Очевидно, ярко-красный парик был призван отвлекать внимание от лица и скрывать волосатые уши. Похожую задачу выполнял макияж на глазах, ресницах и губах. Ни одна достойная леди не стала бы наносить на лицо столько краски, но ничего сложного тут не было. Тем более что «Лелию» нельзя было назвать ни достойной, ни леди.
Тьюки показал пальцем на мои рисунки и спросил:
— Если это Резак, то это кто?
Я ответила, хотя ему это имя ничего не говорило:
— Мадам Лелия Сивилла де Мак.
— Плевал я, хоть ты принц Уэльский, — сказал сержант полиции, даже не поднимая на нас глаз. — Будешь ждать, как и все, своей очереди. Присаживайся.
Не отрываясь от своих бумаг и пресс-папье, он махнул мясистой рукой на коридор за его письменным столом.
Я улыбнулась Тьюки. Он только что представился виконтом Тьюксбери Бэйзилвезерским и теперь не знал, смеяться ему или плакать.
— Я подожду вместе с тобой, — пообещала я шепотом.
«А пока мы здесь, займусь еще и своими делами», — подумала я. Потому что план, разработанный мною по пути от Кайнфорда до Бельвидера, теперь никак не клеился.
Мы с Тьюки опустились на скамейку — их, холодных и твердых, вдоль стены, покрытой темными деревянными панелями, стояло целое множество. Даже в церкви сиденья не были такими неудобными.
— Тебе повезло, у тебя есть мягкие подкладки, — проворчал Тьюки.
Он хоть думает, что говорит?!
— Тише! — прошипела я.
— Не надо меня затыкать. Лучше скажи, кто ты такая.
— Нет.
В коридоре собралась целая очередь желающих обратиться в полицию, и я старалась говорить негромко. Правда, они были так заняты своими разговорами и невзгодами, что никто на нас и не смотрел.
Тьюки тоже понизил голос:
— Но ты, похоже, жизнь мне спасла. Или хотя бы честь. Ты... Ты столько всего для меня сделала. Я хочу тебя отблагодарить. Так кто ты?
Я покачала головой.
— Почему наряжаешься как старая дева?
— Дрянной мальчишка, следи за языком!
— Дрянная девчонка, неужели я никогда не узнаю твоего имени?!
— Тс-с! — Я надеялась, что так оно и будет, но вслух этого не сказала. Вместо этого я снова шикнула на Тьюки и схватила его за предплечье. В конце коридора открылась дверь, и я увидела знакомое лицо.
Два знакомых лица.
На мгновение мне показалось, что я вот- вот упаду в обморок, и корсет здесь был ни при чем.
Господи, спаси!
Инспектора Лестрейда я не испугалась. Было очевидно, что он может нам встретиться в Скотленд-Ярде, и я не сомневалась, что Лестрейд не узнает во мне облаченную в траур вдову, которую видел всего раз в Бэйзилвезер-холле.
Нет, душа у меня ушла в пятки, когда я увидела его собеседника — Шерлока Холмса.
Я приказала себе дышать ровно, сидеть расслабленно, слиться с темной деревянной стеной, гравюрами в рамках и жесткой скамейкой подобно тому, как серая куропатка сливается с низкими кустарниками. Пожалуйста, только бы они меня не заметили! Если хоть один из них меня узнает, дни моей свободы будут сочтены.
Лестрейд и Шерлок неспешно шагали в нашу сторону, увлеченные разговором, и поскольку мой брат был намного выше похожего на хорька инспектора, ему приходилось нагибаться к собеседнику. Я опустила глаза в пол, отпустила предплечье Тьюки, сцепила руки в замок и спрятала их в глубокие складки на юбке.
— ...никак не можем разобраться в Бэйзилвезерском деле! — донеслось до меня восклицание Лестрейда. — Мне бы хотелось, чтобы вы помогли нам с ним, Холмс.
— Холмс?! — ахнул Тьюки и расправил плечи. — Это он? Знаменитый детектив?!
— Пожалуйста, замолчи, — прошептала я.
Очевидно, он почувствовал напряжение в моем голосе, потому что все-таки послушался.
Тем временем Шерлок отвечал Лестрейду:
— На поиски моей сестры вы тратите не так много сил и посылаете не так много полицейских, как мне бы хотелось.
Говорил он ровно, но голос его звучал натянуто, как струна скрипки. Нечто едва заметное, нечто невысказанное в тоне брата заставило мое сердце екнуть.
— Я бы с радостью, мой дорогой друг, — с сочувствием, но, как мне показалось, еще и со злорадством ответил Лестрейд. — Если бы у нас было от чего отталкиваться...
— Дворецкий подтвердил, что в эти десять лет наша мать не нарисовала ни одного портрета — ни своего, ни дочери. Черт бы ее побрал.
— Что ж, у нас есть карикатура авторства вашей сестры, — ответил Лестрейд, и в этот раз в его голосе отчетливо слышалось ликование.
Шерлок схватил его за руку, и они остановились прямо перед скамейкой, на которой сидели мы с Тьюки. Благодаря провидению, а быть может, слепой удаче, Шерлок оказался ко мне спиной.
— Послушайте, Лестрейд, — начал Шерлок не то чтобы грубо, но напористо, требуя полного к себе внимания, и меня переполнило восхищение братом. — Знаю, вам нравится попирать мою честь, и вы считаете, что исчезновение матери и сестры — пятно на моей репутации, ведь я не могу найти мать и получаю новые сведения о сестре от вас, но...
— Уверяю вас, — ответил Лестрейд, быстро моргая и отводя глаза, — ни о чем подобном я не думал.
— Чушь. Вы делаете все, на что способны, и я вас в этом не виню. — Он тут же отмахнулся от своего запутанного высказывания рукой в черной перчатке и снова впился взглядом в инспектора. — Лестрейд, поймите: леди Евдорию Верне Холмс можно вычеркнуть из вашего списка. Она знала, что делала, а если попала в переплет — что ж, виновата сама.
Сердце защемило от боли. Тогда я еще не знала о разрушительной слабости моего великолепного брата и не понимала, что вымолвить столь жестокие слова его заставила меланхолия.
— Энола Холмс — совсем другое дело, — продолжал Шерлок. — Моя сестра ни в чем не повинна. Ее обделили вниманием, воспитанием, образованием. Она простая девочка, мечтательница. Это я виноват, что оставил ее заботам брата, Майкрофта. Он умен, да, но отнюдь не терпелив. Ему не понять, что для обучения жеребенка нужен не только кнут, но еще и пряник. Неудивительно, что Энола сбежала, ведь природа одарила ее сильным духом, а не цепким умом.
Я сердито нахмурилась.
— Она показалась мне вполне смышленой, когда я с ней разговаривал, — возразил Лестрейд. — Обвела меня вокруг пальца. Я был готов поклясться, что ей не меньше двадцати пяти. Уравновешенная, вдумчивая девушка с приятной речью...
Морщины у меня на лбу разгладились. Лейстрейд начинал мне нравиться.
— Вдумчивая — пожалуй, и с богатым воображением, но не лишенная слабости, присущей ее полу: безрассудности. Зачем, к примеру, она представилась сторожу своим именем? — спросил Шерлок.
— Возможно, виной тому бесстрашие и желание попасть на территорию поместья. В конце концов, она повела себя более чем разумно, уехав в Лондон, где найти ее будет труднее всего.
— И где даже с девушкой двадцати пяти лет может произойти все, что угодно. А моей сестре всего четырнадцать.
— И где, как я уже говорил, что угодно может произойти с мальчиком совсем юным: сыном герцога Бэйзилвезерского! — парировал Лестрейд.
Тьюки громко кашлянул и встал со скамейки.
Как видите, у меня не было ни времени, ни выбора.
Я сбежала.
Пока инспектор и великий детектив глазели на мальчика в скромной одежде, моргали и разевали рты, пока до них доходило, кто он такой, я поднялась и тихонько ушла. Только взглянула мельком на лицо брата — ведь говорят, что Шерлока Холмса ничем не удивишь, а сейчас он выглядел ошеломленным, и я хотела насладиться этим моментом. Но недолго; сделав несколько шагов по коридору, я юркнула в ближайшую дверь и осторожно закрыла ее за собой.
В комнате, точнее кабинете, стояли письменные столы — все пустые, за исключением одного.
— Прошу прощения, — обратилась я к молодому констеблю, когда тот оторвался от своих бумаг и поднял голову посмотреть, кто вошел. — Сержант просит вас подойти к столу дежурного.
Скорее всего, он предположил, что меня недавно взяли в Скотленд-Ярд стенографисткой или еще кем. Констебль молча кивнул, поднялся и вышел из кабинета.
Я тоже вышла, только через окно. Приподняла юбки, запрыгнула на подоконник так же, как обычно садилась на велосипед, и спрыгнула на тротуар. Конечно, меня заметили прохожие, но я на них не смотрела и держалась так, будто ничего из ряда вон выходящего не произошло и люди то и дело покидают Скотленд-Ярд через окна. Пенсне я сняла и бросила под копыта крупной лошади, которая бежала трусцой по улице. А потом расправила плечи и поспешно удалилась, как и полагается настоящей деловой леди. На углу как раз вовремя затормозил омнибус. Я заплатила за билет и расположилась на крыше рядом с другими лондонцами. На Скотленд-Ярд я даже не оглянулась. Вероятно, Шерлок и Лестрейд еще засыпали Тьюки вопросами, когда омнибус тронулся и покатился прочь.
Конечно, я не сомневалась, что вскоре они нападут на мой след. Тьюки расскажет о том, как сбежал от Резака вместе с девочкой, переодетой вдовой. Девочкой по фамилии Холмс. Вот сейчас, в этот момент, он наверняка поворачивается, чтобы представить ее инспектору. Но вместо меня Тьюки увидит лишь безвкусный зеленый зонтик и две карикатуры, которые я оставила на скамейке. Надеюсь, они вместе с Лестрейдом разберутся, что означают эти эскизы.
Мне было жаль вот так внезапно расставаться с Тьюки, не попрощавшись.
Но что поделаешь! Я должна отыскать маму.
Еще мне было жаль, что я не смогла провести больше времени с Шерлоком, пусть он бы меня и не узнал. Мне хотелось смотреть на него, слушать, восхищаться. Я искренне по нему скучала, и меня снедала тоска, словно я была божьей коровкой, которая стремилась улететь на родное небо.
Только мой великий брат не желал искать маму. Чтоб ему пусто было! Божья коровка в моей душе сложила крылышки, и сердце заныло.
Впрочем... Может, оно и к лучшему. Шерлок с Майкрофтом заставили бы маму вернуться в Фернделл-холл, а ей явно не хотелось там находиться. Когда... Не если, а когда я с ней встречусь, не буду просить ни о чем, что сделало бы ее несчастной. Я ищу маму не для того, чтобы лишить ее свободы.