Сесилия опустила руку с веером, а гарпии снова взяли ее в тиски и повели к выходу. Я сидела у двери, с сонным видом обмахиваясь веером, но сердце тревожно колотилось.
Сесилия взяла веер за петельку на рукоятке и накрутила ее на палец — очередной сигнал об опасности: «Будьте осторожны. За нами наблюдают».
То есть она просила меня не подавать виду, что мне небезразлична ее судьба. Я отстраненно уставилась на уродливый натюрморт в позолоченной рамке, висящий на стене напротив, а про себя подумала, что вот сейчас они выйдут, а я последую за ними и выясню, куда...
Вдруг раздался глухой звук удара, и боковым зрением я заметила зеленое пятно — это леди Сесилия споткнулась о подол своей нелепой юбки и чуть не рухнула прямо на меня. Хмурые надзирательницы тут же ее подхватили и вывели на улицу, даже не извинившись.
Если бы они удостоили меня хоть взглядом, то, возможно, увидели бы, что бумажный розовый веер остался лежать подле меня на диване.
Глава вторая
Как только за Сесилией и ее грозными надзирательницами закрылась дверь, я поднялась и убрала оба веера в карман платья. Мне необходимо было проследить за ней и выяснить, какая беда ей угрожает и как я могу помочь, однако спешить было нельзя — матроны заметили бы, что их преследуют. Из этих соображений я для начала запрыгнула с ногами на диван и встала на цыпочки, чтобы выглянуть в высокое окно. Толстая оконная рама в форме ромба загораживала мне вид, но я различила троицу, направляющуюся к стоянке наемных экипажей.
Спустившись на пол, я обнаружила, что за мной, разинув рот, наблюдает служанка. Я приложила палец к губам и протянула ей шиллинг за молчание. Это совсем ненадолго меня задержало, хоть и казалось, будто секунды утекают стремительнее некуда; я поспешно надела перчатки и выбежала из Общественной дамской комнаты. К счастью, я как раз успела увидеть, как девушку в желто-зеленой «хромой» юбке сажают в четырехколесный экипаж две ее спутницы. Я посмотрела на номер кеба и направилась к стоянке, чтобы сесть в другой экипаж и последовать за ними...
До стоянки я не дошла.
Так вышло, что именно в этот, самый неподходящий, момент, когда мысли мои были заняты леди Сесилией, я неожиданно столкнулась нос к носу со своим братом. Самым старшим, дородным братом. Майкрофтом.
Мы буквально врезались друг в друга, и, похоже, эта внезапная встреча потрясла нас обоих. Кажется, я закричала. Он как будто ухнул, словно его изо всех сил ударили под дых, прямо в бархатный жилет с красивым тиснением, явно сделанным с помощью специальных штампов. Все произошло так быстро, что я уже не вспомню, кто отреагировал первым — схватил ли он меня за локоть прежде, чем я пнула его в голень, или наоборот, — помню только, что я извивалась как уж, а потом наступила каблуком на его тонкий начищенный до блеска кожаный ботинок, и мне удалось вырваться и спастись, не прибегнув к помощи кинжала.
Будь это Шерлок, я могла бы уже навсегда попрощаться со свободой, но убежать от Майкрофта оказалось во много раз проще. Всего через несколько секунд он тяжело запыхтел и громко крикнул:
— Остановите ее!
В тот же момент я завизжала:
— Этот негодяй меня трогал!
Столь суровое обвинение не могло не возмутить прохожих, и все набросились на него с криками. Тем временем я, огибая юбки дам и юркая под локти джентльменов, выбежала из толпы и скрылась все в той же Общественной дамской комнате, объяснив охраннику у входа, что кое-что там забыла. В основном помещении я обнаружила служанку, которая распыляла ароматную туалетную воду из флакончика, пытаясь заглушить неизбежную вонь.
— Исчезните! — чуть ли не рявкнула я, и она тут же вышла в зал.
К тому моменту, как, предположительно, Майкрофт объяснился с толпой и вызвал констебля, я уже выбралась в окно с другой стороны здания в новом обличье. Без шляпки, перчаток и очков я уже не походила на женщину-ученого, и вид у меня был не такой унылый, как у этих несчастных созданий — а все благодаря цветистой шали с индийским узором, которую я хранила в подкладке на грудь как раз для подобных случаев (а еще для того, чтобы зрительно увеличить бюст). Я всегда носила с собой уйму полезных вещей. Без перчаток и в шали, которая покрывала голову и свисала чуть ли не до земли, я выглядела вполне богемно. В таком виде я спустилась в метро и без приключений добралась до конторы «доктора Рагостина».
Никто из слуг не видел, как я вошла, поскольку я и не думала возвращаться в контору через парадный вход. Вместо этого я нажала на один из завитков в деревянном орнаменте, который походил на глазурь, стекающую по коричневому, как имбирное печенье, каменному фасаду здания, обошла дом сбоку, открыла секретную дверь и проскользнула в тайную комнату — личный кабинет «доктора Рагостина». Мне очень повезло, что до меня здание снимал один медиум (точнее, преступник, но это совсем другая история), который проводил здесь спиритические сеансы — отсюда дверь за книжным шкафом и потайная комнатка, где теперь хранились мои костюмы.
Я отбросила в сторону богемную шаль, включила газовые лампы, плюхнулась на диван, обитый ситцем в цветочек, и нахмурилась.
Я страшно на себя сердилась. Будь я начеку, прими я необходимые меры предосторожности — казуса с Майкрофтом никогда бы не произошло. Мало того что я опозорилась (сил радоваться тому, что и он был опозорен, у меня пока не было), так еще и упустила возможность проследить за леди Сесилией и выяснить, какая новая опасность ей угрожает. Когда я столкнулась с братом, у меня из головы вылетел даже номер кеба, на котором ее увезли, и не осталось ни единой зацепки — кроме разве что загадочного веера. Право, если бы не этот конфетно-розовый трофей, я бы решила, что вся эта история мне приснилась!
Я поднесла веер к свету и внимательно рассмотрела. Затем, выудив из подкладки на грудь лупу, изучила каждый дюйм под увеличительным стеклом, надеясь отыскать знак или послание, — но скучные деревянные пластины без каких-либо царапин или карандашных пометок и простая розовая бумага, не запятнанная ничем, кроме бледного шахматного узора из водяных знаков, словно насмехались надо мной. Как и покрытые пухом перья, явно вырванные у обычной домашней утки и выкрашенные в розовый. Зазубрин на черенках не обнаружилось, между пластинами и экраном ничего не было спрятано, потайного отделения не предусмотрено — в общем, ровным счетом ничего интересного.
Пропади все пропадом! Ведь если бы не...
Проклятый Майкрофт! Чтобы этим братьям пусто было!
Все еще пылая негодованием, я переместилась за большой письменный стол из красного дерева, взяла бумагу и карандаш и карикатурно изобразила Майкрофта — каким он выглядел в тот момент, когда узнал меня: удивленный, застигнутый врасплох, со вскинутыми кустистыми бровями — словно чуть не наступил на крысу, внезапно пробежавшую под ногами.
Слегка выпустив пар, я взяла следующий листок и задумчиво принялась рисовать леди Сесилию в «хромой» юбке. Когда меня охватывали сомнения, печаль или растерянность, я частенько прибегала к рисованию, и мне всегда это помогало. Леди Сесилию совершенно точно не назовешь жертвой моды. Почему же она вырядилась в это неудобное платье?
Пока я водила карандашом по бумаге, мне вспомнилась ее простенькая соломенная шляпка.
Как так вышло, что наряд на ней был самый модный, а шляпка — скучная и нестильная?
Я перешла к портретам и набросала ее лицо в профиль, а затем анфас.
Прическа у леди Сесилии тоже не отвечала последним веяниям — волосы убраны назад и уложены просто, без затей. Если бы ее заботил внешний вид, она бы по крайней мере отрезала себе челку, чтобы зрительно уменьшить слишком высокий лоб. Право слово, она отчасти напоминала Алису в Стране чудес. Иллюстрации Джона Тенниелабыли, несомненно, бесподобны, однако книги Льюиса Кэрролла меня все равно не пленили.
Алиса никогда не улыбалась.
Я не любила жанр абсурда и предпочитала более логично выстроенные сюжеты, приближенные к реальной жизни. Впрочем, в этой самой жизни тоже не всегда удавалось отыскать логику. Обеспеченная леди с дешевым бумажным веером — ну разве это не нелепо?
Зачем ей эта розовая безделушка?
Уже целиком и полностью увлеченная рисованием, я изобразила леди Сесилию, на этот раз с веером в руке, и попыталась передать на рисунке выражение ее лица...
Я вздрогнула, словно от удара плети, как будто вновь ощутив на себе ее полный отчаяния взгляд.
Похоже, с ней стряслось нечто ужасное.
И хотя я по-прежнему не понимала, что могу для нее сделать, я не собиралась отказывать ей в помощи.
Как же мне выяснить, в чем дело?
Немного поразмыслив, я встала, подошла к одному из книжных шкафов, просунула руку за увесистый том полного собрания эссе папы римского и нажала на скрытый переключатель. Шкаф неслышно развернулся на щедро смазанных петлях и открыл проход в мою личную «гримерку». Там я переоделась и слегка подкорректировала свою наружность.
Я приняла решение нанести визит Алистерам. А поскольку леди Теодоре я была знакома только в обличье серой мышки — миссис Рагостин, — необходимо было наведаться к ней именно в образе этой скромной девушки.
Застенчивая, немного неуклюжая и безвкусно одетая — хоть и с лорнетом и с зонтиком в руке, — юная супруга «доктора Рагостина», не забывая ступать как можно мягче, подошла к внушительных размеров двери со стороны парадного входа в городской особняк баронета и постучала медным дверным молотком. В ее непримечательный наряд входили серые хлопковые перчатки, мягкая фетровая шляпка оливково-зеленого цвета и дорогое, но довольно уродливое коричневое платье из набивной ткани. На ленту шляпки и на грудь я прицепила старомодные цветки мускусной розы. (Видите ли, бюсты благородных девушек напоминали чуть ли не цветочные клумбы.) Я надеялась, что леди Теодора меня примет: судя по тому, как прошли мои предыдущие визиты, ослепительно красивая леди Алистер находила дурнушку миссис Рагостин крайне приятной собеседницей, благотворно влияющей на ее нервную систему.