[43]. В воздухе веяло свежим ароматом клеверных полей. Между деревьями поблёскивали освещённые окна домов. Вдали лиловело и таинственно бормотало море. Небо на западе переливалось множеством великолепных мягких оттенков.
– Дорогой старый мир! – прошептала Энни, всей душой принимая эту красоту. – Как же ты прекрасен, и как я рада здесь жить…
Из ворот дома Блайтов на склоне холма вышел, насвистывая, высокий юноша. Это был Гилберт Блайт. Он увидел Энни, и свист замер на его губах. Вероятно, он, вежливо приподняв шляпу, прошёл бы мимо, не окликни она его и не протяни приветственно руку.
– Гилберт, – сказала Энни, краснея, – я хочу поблагодарить тебя! Ты отказался от нашей школы ради меня. Это очень великодушно с твоей стороны, и я очень ценю твой поступок.
Гилберт пылко пожал ей руку.
– Да ничего особенного. Я рад, что сумел оказать тебе небольшую услугу. Теперь мы можем стать друзьями? Ты наконец простила мне ту глупую шутку?
Энни, смеясь, попыталась высвободить руку из его ладони, но безуспешно.
– Я простила тебя ещё в тот день на пруду, только сама тогда ещё не поняла. И вела себя как упрямая гусыня. Мне… Ну уж признаваться, так полностью: мне с тех самых пор очень жаль.
– Тогда отныне мы станем лучшими друзьями! – воскликнул Гилберт. – Мы созданы быть друзьями. Ты столько времени испытывала судьбу, Энни. А я знаю, что мы можем не раз выручить друг друга. Ты ведь собираешься дальше учиться, правда? Я тоже. Пойдём, провожу тебя до дома.
– Кто это шёл с тобой по аллее? – с пристальным любопытством взглянула Марилла на Энни, когда та вошла в кухню.
– Гилберт Блайт, – ответила она, с досадой чувствуя, что краснеет. – Я с ним встретилась на холме Барри.
– Вот уж не думала, что вы с Гилбертом Блайтом такие хорошие друзья, чтобы целых полчаса болтать у калитки, – слегка усмехнулась Марилла.
– Раньше мы были хорошими врагами, – улыбнулась Энни. – Но сегодня нам показалось, что лучше отныне быть хорошими друзьями. Марилла, неужели мы и вправду умудрились простоять возле калитки целых полчаса? Мне казалось, не больше пяти минут. Но, понимаете, нам же надо наверстать целых пять лет, которые мы потеряли.
Энни потом долго сидела возле распахнутого окна. В этот вечер всё было в гармонии с её радостным настроением: вишни в цвету, воздух, пронизанный запахом мяты, звёзды, мигающие над остроконечными елями в низине, и свет в окне Дианы на холме.
Горизонты Энни значительно сузились с той ночи, когда она на этом же самом месте мечтала о будущем после выпуска из академии. Но даже если дорога, по которой она двинется дальше, станет не шире тропинки, на всём её протяжении будет цвести тихое счастье. Радость труда, достойных стремлений и близкой дружбы будет главным спутником Энни. Сила воображения, которой она одарена от природы, будет снова и снова уносить её в мир фантазий и грёз. И за очередным поворотом дороги её всегда будет ждать что-то новое.
«Бог на небесах, и с миром всё в порядке»,
– прошептала Энни.