Очень похожий силуэт, одетый в так же богато разукрашенный сизый шелк, — очаровательная Акилла.
Простая юбка в цветочек и белые ленты кружевного фартука — горничная в утреннем платье.
Все три вошедшие смотрели на четвертую, которая плюхнулась на стул в дальнем углу — как можно дальше от платья, моего тайного укрытия. Я успела разглядеть только желто-зеленое пятно; вероятно, они надели на Сесилию ту же кошмарную юбку-колокол, в которой я видела ее в Общественной дамской комнате.
В этот момент я ощутила одновременно и жалость, и ликование: моя милая левша все же была куда более непокорной, чем думал Шерлок Холмс. Она не переставала сопротивляться своим поработительницам.
Акилла (вся в рюшах, оборках, дорогих тканях, кружеве, жемчугах, завитках, лентах и драгоценностях) продолжила:
— Приглядывайте за ней, Дженкинс. Нам надо заняться цветами для алтаря. Что до тебя, — обратилась она к желто-зеленой бунтарке, — сделай лицо попроще, а то к туфлям добавятся и другие путы и ужина тебе не предложат: будешь смотреть, как мы наслаждаемся твоим свадебным пиром. Идем, Отелия. Мы скоро вернемся. — Последние слова она бросила горничной через плечо, и обе дамы, шурша шелковыми юбками, вышли из комнаты.
Теперь я могла как следует рассмотреть Сесилию. Она сидела на стуле, наклонив голову, словно запятая, и во всей ее позе читалось отчаяние. С нашей последней встречи она не сильно похудела — чем-то ее все-таки должны были кормить, чтобы не довести до могилы, — но все равно выглядела бледнее и тоньше. Лицо ее было хрупким, будто эльфийским, под глазами лежали тени. Я закусила губу: вдруг у нее уже не осталось сил, необходимых для побега?
— Ну, мисс Сесилия, — ласково сказала горничная, — порой приходится искать хорошее в том, что позднее приведет к лучшему. Подумайте, какой вы будете хорошенькой, вся в цветках апельсина и листьях мирта, в прелестных ленточках в рубчик — вы видели, какие милые бантики леди Акилла подготовила для вашего букета?
Дженкинс подняла с пола большую коробку, которая стояла у двери, поставила на стул в противоположном от Сесилии углу, подняла крышку и склонилась над содержимым. Ее внимание полностью переключилось на коробку.
Я не могла упустить этот шанс.
Достав из кармана бумажный розовый веер, я высунулась из-под платья и приложила его к подбородку, чтобы леди Сесилия узнала меня и поняла мой сигнал.
Если бы только она сюда посмотрела!
Долго мне ждать не пришлось. Ее привлек шорох тяжелой юбки, и она подняла голову. Наши глаза встретились, и я вновь ощутила сильное напряжение и как будто электрический треск. Леди Сесилия выглядела потрясенной до глубины души; ее большие темные глаза еще сильнее округлились.
Я показала на ничего не подозревающую горничную и одними губами проговорила:
— Отошлите ее!
Как Сесилия могла избавиться от служанки, которой было строго наказано не отходить от юной леди ни на шаг, я не знала. Однако она справилась с задачей удивительно легко. Едва я успела снова юркнуть под снежно-белую ткань, как Сесилия соскользнула со стула и с глухим стуком рухнула вниз, растянувшись на полу, как будто в обмороке.
— Мисс Сесилия? — позвала Дженкинс, а потом, вероятно обернувшись, в панике воскликнула: — Мисс Сесилия! Очнитесь, мисс Сесилия! О господи! Мне нужен нашатырь! Врач! Помогите! — И добрая горничная вылетела из комнаты.
Стоило двери за ней захлопнуться и не успели ее тяжелые шаги стихнуть на лестнице, как я, будто юркая куропатка, тут же выбралась из укрытия и бросилась повернуть ключ в замке.
— Отлично! — прошептала я и с победной улыбкой повернулась к Сесилии.
Которая неподвижно лежала на полу.
Боже, так это была не хитрая уловка?! Она в самом деле потеряла сознание!
А вдруг мне не удастся ее оживить?!
Глава семнадцатая
К счастью, когда я упала на колени рядом с Сесилией, она тихонько вздохнула, моргнула и открыла глаза. Взгляд ее сосредоточился на моем лице, и в нем читались радость и восхищение.
— Энола?! — прошептала пораженная девушка.
Странно, как сильно повлияло на меня то, что она обратилась ко мне по моему настоящему имени. Обуреваемая эмоциями, я застыла, не в силах вымолвить ни слова.
— Энола? — Она протянула ко мне трясущиеся руки. — Снова ты? Неужели такое возможно?!
— Тише, — прошипела я. От ее прикосновений мне хотелось плакать, а сейчас надо было действовать. Дрожащими пальцами я выцарапала из кармана конфеты, которые всегда носила с собой, сняла с одной из них обертку и протянула Сесилии. Она бросила конфету в рот и приподнялась, хотя, полагаю, больше энергии ей придавал не сахар, а мое присутствие. Я тем временем уже стягивала с нее обувь. — Мы тебя замаскируем, — тихо, но твердо объяснила я, — чтобы ты могла сбежать. Согласна?
— Согласна?! Само собой, моя загадочная подруга!
Сесилия вскочила на ноги и принялась стаскивать с себя злодейскую юбку. У проклятой вещицы, как и у блузки, застежки располагались на спине, что было свойственно одежде благородной леди: ее не получилось ни надеть, ни снять без помощи служанки. Я расстегнула пуговицы, и Сесилия сняла верхний слой своего замысловатого наряда. Он соскользнул на пол, и я поспешила за узелком одежды, который оставила под свадебным платьем. В нем были и грубые кожаные сапожки, которые предназначались для «Пегги».
— Мы сделаем из тебя сиротку, — объяснила я.
— Что ж, я и так почти сирота! — просияв, ответила Сесилия. С улыбкой на лице бедняжка уже не так сильно походила на Алису в Стране чудес. Она с готовностью выхватила у меня коричневые тряпки.
Я тоже спешила скорее развязать узелок и переодеть леди Сесилию, и в итоге получилось так, что мы друг другу только мешали и даже на самые простые действия уходило слишком много времени. К тому же мне надо было еще кое-что ей сказать.
— Помнишь мистера Шерлока Холмса?
— Твоего брата? — весело отозвалась Сесилия.
— Боже! — ахнула я. — Надеюсь, ты об этом никому не рассказала?
— Разумеется, нет. А ты кому-нибудь говорила о моих рисунках углем?
Вопрос был риторическим: она и так знала, что нет.
Подавив улыбку, я поспешно продолжила:
— Твоя мать наняла мистера Холмса, чтобы тебя спасти. Она сейчас со своей семьей за городом. Он отвезет тебя к ней. Проклятые чулки!
Казалось, у нас ушла целая вечность на то, чтобы нарядить Сесилию в коричневое платье, клетчатый коричневый передник, плотные чулки в черно-белую полоску и уродливые, но крепкие сапожки. Однако на самом деле прошло, вероятно, всего несколько минут, поскольку никто еще не стучался на чердак, когда я убирала ее волосы под белый чепчик. Длинные, густые, блестящие пряди меня не слушались и выскальзывали обратно.
— Ничего не получается, — прошептала я, уже взвинченная до предела; время утекало сквозь пальцы. — Как нам выдать тебя за сиротку с этими чертовски роскошными волосами?
— Отрежь их! — воскликнула леди Сесилия.
— Мы не успеем! — отозвалась я, но все же выхватила из коробки ножнички — небольшие, предназначающиеся для лент, однако выбирать не приходилось — и начала отстригать светлые локоны.
Почти сразу же на лестнице раздался топот. Сесилия вздрогнула, словно испуганный олененок.
— Не двигайся! — прошипела я.
Она послушалась, но подала голос:
— Энола, спасибо тебе за...
— Тише. Молчи, — прошептала я, поспешно отрезая длинные локоны и рассовывая их по карманам — другого тайника у меня не было.
Кто-то — скорее всего, Дженкинс — покрутил ручку и воскликнул:
— Заперто!
Однако, как это часто бывает, она продолжала тянуть за ручку, словно надеясь таким образом открыть замок.
— Отойдите, — приказала то ли баронесса, то ли виконтесса — они звучали абсолютно одинаково. — Она обвела вас вокруг пальца, глупая вы овца!
Послышался странный шум, как будто незадачливую Дженкинс — не может быть! — столкнули с лестницы. В ту же секунду прогремел свирепый голос:
— Сесилия!
Сесилия не просто вздрогнула, а даже подпрыгнула.
— Тс-с, — прошипела я, все еще орудуя ножницами. — Собери передние пряди у лица.
Она послушалась. Ручка тем временем ходила ходуном.
— Сесилия, отвори дверь и впусти нас! — визжала одна из сестер.
— Открой немедленно! — ревела вторая.
Так и продолжалось:
— Сесилия! Неблагодарная девчонка!
— Открывай, а не то будешь сурово наказана!
И так далее.
Впрочем, вскоре они заговорили другим тоном.
— Должен быть запасной ключ, — объявила одна из них. — Дженкинс, иди найди его!
Только не это.
Впрочем, я почти закончила.
— Вот так, — прошептала я, отрезая последние пряди на лбу. — Готово.
На этот раз чепчик сел как влитой. Из Сесилии получилась очаровательная маленькая сиротка, на фут ниже меня, в сапожках не по размеру и чересчур просторной одежде, словно взятой на вырост. Остриженные волосы и челка, которую я только что ей отрезала, изменили Сесилию Алистер до неузнаваемости.
— Великолепно! — добавила я.
Сесилия не улыбнулась мне в ответ. Глаза ее были полны ужаса:
— Что же теперь, Энола? Как...
Действительно, как ей спастись, когда враги стоят прямо за дверью?
— Приведите мужчин, пусть они выбьют дверь! — верещала одна тетушка.
— И поскорее! — вторила ей другая.
— Да, миледи. Да, миледи, — отвечала Дженкинс, сбегая вниз по лестнице. Вскоре ее голос стих.
Сесилия закусила губу, чтобы не расплакаться.
— Доверься мне, — сказала я и подвела ее к белому платью. Содрав чехол, я сняла платье с балки и надела его на себя.
Казалось, глаза Сесилии не могут раскрыться еще шире, однако она распахнула их чуть ли не до размера блюдец, а ее губы сложились буквой «О».
— Это чтобы выиграть время, — шепотом объяснила я. — Держи. — Я вытащила из кармана муслинового платья бумажный розовый веер, на котором на всякий случай заранее нацарапала карандашом следующее: