— Остановись на минуту, — прошептал он, тяжело дыша. — Слышишь?
Он замер, но я поспешила дальше и в результате оставила его позади. Не успела я пройти и нескольких шагов, как к лаю барона и его сына прибавились восклицания констебля с сильным ирландским акцентом:
— Ну хватит, хватит, что вы будите добрый люд! Воры, конешно, негодяи — да только они уже сделали ноги.
В ответ раздались рыки, ворчание и злая ругань.
— Ежели вам так того хочется — стреляйте на здоровье на своем участке, а вот на улице палить не вздумайте.
Опять рычание и ворчание.
— Ничего ж плохого не стряслось: вон, какую веревку добротную вам оставили! Ну-ну, идите-ка назад в дом. С утра напишете жалобу. Да, конешно, буду их выглядывать.
В полной тишине мы прислушивались к его шагам, пока они не стихли вдали.
— «Сделали ноги»?! — передразнила я констебля. — Если бы!
— Ты беги, Энола, — прошептал Шерлок. — Со мной все будет в порядке.
Что?! Неужели он вот так просто меня отпускал?! Казалось бы, я должна была испытать чувство благодарности и порадоваться его словам. Однако они, напротив, вызвали у меня раздражение:
— А как же омерзительный барон и его похожий на жабу сын?!
— Думаю, можно с уверенностью заявить, что они отступили в дом, — ответил Шерлок, опираясь на каменную плиту, на которой раньше, вероятно, формировали сыр и масло. Я едва могла разглядеть его в темноте. — Они не посмеют перечить констеблю — не рискнут привлечь к себе лишнее внимание.
Я фыркнула (признаюсь, совсем как лошадь):
— Я не об этом. Где они держат пленницу? Очевидно, в ландо на прогулки вывозят переодетого помощника конюха. Для виду. А куда же спрятали настоящую Сесилию?
Последовала долгая пауза, и я пожалела, что не вижу лица брата. Наконец он медленно произнес:
— Похоже, меня обвели вокруг пальца и на самом деле я не видел достопочтенную Сесилию в Лондоне.
— Я видела.
— Что?! Когда?! Где?!
— На прошлой неделе, в... возле Британского музея. Тогда я попыталась последовать за ней, и мне пришлось ударить Майкрофта...
— Что-о?!
— Наш старший брат меня поймал, и я пнула его ботинком в голень, чтобы сбежать. Он тебе не рассказывал?
Видимо, нет — иначе почему Шерлок согнулся пополам от смеха? Он смеялся почти беззвучно, но от души, покачиваясь взад-вперед и держась за каменную плиту, чтобы не упасть. Казалось, он на грани истерики. Я решила, что надо как можно скорее увести его отсюда, и как только он успокоился — надеюсь, достаточно, чтобы рассуждать здраво, — сказала:
— Пойдем, я отведу тебя домой.
Или лучше сразу к доктору Ватсону?
Шерлок выпрямился, все еще посмеиваясь:
— Меня ждет кеб на углу Боарсхед и Оакли-стрит.
Вот как? Отлично.
— Я могу провести тебя к нему коротким путем.
— Обходным?
— Да, там нам вряд ли встретится констебль.
— Прекрасно. — Шерлок сделал шаг вперед, необдуманно перенеся вес на больную ногу, и поморщился: — Пожалуйста, Энола, не могла бы ты снова подставить мне плечо?
Я замерла на месте и всмотрелась в его лицо. В минуту опасности я не колеблясь бросилась ему на помощь — но можно ли довериться ему сейчас? Мой брат был очень умен и вполне мог неожиданно нацепить на меня наручники.
— Конечно, если не хочешь, — продолжил он, правильно истолковав мое молчание, — можешь найти для меня палку или трость, если тебе не сложно.
На этих словах его голос дрогнул, словно в нем потушили невидимый огонек, и оборвался, как жизнь бабочки, попавшей под ботинок. Пропала некая искра, которой я не замечала, пока она не исчезла.
И я не смела дать этому чувству название.
Однако сердце у меня болезненно затрепетало, и, несмотря на все свои разумные сомнения, я подошла к Шерлоку и позволила ему положить руку мне на плечо.
Глава двенадцатая
В полной тишине, стараясь никому не показываться на глаза, мы с Шерлоком пробирались по переулкам за домами, через задние дворы, по подъездным дорожкам для экипажей, где на нас лаяли сонные сторожевые собаки, через живые изгороди и скрипучие ворота — и наконец прокрались под чьими-то темными окнами, чтобы выйти на Оакли-стрит. Там на углу стоял крепкий четырехколесный экипаж, под нимбом света от фонаря похожий на небесную колесницу.
Только тогда Шерлок заговорил и ответил на вопрос, который я не задавала:
— Энола, я не имел бы права называться джентльменом, если бы сердечно не поблагодарил тебя и не отпустил на все четыре стороны.
У меня словно выросли крылья.
— Но только в этот раз.
Как же, крылья — их тут же подрезали! Конечно, следовало этого ожидать, но я надеялась... впрочем, не важно. Нет, все же я испытала горькое разочарование.
— Почему, позволь узнать, ты не оставишь меня в покое?! — горячо воскликнула я. — Неужели не понимаешь...
— Милая сестра, я искренне восхищен твоими замечательными способностями, однако моя обязанность — думать о твоем будущем. Как ты выйдешь замуж, если продолжишь вести себя столь неподобающим образом?
Разумеется, он имел в виду, что никто не возьмет в жены девчонку, которая лазает по деревьям и перелетает на веревках через канавы.
— Ну и что с того? — огрызнулась я. Никто прежде не проявлял ко мне теплых чувств — так какая разница, изменится это когда-нибудь или нет? Признаюсь, правда, что говорила я с горечью. — Я привыкла быть одна.
— Но Энола, ты же не хочешь остаться старой девой?! — И это говорит убежденный холостяк! — Мир полон опасностей. Любая женщина нуждается в защитнике.
Забавно слышать это от человека, который хромает на одну ногу и с каждым шагом все сильнее опирается на мое плечо.
— Чушь! — отрезала я. — Если скажешь еще какую-нибудь подобную глупость, я пну тебя в больную ногу.
— Энола! Ты не посмеешь!
— Ты прав, — кивнула я. — Лучше пнуть здоровую, чтобы и ее покалечить.
— Энола! — возмутился он. Видимо, поверил мне на слово.
— Больше ни слова о твоем так называемом долге, — ответила я. — Разве не от брака, разве не от, как ты выражаешься, «защитника» ты надеешься спасти леди Сесилию? И как, позволь узнать? — Тишина. — Ты можешь выяснить, где ее держат?
— Какой же я был слепец: думал, что она в том доме... — пробормотал Шерлок, не ответив на мой вопрос. — Вместо того чтобы подмасливать горничную...
— А! Так вот кто такая Бриджит.
Он поморщился:
— От нее я почти ничего не узнал. Лучше бы попробовал следить за отъезжающими экипажами — даже если бы пришлось прицепиться...
— Не с твоей больной ногой...
— Я прекрасно об этом помню, благодарю! — грубо оборвал меня Шерлок. Он прислонился к столбу чьих-то ворот и посмотрел на меня. — Энола, ты не могла бы поделиться со мной тем, что тебе известно об этом деле?
Я обрадовалась возможности побыть с братом еще несколько минут, но виду не подала:
— Только в обмен на то, что знаешь ты. Леди Теодора свободно может с тобой связываться?
— Да, хотя причина тому печальная. Вследствие разногласий между супругами касательно брака их дочери леди Теодора втайне уехала от сэра Юстаса и вместе с оставшимися детьми вернулась в родовое поместье за городом.
Узнав от брата название и местонахождение поместья, я в подробностях описала ему свою случайную встречу с Сесилией Алистер, скрыв лишь то, что произошла она в дамской комнате, — не только из-за смущения, но и для того, чтобы и далее пользоваться этим заведением, не тревожась о том, что у входа меня могут перехватить братья. Я лишь сказала, что это было «общественное место». Зато о суровых спутницах несчастной, о неудобной юбке, осунувшемся лице девушки и о том, что леди Сесилия меня узнала, я поведала, ничего не утаив. Я рассказала, как она дала мне знак с помощью своего удивительно непримечательного веера, как умело его мне подбросила и что написала на розовой бумаге.
— Ее сопровождали виконтесса Инглторп и баронесса Мергансер, — сообщила я.
— Ты в этом уверена?
— Абсолютно.
Он не стал спрашивать, откуда мне это известно.
— Выходит, леди Сесилия в их лапах и положение ее хуже некуда. Проклятье!
Шерлок прошел несколько шагов, пошатнулся и снова оперся о мое плечо.
— Но должны же быть пределы их подлости, — с надеждой произнесла я. — Они могут заставить ее подойти к алтарю, но в момент истины никто не сумеет принудить ее ответить «Да».
— Энола, почему ты считаешь, что она так же упряма, как ты? — По его голосу сложно было понять, смеется он надо мной или делает своего рода комплимент. — Кому как не тебе знать, что ей более свойственна покладистость? Ведь именно ты спасла ее от гипнотизера. Леди Сесилия уже показала, что склонна прогибаться под людей с сильным характером. Ею легко управлять. По словам леди Теодоры, после эпизода с похищением Сесилия стала сама не своя и начала вести себя непоследовательно.
— Конечно, — пробормотала я, предпочитая не объяснять брату, что жестоко переученная левша сочетает в себе две личности — послушной благородной дочери и умной бунтарки с твердыми политическими убеждениями — и что было бы в высшей степени несправедливо заключить такую девушку в тюрьму брака по принуждению.
— Судя по тому, что я о ней слышал, — продолжил Шерлок, — боюсь, если я и доберусь до несчастной, она примет меня за преступника и именно тогда решит поднять шум.
Глупости. Впрочем, я и здесь воздержалась от замечаний — только спросила:
— Ты надеешься ее найти, хотя она может оказаться в любом уголке Лондона?
— Надежда здесь ни при чем. Я обязан ее отыскать, пускай даже она и примет меня за похитителя!
— Не примет. Покажи ей вот это. — Я выудила из саквояжа бумажный веер с розовыми перьями.
Шерлок издал странный звук, похожий на полуночный крик коростеля, и резко остановился:
— Это... это тот самый?..
— Нет, но точно такой же. — Я передала ему безделушку, которую раздобыла на Гиллиглейд. — Если ты покажешь его леди Сесилии, она поймет, что ты ей не враг.