– Залезла на опору, – устало ответила Энни. – А потом Гилберт Блайт плыл мимо на лодке мистера Эндрюса и довёз меня до берега.
– Ох, Энни, как же это прекрасно с его стороны! Это так романтично! – воскликнула Джейн, которая наконец отдышалась и смогла заговорить. – Конечно же, теперь ты станешь с ним разговаривать.
– Конечно же нет, – отрезала Энни с мгновенно вернувшейся неколебимостью. – И я не желаю больше ничего слышать о романтичности, Джейн Эндрюс! Девочки, мне очень жаль, что вы так испугались. Видимо, я и впрямь рождена под несчастливой звездой. Что ни делаю, это приносит моим друзьям одни неприятности. Мы потеряли лодку твоего папы, Диана. Подозреваю, нам никогда больше не позволят кататься по этому пруду.
Подозрение Энни оправдалось полностью и даже немного больше. Узнав подробности этого дня, семейства Барри и Катбертов пришли в ужас.
– У тебя когда-нибудь появится разум, Энни? – простонала Марилла.
– Думаю, да, – отвечала ей Энни, после того как выплакалась в благодатном уединении восточной мансарды, успокоив таким образом нервы и возвратив оптимизм. – Перспектива стать разумной для меня теперь реальна как никогда.
– И на чём же основана твоя уверенность? – поинтересовалась Марилла.
– На том, что сегодня мне удалось усвоить новый и очень важный урок. С тех пор как я стала жить в Зелёных Мансардах, каждая ошибка мне помогала избавиться от какого-нибудь серьёзного недостатка. После случая с аметистовой брошкой мне никогда не придёт в голову брать чужие вещи. Призрачный лес научил меня сдерживать своё воображение, а торт с микстурой – быть внимательнее на кухне. После окраски волос я избавилась от тщеславия и теперь не думаю ни о волосах, ни о своём носе… ну или думаю очень редко. И, наконец, сегодняшний день избавил меня от излишней романтичности. Я пришла к выводу, что в Авонли романтизм бесполезен. Возможно, он был хорош много столетий назад в Камелоте, окружённом высокими башнями, но сейчас романтика не в чести. Я убеждена, Марилла, вы скоро увидите, как изменилось моё отношение к ней.
– Очень на это надеюсь, – скептически покачала головой Марилла.
Но едва она вышла из кухни, как Мэттью, до сих пор молча сидевший в своём углу, положил руку Энни на плечо и застенчиво шепнул:
– Ты уж совсем-то от своей романтики не отказывайся. Чуток её не повредит. Так сказать, малость. Чтобы не чересчур. Оставь её себе, Энни.
Глава 29. Эпоха в жизни Энни
Энни шла по аллее Влюблённых, гоня с дальнего пастбища к дому коров. Стоял сентябрьский вечер. Рубиновый свет закатного солнца окрашивал лесные полянки и просеки, ложился пятнами на тропинку, перемежаясь с густыми тенями клёнов. Под лапами елей густел фиолетовый сумрак. В вершинах деревьев шелестел ветерок, и для Энни не было звуков слаще, чем эта лесная вечерняя музыка.
Коровы мирно брели по тропинке. Энни с мечтательным видом шагала за ними, читая вслух боевую песнь из «Мармиона»[36] Вальтера Скотта. Эта поэма входила в школьную программу английской литературы. Прошлой зимой класс Энни выучил её наизусть по заданию мисс Стейси, и сейчас Энни вновь наслаждалась стремительными строками, в которых ей слышался звон копий.
Как тёмный лес, отважные копейщики стояли,
Сражённых тут же их товарищи сменяли.
Произнеся это двустишие, Энни замерла от восторга на месте и, чтобы лучше представить себя среди отважных копейщиков, закрыла глаза, а когда вновь их открыла, увидела Диану, выходящую ей навстречу из ворот на поле мистера Барри. Выглядела подруга многозначительно. Энни немедленно догадалась, что она спешит сообщить какую-то новость, однако с расспросами не спешила.
– Вечер сегодня словно малиновый сон, правда, Диана? Радуешься, что живёшь и видишь такое. По утрам мне кажется, нет ничего на свете лучше утр, но такие вечера, считаю, ещё прекрасней.
– Да, вечер прекрасный, – нетерпеливо согласилась Диана. – Тем более, Энни, что у меня такие новости. Догадайся, какие именно. Даю тебе три попытки.
– Шарлотта Гиллис всё-таки будет венчаться в нашей церкви, а миссис Аллан поручила нам украсить её к торжеству! – выпалила Энни.
– Нет. Жених Шарлотты не соглашается. Он говорит, что венчаться в церкви сейчас не модно, а венчание слишком похоже на похороны. Жаль. Я считаю, наоборот, было бы очень здорово. Угадывай снова.
– Мама Джейн разрешит ей на день рождения устроить праздник.
Диана опять покачала головой. Чёрные глаза её искрились весельем.
– Больше догадок у меня нет, – пожала плечами Энни. – Разве что Муди Сперджон Макферсон проводил тебя вечером домой после молитвенного собрания.
– Да никогда в жизни! – возмутилась Диана. – Думаешь, стала бы я хвалиться этим? Он совершенно мерзкое существо. Я знала, что ты не угадаешь. Маме сегодня пришло письмо от тёти Джозефины, которая приглашает нас приехать во вторник на выставку и остановиться у неё. Вот!
– О Диана, – прошептала Энни, ощутив вдруг потребность немедленно прислониться к клёну, чтобы колени не подогнулись. – Ты серьёзно? Но, боюсь, Марилла мне не позволит. Она говорит, что не поощряет бездельного шатания. Именно так и сказала мне на прошлой неделе, когда Джейн пригласила меня поехать с ними в их четырёхместном кабриолете на американский концерт в гостинице «Белые пески». Мне очень хотелось. Но Марилла ответила, что мне лучше остаться дома и учить уроки, да и Джейн тоже. Сердце моё было разбито, и я даже помолиться перед сном не смогла. Только потом, уже среди ночи, встала и всё-таки помолилась.
– Я знаю, что делать, – сказала Диана. – Попросим мою маму попросить Мариллу. Так она скорее тебя отпустит. Если получится, мы отлично проведём время. Я ещё никогда не была на выставке, и мне становилось очень обидно, когда другие девочки про неё рассказывали. Джейн и Руби уже целых два раза ездили. И теперь снова поедут.
– Не стану об этом думать совсем, пока точно не узнаю, что меня отпускают, – решила Энни. – Если не выйдет, меня ждёт сильное разочарование, и я его не перенесу. А если получится, то очень удачно, что к этому времени будет готово моё новое пальто. Марилла считала, что новое пальто мне не нужно. Она говорила, вполне сгодится и старое, хватит с меня и нового платья. А платье, Диана, очень красивое: синее и очень модное. Марилла теперь мне шьёт очень модные платья, чтобы Мэттью больше не просил шить миссис Линд. Я так рада. Гораздо легче быть хорошей, когда у тебя есть модная одежда – во всяком случае, мне. Хотя, наверное, тем, кто хороши от природы, это не так уж важно. В общем, Мэттью сказал, что мне нужно новое пальто. Марилле пришлось купить прекрасную синюю ткань, и теперь мне шьёт пальто настоящая портниха из Кармоди! Я стараюсь не представлять себе, что иду в воскресенье по церковному проходу, а на мне всё новое… Неправильно представлять такое, но оно как-то само по себе представляется, помимо моей воли. И ещё у меня теперь есть красивая шляпка. Мне её купил Мэттью, когда мы с ним были в Кармоди. Знаешь, она такая!.. Из синего бархата, по последнему крику моды, отделана золотым шнуром и золотыми кисточками. Твоя новая шляпка, Диана, тоже очень элегантная. И очень идёт тебе. В прошлое воскресенье ты её надевала в церковь, и когда ты туда вошла, меня просто распирало от гордости, что у меня такая элегантная сердечная подруга. Ты считаешь, нам неприлично так много думать о своей одежде? Марилла говорит, что это тщеславие. Но всё равно это так интересно, правда?
Марилла дала согласие на поездку. Было решено, что мистер Барри отвезёт девочек в Шарлоттаун, в тридцати милях от Авонли. Доставив Диану и Энни на место, мистер Барри намеревался к вечеру того же дня возвратиться домой, поэтому выезд был назначен очень рано. Однако во вторник охваченная восторгом Энни проснулась, едва рассвело.
Глянув в окно, она убедилась, что день предстоит хороший. Чистое небо над Призрачным лесом серебрилось. Сквозь просвет между деревьями Энни видела мансарду Дианы со светящимся окном. Значит, подруга тоже уже встала. К тому времени как Мэттью развёл на кухне огонь и Марилла приготовила завтрак, Энни была полностью готова к выезду. Слишком взволнованная, чтобы есть, а потому скорей отсидев за столом, чем позавтракав, она припустилась в новой модной шляпке и новом пальто через ручей, мимо елей, вверх к Яблоневому склону, где её уже ждали мистер Барри и Диана.
Путь был долгим, но девочки наслаждались каждой проведённой в нём минутой. Было так приятно ехать по увлажнённым росой дорогам в красноватом свете зари. Всюду расстилались отдыхающие после снятого урожая поля. В воздухе чувствовалась хрустальная свежесть. Клубы лазурного тумана тянулись по долинам к холмам и там исчезали. Дорога то ныряла в лес, где листья клёнов алели, словно флаги, то упиралась в реку – и, проезжая по мосту, Энни слегка ёжилась от старого, волнующего чувства опасности, – то извивалась по берегу залива между рыбацкими хижинами, выбеленными ветрами и непогодой, то поднималась на холмы, откуда открывался вид на изгибы вершин и ясное небо. Но где бы ни проходила дорога, всё оказывалось интересно и становилось темой для обсуждения.
Был уже почти полдень, когда они въехали в город и остановились на улице, где стоял старинный особняк «Буки», прятавшийся в глубине участка за зеленью вязов и буков. Мисс Барри их встретила в дверях. Чёрные глаза её весело блестели.
– Ты наконец-то навестила меня, девочка Энни. Как же ты выросла, милое дитя! Уже выше меня. И выглядишь прекрасно. Но, смею предположить, ты это и сама знаешь.
– Нет, не знаю, – с лучезарной улыбкой откликнулась Энни. – Знаю только, что у меня стало гораздо меньше веснушек, и очень благодарна за это судьбе, но даже не смела надеяться на какие-нибудь другие изменения к лучшему. Если вы их заметили, мисс Барри, я очень рада.
Дом мисс Барри был обставлен с потрясающим великолепием, как Энни впоследствии доложила Марилле. Девочки из Авонли были потрясены роскошью гостиной, где мисс Барри их оставила и ушла отдать распоряжения насчёт обеда.