, бледно-жёлтые нарциссы, ковёр из белого донника с нежно-ароматными перистыми веточками, алый шалфей с яростно-красными стрелами, чопорные белые герани… Казалось, даже солнце каждый вечер с неохотой уходило из этого сада, и пчёлы здесь немолчно гудели, и ветры, по ошибке забредшие, ласково шуршали и мурлыкали.
Девочки какое-то время молча друг друга разглядывали, и наконец Энни выдохнула низким шёпотом:
– О Диана, как ты думаешь, я могу тебе хоть немного понравиться? Ну, достаточно для того, чтобы стать твоим сердечным другом?
Диана рассмеялась. Она часто так делала, прежде чем заговорить.
– Думаю, да, – от души подтвердила она. – Я очень рада, что ты теперь живёшь в Зелёных Мансардах и мне будет с кем играть. Других девочек моего возраста поблизости нет. А моя сестра ещё слишком маленькая.
– Ты готова поклясться? – спросила Энни.
– Проклясться? – поражённо уставилась на неё Диана. – Но ведь это ужасно – кого-то проклясть.
– Да нет, – засмеялась Энни. – Не проклясть, а дать клятву, что ты навсегда и навеки готова стать моей сердечной подругой. В этом нет ничего плохого. Просто надо торжественно произнести клятву и пообещать.
– Ну тогда я не возражаю, – с облегчением проговорила Диана. – А как мы это сделаем?
– Мы должны взяться за руки, – серьёзно и деловито приступила к ритуалу Энни. – Происходить это должно над водой, но мы просто представим, что эта дорожка – бегущая вода. Ну вот, теперь я первая произнесу клятву. Я торжественно клянусь быть верной сердечной подруге Диане Барри, пока существуют солнце и луна. Теперь твоя очередь. Только имя замени на моё.
Диана произнесла клятву, рассмеявшись до и после, а затем сказала:
– Ты странная девочка, Энни. Я уже слышала, что ты странная, но мне кажется, ты мне очень понравишься.
Когда Марилла собралась домой, Диана проводила их с Энни до бревенчатого моста. Девочки шли в обнимку и расстались со множеством обещаний вместе провести время завтра после обеда.
– Ну что, Диана показалась тебе родственной душой? – полюбопытствовала Марилла, когда они с Энни оказались в саду Зелёных Мансард.
– О да! – воодушевлённо откликнулась девочка, не заметив в вопросе изрядной доли сарказма. – Ах, Марилла, я сейчас чувствую себя самой счастливой девочкой на острове Принца Эдуарда. Уверяю вас, что сегодня вечером буду молиться с искренней доброй волей. Мы с Дианой завтра собираемся построить в берёзовой роще мистера Уильяма Белла домик для игр. Можно нам будет взять для него обколотую фарфоровую посуду, которая лежит в сарае? У Дианы день рождения в феврале, а у меня в марте. Вам не кажется, что это невероятное совпадение? Диана даст мне почитать книгу. Великолепную, говорит, и необыкновенно захватывающую. И ещё покажет мне место в лесу, где растут рисовые лилии. Вы тоже считаете, что у Дианы очень выразительные глаза? Как бы мне хотелось тоже иметь выразительные глаза. Она собирается научить меня песне «Нелли в орешнике». А ещё подарит мне картинку, чтобы я повесила её у себя в комнате. Это очень хорошая картинка с прекрасной леди в голубом шёлковом платье. Диане дал её продавец швейных машин. Жаль, я ничего не могу подарить Диане. Я на целый дюйм её выше, а она немного толще меня, но она говорит, ей хотелось бы быть худой, потому что это гораздо изящнее. Боюсь, она просто успокаивала меня. Мы с ней скоро пойдём на берег собирать ракушки. А ещё договорились назвать родник у бревенчатого моста Пузырьками Дриады. Необыкновенно элегантное название, правда? Я однажды читала историю про родник, который так назывался. По-моему, Дриада – это что-то вроде взрослой феи.
– Ну я всего лишь надеюсь, что ты не заболтаешь Диану до смерти, – усмехнулась Марилла. – И, будь любезна, запомни, прежде чем строить планы: всё время играть ты не будешь. И даже основную часть времени. У тебя есть работа, и тебе нужно её выполнять.
Но, даже несмотря на такое ограничение, чаша счастья Энни была полна, а Мэттью её переполнил. Возвратившись из магазина в Кармоди, он со смущённым видом протянул ей небольшой свёрток.
– Ты говорила, что любишь шоколадные конфеты. Ну и вот тебе они, – сказал он, виновато покосившись на Мариллу.
Та хмыкнула.
– Это испортит ей зубы и желудок. Эй, девочка, не смотри так уныло. Можешь съесть, если уж он тебе купил. Хотя лучше бы принёс мятных леденцов. Они полезнее. И не съедай всё сразу, иначе тебе станет плохо.
– О нет. Конечно не буду! – с жаром воскликнула Энни. – Только одну съем сегодня. А можно мне половину конфет отдать Диане? Если я с ней поделюсь, вторая половина для меня станет в два раза вкуснее. Теперь у меня тоже для неё что-то появилось в подарок. О, как я рада!
– Вот что я могу про неё сказать, – обратилась к брату Марилла, когда Энни убежала в свою комнату. – Она не жадная. Очень этим довольна. Больше всего не люблю в детях скупость. Ах, чтоб меня! Всего три недели, как она у нас появилась, а мне кажется, была здесь всегда. Не могу представить себе это место без неё. Только не надо, Мэттью, твоих взглядов с выражением «а я же тебе говорил». Они даже у женщин раздражают, а в мужчинах и вовсе невыносимы. Излишне напоминать. Сама признаю: да, я была не права, я рада, что Энни у нас осталась, я всё сильнее к ней привязываюсь. И хватит об этом.
Глава 13. Радости предвкушения
– Пора бы уже Энни заняться шитьём.
Марилла взглянула сперва на часы, а затем в окно, за которым в жёлтом августовском мареве всё словно дремало, разморённое зноем.
– Сперва на полчаса больше играла с Дианой, – продолжила свой монолог Марилла, – а теперь сидит на поленнице и болтает с Мэттью, хотя ей прекрасно известно, что её ждёт работа. И он, как дурак, уши развесил. Никогда раньше не видела его таким увлечённым. Чем больше она болтает и чем больше странного говорит, тем сильнее он радуется. Энни Ширли! – крикнула она. – Ну-ка, сию минуту сюда! Ты меня слышишь?
Возглас этот, подкреплённый громким дробным стуком по подоконнику, вынудил Энни стремглав принестись со двора. Глаза у неё сияли, щёки алели, и ярким потоком струились за ней распущенные рыжие волосы.
– Ах, Марилла! – толком не отдышавшись после стремительного рывка к дому, воскликнула она. – В следующую среду воскресная школа устраивает на поле мистера Хармона Эндрюса пикник. Прямо рядом с Озером Сияющих Вод. И миссис Белл, жена директора воскресной школы мистера Белла, собирается вместе с миссис Рэйчел приготовить мороженое! Подумать только, Марилла! Мороженое! Мне можно туда пойти?
– Ты, Энни, посмотри на часы. Во сколько тебе было велено вернуться?
– В два. Но насчёт пикника это здорово, правда, Марилла? Пожалуйста! Можно я пойду? Ох, я никогда ещё не была на пикниках. Мечтала о них, но не была никогда.
– Да, именно в два я тебе и велела вернуться, а сейчас уже без четверти три. Почему, мне хотелось бы знать, ты, Энни, меня не слушаешься?
– Я, как могла, старалась, Марилла, но вы даже представить себе не можете, до чего увлекательно строить домик для игр. Мы его назвали Дикой Свободой. А потом мне, конечно, надо было рассказать Мэттью про пикник. Мэттью так хорошо меня слушает. Можно я пойду на пикник?
– Придётся тебе научиться приходить домой в то время, которое я тебе назначаю, как эта ваша Дикая Свобода ни увлекательна. Если я говорю к двум часам, значит, тогда ты и должна вернуться, а не на полчаса позже. И не надо останавливаться по пути для разговора с тем, кто так хорошо тебя слушает. Ну а на пикник, разумеется, можешь пойти. Ты же учишься в воскресной школе. С какой стати мне тебя не пускать, если остальные девочки пойдут.