Деревня. Я забралась на холм, не отдавая себя отчета в том, что по другую его сторону лежит деревня.
Впрочем, учитывая ее размеры и наличие газовых фонарей, правильнее было бы называть ее городком.
Есть ли там железнодорожная станция?
Во мраке ночи, будто отвечая на мой вопрос, раздался долгий резкий свист поезда.
Наутро, еще до рассвета, я осторожно вышла из рощи, молясь, чтобы поблизости никого не оказалось. Не то чтобы я боялась, как бы меня не узнали, нет — просто для местных было бы странно увидеть прилично одетую вдову с саквояжем, выходящую из буковых зарослей и без экипажа.
Да-да, вдову. Я с головы до ног оделась в траур, который выкрала из маминого шкафа. Он прибавлял мне лишний десяток лет, поскольку предполагал, что я уже была замужем, и мои удобные черные сапожки неплохо с ним смотрелись — точнее, их даже не было видно за длинной юбкой, — а волосы можно было убирать в скромный пучок, на что уходило не так много времени. Главное — этот костюм позволял мне оставаться инкогнито. Черная вуаль в сеточку на фетровой шляпе скрывала лицо, и в ней я выглядела так, будто собиралась напасть на пчелиный улей. Черные лайковые перчатки скрывали отсутствие обручального кольца — очень важная деталь. Скучное шелковое платье скрывало все мое тело от подбородка до пят.
Десять лет назад мама была заметно стройнее, и траурное платье отлично на меня село, и корсет почти не пришлось затягивать. Я могла бы вовсе без него обойтись, если бы не необходимость поддерживать багаж на груди и под юбкой. То, что раньше лежало на велосипеде, я убрала в саквояж и рассовала по карманам. Матери не нравилось возиться с ридикюлем, и все свои платья она снабдила просторными карманами — под носовые платки, лимонные леденцы, шиллинги, пенсы и тому подобное. Сейчас я была очень за это благодарна своей упрямой независимой матери; к тому же именно она научила меня ездить на велосипеде. Конечно, обидно оставлять верный велосипед, а вот уродливый серо-коричневый костюм мне было совсем не жалко.
Пока я спускалась с холма на тропинку, серое небо постепенно светлело. Мышцы болели после вчерашней поездки, но для меня это оказалось настоящим благословением: я шагала медленно и степенно, как и подобает достойной вдове. Так я вышла с тропинки на гравийную дорогу, ведущую в городок.
В небе, затянутом дождевыми тучами, забрезжил тусклый рассвет. Лавочники открывали ставни, ледовоз забрасывал в повозку кубы льда, цепляя их изогнутыми щипцами, сонная служанка выливала некую омерзительную массу из ведра в сточную канаву, нищенка в обносках подметала дорогу на перекрестке. Мальчишки-газетчики устраивали на обочинах стопки утренних газет. Продавец спичек — по сути попрошайка — сидел на углу и кричал: «Да будет свет! Спичку джентльмену?» Мимо него и впрямь проходили джентльмены в цилиндрах и рабочие во фланелевых рубашках и кепках, но попрошайка называл джентльменами всех, даже таких же оборванцев, как он сам. Мне он, разумеется, не попытался продать спичку, поскольку леди не курят.
Золотые буквы на стеклянной двери у столба в красно-белую полоску гласили: «Цирюльня Бельвидера». А, я слышала про такой городок — довольно далеко от Кайнфорда, что играло мне на руку. Я огляделась и нашла взглядом представительное каменное здание с надписью «Сберегательный банк Бельвидера» над дверным проемом. Отлично, я своего добилась. «Неплохо сработано, — подумала я, перешагивая через лошадиный навоз, — для девочки, неспособной переварить сразу много информации».
— Лук, картошка, пастернак! — кричал продавец овощей, толкая перед собой тачку.
— Свежая гвоздика для бутоньерки! — вторила ему дама в шали, протягивая проходящим мимо джентльменам цветы из корзинки.
— Кошмарное похищение! Читайте в свежем номере! — голосил мальчишка-газетчик.
Похищение?
— Виконт Тьюксбери пропал из Бэйзилвезер-холла!
Мне сразу захотелось прочесть свежий номер, но сначала следовало отыскать вокзал.
Поэтому я увязалась за джентльменом в цилиндре, опрятном костюме и лайковых перчатках, который поправлял свежий бутон гвоздики в петлице. Судя по его строгому внешнему виду, он собирался в город по делам.
Мои предположения подтвердились, когда мы с джентльменом подошли к станции. Рев двигателя сотряс тротуар под ногами, и я увидела остроконечную крышу и башенки здания вокзала. Часы на башне показывали половину восьмого. Тут же раздался резкий скрип и лязг тормозов: поезд подъехал к станции.
Я так и не узнала, куда собирался джентльмен, неосознанно проводивший меня до станции, — в Лондон или какой другой город, поскольку на платформе мое внимание поглотили разворачивающиеся там события.
Я очутилась в толпе зевак. Констебли стояли стеной, загораживая им проход, а их коллеги в синих униформах встречали только что прибывший поезд, состоящий всего из одного вагона с крупной надписью «ПОЛИЦЕЙСКИЙ ЭКСПРЕСС». Вскоре оттуда вышли господа в дорожных плащах, которые эффектно волочились за ними по земле, и тряпичных кепках с уморительными завязками на макушке, похожими на заячьи уши. Я проводила их взглядом и стала продираться сквозь толпу к билетной кассе.
Казалось, будто я ступила в ручей в самый разгар лета: вокруг меня журчали голоса кипящих от любопытства зевак:
— Конечно, это детективы из Скотленд-Ярда, только в штатском.
— Говорят, послали и за Шерлоком Холмсом...
Боже мой. Я затаила дыхание и прислушалась.
— ...но он не приедет — семейные обстоятельства. ..
Сплетник прошел мимо, и про Шерлока я больше ничего не услышала, зато до меня долетели обрывки других разговоров:
— Моя двоюродная сестра — вторая помощница горничной в знатном доме...
— Поговаривают, будто герцогиня лишилась рассудка...
...и она сказала, что...
...а на герцога пора надевать смирительную рубашку.
— Старик Пикеринг из банка мне нашептал, что выкупа пока не требовали.
— Зачем же его украли, если не ради выкупа?
Хм-м... Похоже, «кошмарное похищение» произошло где-то поблизости. И правда, когда полицейские сели в очаровательное ландо, кучер повез их к цветущему парку неподалеку от станции. А за деревьями возвышались серые готические башни Бэйзилвезер-холла — очевидно, это был именно он, судя по тому, что я услышала в толпе.
Любопытно.
Однако первым делом я должна приобрести билет...
Впрочем, судя по расписанию на стене, поездов в Лондон ходит хоть отбавляй. Каждый час, до позднего вечера.
— Пропал сын герцога! Читайте в свежем номере! — кричал газетчик, стоявший под расписанием.
Я не верила в судьбу, но все же задумалась над тем, как так вышло, что на сцене преступления оказалась именно я, а не мой брат, великий детектив. Мысли спутались, и соблазн оказался невыносимым. Вместо того чтобы продираться дальше к окошечку кассы, я купила газету.
Глава девятая
Я заняла место в углу в кофейне за станцией, села лицом к стене и сняла вуаль. Во-первых, ради того, чтобы позавтракать чаем и сконами, во-вторых — чтобы посмотреть на фотографию виконта Тьюксбери из Бэйзилвезер-холла.
Она занимала чуть ли не половину первой страницы. Это был студийный фотопортрет мальчика, всего в бархате и оборках — господи, надеюсь, его не заставляли каждый день такое носить! — и со светлыми волосами, уложенными мягкими кудрями, ниспадающими на плечи. Очевидно, его мать перечитала этой несчастной книги «Маленький лорд Фаунтлерой», которая стала причиной страданий целого поколения мальчиков из знатных семей.
Маленький лорд Тьюксбери, по всем правилам «моды Фаунтлероя», был одет в кожаные туфли с пряжками, белые колготки, черные бархатные штанишки до колен с атласными бантиками по бокам, черный бархатный пиджак с белыми кружевными манжетами, высоким воротничком и атласным ремнем. Лицо его ровным счетом ничего не выражало, но челюсть была как будто напряжена.
«ЮНЫЙ НАСЛЕДНИК ГЕРЦОГА ТАИНСТВЕННО ИСЧЕЗ» — кричал заголовок.
Я потянулась за вторым сконом.
«Ранним утром в среду, неподалеку от процветающего города Бельведера, в Вэйзилвезер-холле, родовом гнезде герцогов Вэйзилвезерских, произошло тревожное событие: младший садовник заметил, что французские двери, ведущие в бильярдную комнату, открыты. Новость быстро разлетелась по, дому, и вскоре слуги выяснили, что замок был взломан и на дереве остались следы от острого ножа. Дворецкий, вполне справедливо опасаясь воров, спустился в кладовую и проверил, на месте ли столовое серебро. Как оказалось, из кладовой ничего не пропало. Тарелки и канделябры в столовой остались нетронутыми, как и бесценное содержимое гостиной, галереи, библиотеки и других комнат огромного поместья. Больше на первом этаже следов взлома не обнаружили. Лишь немногим позже, когда горничные обносили горячей водой для умывания членов семьи, выяснилось, что дверь в спальню виконта Тьюксбери, маркиза Вэйзилвезера, открыта нараспашку. Мебель, немая свидетельница отчаянной борьбы, была разбросана по комнате, а достойный наследник таинственно исчез. Виконту, будущему лорду Вэйзилвезеру, единственному сыну герцога, всего двенадцать лет...»
— Двенадцать?! — изумленно воскликнула я.
— В чем дело, мадам? — спросила хозяйка кофейни, встав у меня за спиной.
— А, ничего, — ответила я, поспешно откладывая газету и опуская на лицо вуаль. — Мне казалось, он моложе.
Причем намного, если судить по нежным кудрям и костюму из книжки. Двенадцать! Да в его возрасте полагается ходить в крепком шерстяном пиджаке и бриджах, с отложным воротником, шейным платком и с приличной мужской стрижкой...
Я запоздало поняла, что нечто похожее подумал мой брат Шерлок, когда мы впервые встретились.
— Вы про этого бедняжку, пропавшего лорда Тьюксбери? Что есть, то есть, мать с ним носилась как с малышом. Говорят, с ума теперь сходит от горя, вот несчастье-то.
Я встала со стула, оставила хозяйке полпенни и вышла из кофейни. Саквояж я доверила носильщику на вокзале и налегке отправилась в Бэйзилвезер-парк.