В голове звучал голос Пертелотты: «Флора! Не смей больше никохо убивать. Што ты сделала с доктором Ватсоном?»
Проклятие! Надо выяснить «што».
Чтобы помочь доктору Ватсону — если он ещё жив! — необходимо срочно как можно больше узнать о Флоре. Её фамилию. Правда ли, что она убийца. Отправляли ли её на самом деле в сумасшедший дом, кто подписал бумаги; если это был Ватсон, у неё есть мотив для преступления. Ещё важно понять, как именно проходит эта процедура. Насколько мне известно, для этого требуются подписи члена семьи и двух врачей. Чтобы найти ответы на свои вопросы, я должна была посетить муниципалитет, полицейский участок, психиатрическую лечебницу, само заведение «Колни Хатч»...
Однако с порезом на лице, хоть и неглубоким, я не могла выйти в образе красавицы мисс Энверуа. Такая леди отказалась бы показываться на людях даже из-за жалкого прыщика и непременно дождалась бы, пока он пройдёт.
Однако я не захватила никакой другой одежды для маскировки — ни балахона, ни вуали. Да и всё равно от них было бы мало проку: судя по моему опыту, сведения из конторских служащих могла вытянуть только обворожительная мисс Энверуа.
Сколько бы я ни ходила взад-вперёд по комнате, мне некуда было деться от жестокой правды: пока не залечится ранка на губе или пока я не найду, как её удачно скрыть, мне придётся бездействовать.
Я даже не могу выйти из дома — меня никто не должен увидеть.
Кошмар! С доктором Ватсоном за это время может произойти что угодно!
Кто знает, что с ним уже произошло!
— Пропади всё пропадом! Нет, так не пойдёт!
Разве можно оставить Ватсона на сомнительную милость Флоры ещё хоть на день?! Если я брошу его в беде, то больше никогда не смогу посмотреть себе в глаза в зеркале. Однако выбора у меня нет — кроме разве что...
Разве что связаться с Шерлоком.
От одной этой мысли меня бросило сначала в жар, потом в холод. Встретиться с ним лично я никак не могла. А если отправить ему письмо, мой умный брат с лёгкостью определит, откуда оно пришло! Если верить тому, что я знаю о Шерлоке Холмсе, выдать меня могло что угодно: выбор пера, цвет чернил, особенности почерка, отпечаток пальца почтальона — любая мелкая деталь.
Риск слишком велик. Однако оправдан. Если я ничего не сделаю и Ватсон погибнет...
— Газета, мэм, — пролепетала служанка, тихонько постучав в дверь моей комнаты. Конечно, я же отправила её за свежей «Пэлл-мэлл газетт».
— Спасибо. Оставь, пожалуйста, на столике.
Когда она ушла, я взяла газету и, всё так же расхаживая по комнате, принялась изучать новости — не появилось ли новых зацепок по делу доктора Ватсона. Нет, разумеется, не появилось. Я отбросила ненужные страницы и пробежалась взглядом по колонке объявлений. Как и ожидалось, там снова появилось зашифрованное сообщение: «52321113 11 1314121311236261521141516142234 15111 5255215255 63312365 34433222111 363616211», то есть «ЛИАНА НУЖНА ОМЕЛА ГДЕ КОГДА ЛЮБЛЮ ТВОЯ ХРИЗАНТЕМА». Его печатали каждый день.
А я по-прежнему не знаю, как мне поступить.
Я хорошо знаю маму: она не из тех, кто разбрасывается словами любви. Она не могла это написать.
И всё же мне очень хотелось, чтобы это была она. Тем более сейчас, когда меня терзали мысли о несчастном докторе Ватсоне. Мама бы знала, как поступить. В этом я не сомневалась.
Если, что маловероятно, это послание всё же от неё — могу ли я упустить такую возможность? Могу ли отвернуться от протянутой руки родной матери? Второго шанса может и не представиться.
Вдруг она поняла, что я на неё обижена, и захотела со мной помириться?
Однако моя мать, мама, которая находилась сейчас неизвестно где, с цыганами, предпочла бы сама выбрать время и место, если бы ей пришлось отправиться в Лондон, разве нет?
Наверное, автор шифра боялся вызвать у меня подозрения, указав не то место для встречи — как в прошлый раз с Британским музеем?
Пока мысли кружились в голове, как пёс, гоняющийся за собственным хвостом, взгляд бегал по странице с объявлениями, пока неожиданно не выхватил загадочное послание, напечатанное большими жирными буквами:
Э О Н Б О М Л А А Н
Ни к кому не обращённое и не подписанное.
ЭОНБОМЛААН
И всё.
Я уставилась на него, сведя брови — как, наверное, и все читатели «Пэлл-мэлл газетт», заинтригованные любопытным объявлением, которое невозможно было не заметить. Причём выглядело оно не как шифр, а как обычный набор букв. Очевидно, автор хотел срочно что-то сообщить — но что и кому? Наал... Эон... И если разделить на две строки и читать по диагонали, ничего путного не выходит. Только странное одинокое слово, прямо как я — Энола, одна... Энола.
И тут я его увидела.
Своё имя.
ЭОНБОМЛААН
ЭНОЛА ОБМАН
Я рассмеялась: у меня словно камень с души упал. Нет, всё-таки это был шифр, по-детски простой — такой могла составить только моя мама. Надо было всего-то читать через букву. Теперь я знала наверняка, что «ЛИАНА НУЖНА ОМЕЛА» — западня, скорее всего дело рук моего драгоценного брата Шерлока. И что самое главное: пускай мама и обделяет меня материнской лаской — она всё же заботится обо мне. По-своему.
Передо мной всё ещё стояла нелёгкая задача: помочь Шерлоку отыскать доктора Ватсона, но теперь она казалась мне более или менее выполнимой. Представив себе лицо матери, полное нежности, я успокоилась и опустилась на стул. Твёрдо намереваясь разобраться в фактах, я взяла карандаш и бумагу.
Итак. О чём необходимо сообщить брату, а что можно опустить?
Начнём с того, что я знаю наверняка. Я склонилась над бумагой и принялась строчить следующее:
Я знаю, что:
Пертелотта невольно выпалила: «Что он опять натворил?!» Вполне возможно, что окончаний я толком не расслышала и на самом деле она сказала: «Что она опять натворила?!», имея в виду сестру. Или Пертелотта так привыкла к тому, что Флора притворяется мистером Кипперсолтом, что невольно начала говорить о ней в мужском роде при посторонних.
Пертелотта говорила со мной о своём муже, мистере Кипперсолте, в настоящем времени; но Флора — в прошедшем, как об усопшем.
Пертелотта крикнула на Флору: «Сидела бы ты дома да помалкивала, ни на чью голову беду бы не приносила!» Что ответила Флора? Кажется, что упрятала кого-то туда, куда хотели отправить её, и что «Так ему и надо». О ком она говорила - о мистере Кипперсолте или о докторе Ватсоне?
Пертелотта её спросила: «Что ты сделала с доктором Ватсоном?»
Флора переодевается мужчиной; и я почти уверена, что именно она отправляла миссис Ватсон зловещие букеты.
Пертелотта сказала сестре: «Не смей больше никого убивать». Больше никого. Неужели Флора убила Ватсона?!
Печальный вывод.
Размышляя над фактами, я рисовала простенькие карандашные наброски, а закончив список, взялась за дело всерьёз. Разумеется, художник из меня никакой, но карикатуры и портреты с преувеличенными чертами лица у меня выходят отличные, и они помогают мне думать.
Я нарисовала Пертелотту. (Как её зовут на самом деле? Я знаю фамилию, но не имя. Успела ли она увидеть меня в окне? Узнала ли? Очередной снежный ком вопросов, на которые у меня нет ответа...)
Я нарисовала Флору в образе носатого господина с козлиной бородкой и невольно подумала, что мужчина из неё получается куда лучший, чем женщина, и Пертелотта слишком узколоба, если считает иначе. Интересно, как Флора додумалась использовать эту маскировку?
Тут я вспомнила ещё один факт и прилежно его записала:
Флора сказала: «Надо ж было играть роль твоего муженька, сестрица!»
Пертелотта ответила — пусть он покоится с миром.
После того как развалилась моя версия о мстительном солдате, которому доктор Ватсон ампутировал нос, я начала сомневаться во всех своих выводах, но всё же на основе сведений, которыми располагала, решила построить собственную гипотезу. Что произошло между Пертелоттой, Флорой и мистером Кипперсолтом, возможно покойным? Скорее всего, мистер Кипперсолт сначала пытался помочь сестре жены, но быстро понял, что она невыносима, и отправил её в «Колни Хатч». (Размышляя об этом, я рисовала Флору в образе здоровой женщины, с лицом, похожим на лицо Пертелотты.) Однако Пертелотта, как всегда преданная сестре после несчастного случая с голодными крысами, не позволила держать Флору в сумасшедшем доме, хотя Флора, судя по всему, действительно сумасшедшая. Между мужем и сестрой она выбрала сестру и, ослушавшись мистера Кип- персолта, вызволила Флору из лечебницы.
Флора, не теряя времени зря, убила мистера Кипперсолта.
Это происшествие не сломило Пертелотту. Она помогла сестре замести следы и сделала вид, будто её муж ещё жив. В то же время она стала пристальнее следить за Флорой, чтобы избежать новой беды. Однако Флора не собиралась останавливаться...
Ну конечно.
Мне вспомнился ещё один обрывок их разговора, и я поспешно его записала:
«Ты об этом пожалеешь! Ты — и врач, который подпишет дрянную бумагу!»
Флора держала зло на доктора Ватсона, который подписал бумаги об отправлении её в сумасшедший дом. Наверняка так всё и было.
Но... Как она ему отомстила? Убила?
По спине пробежали мурашки, и сердце у меня ёкнуло. Мне не хотелось соглашаться с этой версией.
Я нарисовала портрет Флоры без грима. Признаюсь, это далось мне нелегко — изобразить её в таком виде. Бедняжка. Я представила двух малюток из Ист-Энда, живущих в бедности и одиночестве, пока их мать прислуживает более удачливой даме и натирает в её доме полы до блеска... А может, их мать давно умерла. Или побила и отвергла старшую дочь, когда пришла домой и увидела младенца, изуродованного крысами. Или разлюбила младшую дочь за уродство. Так или иначе, сложно не сойти с ума, если растёшь с такой травмой.
Я посмотрела на свой рисунок — и меня пробрала дрожь. Я даже не заметила, как в силу сочувствия или иного подсознательного порыва разрисовала лицо Флоры цветами. Её рот я украсила вьюнком, нос заменила поникшей розой, гла