— Какие же?
— Ваша вчерашняя записка сильно меня встревожила, несмотря на то что я никак не могла вспомнить, кто такая миссис Таппер. Мне вспомнился один хорошо известный консультирующий детектив, и сегодня утром я за ним послала. Он должен скоро прибыть.
Мне вдруг стало тяжело дышать, будто в шею вцепились невидимые руки. Мисс Найтингейл озадаченно и с интересом взглянула на меня.
— Кто? — выдохнула я.
— Почему бы вам не назваться сейчас, моя дорогая? Рано или поздно я узнаю ваше имя. Уверена, мистер Шерлок Холмс меня обяжет.
Глава десятая
Мой брат! Может прийти сюда в любой момент! И если он меня увидит...
Любезный читатель, помните, что в тот момент я была в отчаянии, уставшая и голодная... Впрочем, это все жалкие оправдания. Мне следовало разумно подойти к вопросу, придумать какое-нибудь объяснение и спокойно уйти. Однако я не могла рассуждать логически.
Стыдно признать, но я запаниковала. Вскрикнула, вскочила на ноги и, не попрощавшись, ничего не сказав, слепо помчалась к выходу, обогнула кровать мисс Найтингейл...
Вдруг она проворно отбросила одеяло, спрыгнула с постели и босиком, в кружевной сорочке, словно опытная спортсменка подбежала к двери, легко опередив меня и перегородив мне дорогу.
Я никак не ожидала такого от якобы больной леди и от потрясения замерла посреди комнаты с разинутым ртом.
— Почему вы так испугались? — спросила Флоренс Найтингейл.
— Почему вы лежите в кровати, если можете ходить? — одновременно с ней выпалила я.
— Боже, как нахально молодое поколение! — произнесла она все тем же тихим, сладким голосом. — Садитесь обратно, моя дорогая, и я, так и быть, все вам объясню.
Все еще ошеломленная произошедшим, я послушно опустилась в кресло. Мисс Найтингейл забралась под одеяло и аккуратно его подоткнула.
— Когда я вернулась домой после двух тяжелых, изматывающих лет в Крыму, я буквально упала без сил на свою постель, уверенная, что скоро умру.
Вполне естественное ожидание, учитывая, что ей тогда было уже за тридцать.
— Однако недели перетекали в месяцы, месяцы в года, а я все жила, и мой ум будоражила необходимость реформ. Столько всего надо было сделать...
Я, сама бунтарка, наконец начала ее понимать.
— Вы не хотели тратить время на условности общества. От дам высокого положения требовалось наносить визиты другим важным семьям, переодеваться по несколько раз на дню, развлекать гостей, ходить в театр и так далее и тому подобное. На себя времени почти не оставалось, и роль таких леди в обществе была исключительно декоративной.
— Именно. — Глаза Флоренс Найтингейл одобрительно блеснули. — Я доверила вам свой секрет — доверьте и вы мне свой. Почему вы скрыли свое имя и почему боитесь мистера Шерлока Холмса?
Мне искренне хотелось поведать ей всю правду, сказать, что Шерлок Холмс мой родной брат, которым я восхищаюсь и с которым с радостью поддерживала бы теплые отношения — ведь, не считая сбежавшей матери, из семьи у меня остались лишь Шерлок и Майкрофт, — но они оба презрительно относятся к женскому полу, желают надо мною полной власти и намерены заточить меня в школу-пансион или некую подобную тюрьму. Поэтому я не хотела... не могла... Нет, я должна была их избегать.
Как бы меня ни тянуло рассказать об этом мудрой и ласковой Флоренс Найтингейл, я понимала, что это было бы ошибкой.
— Мне страшно, что он обо мне узнает, — туманно произнесла я, судорожно подыскивая правдоподобное объяснение. К сожалению, именно сейчас воображение меня покинуло, и слов не находилось...
Как ни странно, на помощь мне пришла сама мисс Найтингейл.
— Моя дорогая, — мягко сказала она, — если миссис Таппер для вас всего лишь хозяйка пансиона, разве не странно, что вы так сильно за нее переживаете?
Не может быть! Она решила, будто я внебрачная дочь аристократа и оберегаю его от скандала, который неизбежно последует за тем, как общество узнает о его связи с...
...миссис Таппер. Какая нелепица! Бедная глухая миссис Таппер, считающая каждый пенни... Чтобы она была моей матерью?!
Однако не так уж это и нелепо: ведь милая хозяйка в самом деле была мне как мать и даже роднее, чем...
...мама, от которой за последние несколько месяцев, прошедших с дела о таинственных букетах, я не получила ни одной весточки. Которую я не искала, потому что боялась обнаружить, что она не испытывает ко мне никакой привязанности...
Мне даже не пришлось лгать: переполнявшие мое истерзанное сердце чувства вышли наружу, и по щекам сами собой потекли слезы. Они и послужили моим ответом.
Практичная мисс Найтингейл достала из прикроватного столика аккуратно сложенный кружевной платок и протянула мне.
— Милая, — ласково произнесла она, — мистер Шерлок Холмс известен как достойный джентльмен, и с ним ваша тайна будет в безопасности.
Я помотала головой и встала с кресла, на этот раз не забыв захватить свою кожаную сумку:
— Уверена, вы меня извините.
Добрая мисс Найтингейл кивнула.
Все еще в растрепанных чувствах, я пошла напрямую к лестнице.
Большая ошибка. Мне следовало воспользоваться черным ходом для слуг, чтобы пройти незамеченной и покинуть дом через кухню и задний двор, но я, забыв о здравом смысле, поспешила назад тем же путем, которым пришла, — через музыкальную комнату и гостиную к широкой главной лестнице, — и беспечно побежала вниз по ступеням...
— Боюсь, мисс Найтингейл сейчас занята. К тому же она принимает гостей по одному, — говорил кто-то снизу.
— Придется сделать исключение, — прозвучал до боли знакомый голос.
Я чуть не оступилась и не сорвалась с лестницы. На меня нахлынула внезапная слабость, и пришлось схватиться за перила.
— Ватсон — мой незаменимый советник в таких вопросах.
Шерлок! Вместе с добрым доктором Ватсоном у подножия лестницы разговаривает со Щеголем, который пытается объяснить, что принять готовы только одного детектива.
А я тем временем стояла всего в двадцати футах от них, на виду и в полной растерянности, выпучив глаза будто мертвая рыбина.
Доктор Ватсон, к счастью, меня не замечал. Если бы он узнал «секретаря доктора Рагостина», мне пришлось бы распрощаться с личиной мисс Месхол. Милый врач с восхищением, словно загипнотизированный, смотрел в открытую дверь одной из маленьких гостиных. Вероятно, увидел там мистера Гладстона.
А вот цепкий взгляд Шерлока упал прямо на меня.
— Энола! — воскликнул он. На лице его читались радостное возбуждение и целеустремленность.
Я не могла отвести от него глаз, но и стоять на месте не хотела, поэтому стала пятиться назад.
Шерлок же не пошевелился.
— Энола, — позвал он. — Стой. Подожди. Доверься мне. Пожалуйста.
Признаюсь, смысл его слов дошел до меня лишь тогда, когда я уже развернулась и помчалась прочь, будто до смерти перепуганный олень. Уже после того как гостиная и музыкальная комната остались позади, ко мне пришла запоздалая мысль о лестнице для слуг, но, обуреваемая паникой, я не могла ее отыскать. Пролетев мимо огромного рояля и стола-тумбы, я понеслась по коридорам, открывая дверь за дверью и обнаруживая за ними передние комнаты, ведущие дальше в глубь дома. Я слышала быстрые шаги Шерлока и его взбудораженный голос:
— Энола! Проклятье, где же она?!
Видимо, он оттолкнул Щеголя и помчался за мной следом, а Ватсон наверняка последовал за ним. Получалось два против одного, и эта мысль меня подгоняла. За спиной хлопали двери. Шерлок напал на мой след:
— Энола!
По слепой удаче я набрела на узкую лесенку, которая вела только вверх. Взобравшись по ней, я снова очутилась у двери спальни Флоренс Найтингейл.
Я ворвалась внутрь и затворила ее за собой.
Шелковое одеяло зашевелилось, и мисс Найтингейл тихо, ласково произнесла:
— Боже. Что случилось?
Я молча оглянулась назад и увидела, что ключ торчит в скважине. Повернув его, я поспешила к окнам мимо громадной кровати мисс Найтингейл. К тем самым окнам, из которых открывался чудесный вид на кроны деревьев в саду за домом. На ходу я отстегнула свой ремень и продела его в ручку сумки. К счастью, страх мой был настолько велик, что я больше не тряслась и не дрожала. Напротив, я ощутила прилив сил, и пальцы работали быстро и ловко. Поспешно приладив драгоценный багаж к талии, я оценила свои шансы на побег. Выбрав одно конкретное окно, я широко его распахнула.
— Энола! — крикнул мой брат из-за двери и дернул за ручку.
Мисс Найтингейл, разумеется, могла бы ему ответить или встать с постели, подойти к двери, повернуть ключ и впустить в комнату. Только она ничего из этого не сделала. Она молча наблюдала за мной, пока я забиралась на подоконник. По крайней мере, я подозревала, что она смотрит на меня.
Высунувшись из окна, я подобралась и словно мартышка прыгнула на ближайшую ветку.
Пальцы вцепились в кору, и я повисла высоко над землей. Меня бы непременно озадачил вопрос, как теперь спуститься, если бы не другие насущные тревоги, терзающие сейчас мой разум. Не тратя времени на размышления, я раскачалась на ветке, отпустила ее и вцепилась в следующую, чуть ниже. Повторив этот маневр с десяток раз, я наконец спрыгнула на землю. Дальше я помчалась мимо огорода, пробежала через беседку, увитую виноградными лозами, обогнула туалет, влетела в липовую рощу и вскоре добралась до ограды из кованого железа. Забравшись на нее, я оглянулась и увидела в окне верхнего этажа мисс Найтингейл — ее легко было узнать по повязанному на голове белому кружевному платку. Похоже, она наблюдала за мной с блаженным интересом, хотя с такого расстояния сказать было трудно. Ни моего брата, ни доктора Ватсона нигде не было видно.
Я спустилась в метро, и поезд понес меня прочь от дома мисс Найтингейл, по тоннелю, напоминающему дорогу в ад — настолько в нем было темно и душно. Дым пробирался мне в легкие. Однако именно там я наконец смогла перевести дух и поразмыслить над сложившейся ситуацией.