За весь вечер он произнес только следующее: «Хотите мятных лепешек, мисс? Съел – и пошел!» и «А пошто это трава-мурава такая высокая вокруг?.. Н-да!»
Здесь я стала свидетельницей одного романа. Вечно невольно подталкиваю влюбленных друг к другу и оказываюсь замешанной в амурные дела. Мистер и миссис Ирвинг так и заявили, что они мне обязаны своей свадьбой. А миссис Стефен Кларк из Кармоди рассыпалась передо мной в благодарностях за один совет, который, если б не я, то ей бы дал кто-нибудь другой… Но вот кому я действительно помогла перейти от многолетних ухаживаний к… делу, так это Людовику Спиду. Кто-кто, а они с Теодорой Дикс и в самом деле кое-чем мне обязаны.
Но на сей раз я – просто пассивный наблюдатель. Когда я попыталась вмешаться, то только все напортила. Так что пусть все идет, как идет. Расскажу, чем дело кончилось, при встрече».
Глава 32. Чаепитие у миссис Дуглас
В первый четверг после приезда Энни в Валей-Роуд, Дженет предложила ей вечером сходить на молитвенное собрание. Дженет, готовясь его посетить, разрядилась в пух и прах и благоухала, как роза. Она надела светло-голубое муслиновое платье, все в фиалках и с многочисленными оборками. Да, экономной Дженет пришлось раскошелиться на свой наряд!
Одна шляпка из итальянской соломки с розочками и тремя белыми страусиными перьями «влетела ей в копеечку»! Энни пришла в крайнее изумление, увидев ее такой. Позднее, она обнаружила причину, которая была стара, как мир.
Оказалось, молитвенное собрание в Валей-Роуде посещали почти одни дамы. Помимо священника на нем присутствовали тридцать две женщины, два молодых недоросля и один мужчина. Энни поймала себя на том, что изучает его. Он не был ни красивым, ни молодым, ни представительным.
Свои чрезвычайно длинные ноги он норовил спрятать под стул, и еще он все время сутулился. Руки у него были слишком большие, волосы не мешало бы подстричь, а усы – как следует причесать. Но лицо его Энни понравилось. Оно казалось открытым и честным, а черты лица – достаточно правильными. А еще в нем была какая-то загадка, которую Энни, как ни пыталась, не могла разгадать. В конце концов она решила, что мужчина этот много перенес в жизни и выдюжил. Все это было написано на его лице, и еще то, что он терпелив, ироничен и предпочитает скорее сгореть на костре, чем уронить собственное достоинство.
Когда закончилось собрание, этот человек подошел к Дженет и спросил:
– Можно мне проводить вас до дома, Дженет?
Та взяла его под руку, так «робко и застенчиво, – рассказывала Энни позднее девчонкам в Пэтти-Плейс, – как шестнадцатилетняя, которую впервые провожает милый друг».
– Мисс Ширли, позвольте вам представить мистера Дугласа, – скованно произнесла она.
Тот кивнул и признался: «Я рассматривал вас во время молитвенного собрания и подумал, что вы за приятная молодая леди!»
В устах девяносто девяти человек из ста подобная реплика прозвучала бы слишком дерзко; но мистер Дуглас разговаривал с ней так вежливо, что девушка восприняла его слова, как изысканный комплимент. Она благодарно улыбнулась и поспешно отступила в тень с освещенной луною дороги.
Итак, у Дженет есть поклонник! Энни это очень обрадовало. Дженет могла бы стать образцовой женой: веселой, экономной, покладистой. К тому же, она – настоящий ас в кулинарии. Не может же Матушка-Природа допустить, чтобы такая женщина отцвела пышным цветом! И все впустую!
– Не хотите сходить вместе со мной к матери Джона Дугласа? – спросила Дженет на следующий день и добавила:
– Это он сам предложил. Его мать почти не встает с постели и никогда не выходит из дома. Но она очень компанейская дама и всегда рада видеть моих жильцов. Вы можете к нам присоединиться сегодня вечером?
Энни согласилась; но немного позднее, в тот же день, мистер Дуглас зашел, чтобы от имени своей матери пригласить их на чаепитие в субботу вечером.
– О, почему вы не надели то «фиалковое» платье? Оно такое красивое! – спросила Энни, когда они вышли из дома. День выдался жарким, и бедной Дженет, которая изнемогала под тяжелым, черным, кашемировым платьем, казалось, что ее поджаривают живьем. К тому же, она перевозбудилась.
– Боюсь, в нем я показалось бы старой миссис Дуглас чересчур легкомысленной. Ну, Джону и это платье нравится, – задумчиво добавила она.
Дом Дугласов располагался в полмили от Уэйсайда на вершине холма, открытого всем ветрам. Он был довольно большим и уютным; стоял он здесь испокон веков, – вестник старины, достойный самого почтительного отношения. Со всех сторон дом этот окружали кленовые рощи и сады. За ним виднелись амбары – также большие и аккуратные. Все здесь свидетельствовало о благополучии и процветании. Что бы ни означало терпение, написанное на лице Джона Дугласа, оно, по-видимому, никак не относилось к нужде и кредиторам!
Мистер Дуглас встретил их у дверей и повел в гостиную, в которой в огромном кресле, словно на троне, восседала его матушка.
Энни предполагала, что миссис Дуглас – такая же худая и высокая, как и ее сын. И ошиблась. Пожилая леди была довольно миниатюрной, с ясными голубыми глазами, по-детски очерченным ротиком и пухлыми, розовыми щечками.
Одетая в красивое, модное платье из черного шелка и кружевной капор, который так шел к ее белоснежным волосам, она напоминала старинную, прабабушкину куклу; плечи ее были укутаны в белую пушистую шаль.
– Здравствуйте, Дженет, дорогая! – любезно произнесла она. – Как я рада снова вас видеть!
Она подставила свое лицо для поцелуя и продолжала:
– О, а это новая учительница! Счастлива с вами познакомиться! Сынок мой пел вам дифирамбы до тех пор, пока я не начала ревновать, да и Дженет, должно быть, тоже!»
Бедная Дженет сильно покраснела, а Энни пробормотала в ответ что-то вежливое, что обычно говорят в подобных случаях. Затем они уселись в гостиной, и завязался светский разговор. Все почувствовали некоторую скованность, за исключением старой миссис Дуглас, у которой рот просто не закрывался. Дженет она посадила рядом с собой и время от времени гладила ее руку. Та смущенно улыбалась и чувствовала себя страшно неловко в своем нелепом платье; а Джон сидел молча и не улыбался.
За чайным столиком миссис Дуглас попросила Дженет разливать чай. Дженет покраснела еще больше, но сделала все как надо. Энни так описала Стелле угощение:
«Мы отведали холодного языка и цыпленка, а на сладкое подавали клубничное варенье, лимонник, пирожки с вареньем, шоколадный торт, пирожные с изюмом, слоеный пирог, фруктовый торт и еще массу всяких вкусностей, в том числе, пай с карамелью, кажется… После того, как я съела всего раза в два больше, чем мне хотелось, миссис Дуглас вздохнула и сказала, что больше у нее ничего нет, что могло бы удовлетворить мой аппетит.
«Боюсь, – заметила она мягко, – моя дорогая Дженет вконец избаловала вас своей стряпней. Никто в Валей-Роуд не осмелится соперничать с такой отменной кулинаркой! Не возьмете ли еще кусочек пирога, мисс Ширли? Вы же ничего не ели!»
И это после того, Стелла, как я проглотила порцию языка, одного цыпленка, три бисквита, примерно с полбанки варенья, кусок пирога, кучу маленьких пирожков и здоровый кусман шоколадного торта!»
После чая миссис Дуглас улыбнулась и велела Джону проводить Дженет в сад и срезать ей роз.
– А мисс Ширли пока любезно составит компанию больной старой женщине, – сказала она, со вздохом опускаясь в свое кресло. – К сожалению, это действительно так! Последние двадцать лет я страшно страдаю, и угасаю день ото дня!
– Как это ужасно! – воскликнула Энни, стараясь проявить сочувствие, но она почувствовала, что на самом деле выглядит просто глупо.
– В моей жизни были такие ночи, когда все думали, что я уже никогда не увижу рассвета, – серьезно продолжала миссис Дуглас. – Никто не знает, каким чудом мне удалось выкарабкаться. Только мне одной это известно… Но я не заживусь. Уставшая странница скоро найдет свой покой, мисс Ширли… Для меня – такая отрада думать, что у Джона будет хорошая жена, которая позаботится о нем, когда его матери не станет. Это огромное утешение, мисс Ширли!
– Дженет – прекрасная женщина, – с чувством сказала Энни.
– Да, это так. И характер у нее замечательный, – согласилась миссис Дуглас. – А хозяйка такая, какой я сама никогда не была! Мне здоровье не позволяло, мисс Ширли! Я так счастлива за Джона, что он сделал правильный выбор! Надеюсь и верю, что он будет счастлив! Он ведь у меня единственный, и его счастье для меня очень важно!
– Конечно, – не задумываясь ответила Энни. Первый раз в жизни ответ ее звучал несколько неестественно. И она не могла понять, почему. Казалось, ей совершенно нечего сказать этой милой, улыбающейся пожилой леди с ангельским лицом, которая дружески похлопывала ее по руке.
– Скорее приходите ко мне снова, милая Дженет, – с любовью произнесла миссис Дуглас при расставании. – Вы что-то редко к нам захаживаете! Но, надеюсь, на днях Джон снова приведет вас к нам. Гостите у нас хоть целый день, дорогая!
Энни, которая случайно взглянула на Джона Дугласа, слегка испугалась. Он выглядел так, словно его пытали, и при этом его мучители применяли самые изощренные орудия пытки. Она подумала, что он, скорее всего, заболел, и поспешила увести растерявшуюся Дженет.
– Не правда ли, старая миссис Дуглас – просто очаровашка? – сказала Дженет, когда они вышли на дорогу.
– Гм-м, – протянула Энни, которая все думала, почему Джон Дуглас выглядел так странно.
– Она, бедненькая, настоящая страдалица, – с чувством продолжала Дженет. – У нее время от времени бывают ужасные приступы. Джон постоянно находится в нервном напряжении. Он боится покидать дом надолго из-за того, что у его матушки может начаться приступ, а рядом никого не окажется, кроме девушки-служанки.