О, а я ещё собиралась перейти к наброскам лошадок! И сидела тут, лакомясь сандвичами с тунцом, вместо того чтобы искать несчастную леди!
Отбросив посторонние мысли вместе со своими рисунками, я взяла чистый лист бумаги и записала свои рассуждения.
Она пропала либо по собственной воле, либо из-за несчастного случая, либо её похитили.
Если по собственной воле — как она спряталась от фрейлин?
Ушла по рельсам? Маловероятно, но проверить необходимо.
Узнать больше о жизни леди Бланш-флёр - несчастна ли она?
Письмо к матери пропитано тревогами.
Несчастный случай или похищение?
Несчастный случай: упала в открытую решётку канализации, сломала ногу и не может вылезти, и никто не слышит криков о помощи?
Слишком мелодраматично.
Похищение: её уволокли силой? Ради мести? Кто её враг?
Опять же - надо узнать о ней больше. Возможно, фрейлины выдумали всю эту историю с метро?
Однако их горе казалось искренним, и в последнее своё предположение я не верила. Впрочем, и другие выглядели сомнительно.
В таких случаях всегда полезно сделать перерыв на час-другой, чтобы мозг отдохнул и сам предложил решение. Чем же заняться, чтобы отвлечься от расследования?
Конечно, навестить миссис Таппер! Мы уже давно не виделись, и я не сомневалась, что моя милая глухая хозяйка — какое-то время я снимала комнату в её пансионе — будет рада меня видеть. К тому же каждый поход к ней — приключение. Я немедленно поднялась со стула и начала готовиться к выходу.
Здесь следует объяснить, что теперь миссис Таппер жила в особняке Флоренс Найтингейл, всегда полном гостей. К сожалению, мой брат Шерлок об этом знал и наверняка догадывался, что я навещаю старушку, а потому, полагаю, вёл наблюдение за домом. Вполне вероятно, что чумазые ребятишки, которых я часто замечала на той улице, были одними из его помощников. Только им наверняка описали учёную даму или старую деву в тёмном твидовом наряде, с тускло-коричневыми волосами, собранными в пучок, и очками на громадном носу.
Вот почему, заботясь о своей безопасности, я ходила к миссис Таппер исключительно в образе изящной очаровательной леди.
Избавлю любезного читателя от перечисления всех мазей и ухищрений, требуемых для преображения, — замечу лишь, что на висок я наклеила родинку, с намерением отвлечь внимание от моего лица, а точнее — от его острых черт, которые, в свою очередь, сглаживал пышный, роскошный (и довольно дорогой) парик цвета розового дерева.
Всё же не обойдусь без описания своего наряда для визитов: неземного чуда из лазурного свисса в горошек с рюшами над тёмно-синей юбкой, широким белым атласным поясом, голубым лифом с белой каймой, милой синей шляпкой в маргаритках и лентах и сине-белого зонтика в горошек с оборками, а ещё бежевых перчаток и гамашей на сапожки. Без лишней скромности замечу, что выглядела я в нём изумительно.
На Мейфэр я отправилась в открытом экипаже — исключительно для того, чтобы насладиться восхищёнными взглядами, обращёнными в мою сторону, — абсолютно не подозревая о грозящей мне опасности.
Сойдя у чудесного кирпичного дома Флоренс Найтингейл, я повернулась заплатить кебмену...
И вдруг до меня донёсся пронзительный, почти человеческий крик счастья. Не успела я оглянуться, как ко мне метнулась пушистая молния и чуть не сбила с ног! Когда я увидела, кто это, время любопытным образом повернулось вспять, словно вылетающий из гармоники воздух, и я почувствовала себя совсем ребёнком и, не задумываясь, обняла любимого пса.
— Реджинальд! — Не заботясь ни о платье, ни о правилах приличия, ни о зеваках, я опустилась на тротуар и обхватила моего милого колли обеими руками, одновременно смеясь и плача, а он вилял хвостом, лизал мне лицо и радостно лаял.
Блаженство. Короткие мгновения недолговечного блаженства. Их прервали длинные худые, но сильные руки, которые прицепили к ошейнику Реджинальда поводок. Я посмотрела на ничего не выражающее лицо своего брата Шерлока.
Однако я не готова была расстаться с пьянящим ощущением счастья. Всё ещё смеясь, я протянула ему руку и позволила помочь мне встать.
— Мистер Шерлок Холмс! — сладко проворковала я на октаву выше обычного. — О, скорее бы рассказать милой тётушке, что я встретила знаменитого Шерлока Холмса!
Сдержанность уступила место изумлению. Честное слово, он даже разинул рот!
— Так это была ты — тогда, у Ватсона?
— Да, изучала таинственные букеты. — Я погладила Реджинальда и смахнула с платья собачьи волосы. — Признайся, ты бы ни за что меня не узнал, если бы не наш мохнатый друг.
— Ты совершенно права. Право слово, я поражён. Надеюсь, обручальное кольцо, которое я нащупал под перчаткой, лишь часть маскировки?
— Так и есть.
— И ты не замужем и, смею надеяться, ещё невинна?
— Дорогой брат! — возмутилась я.
— Прошу прощения. Разумеется, вопрос нетактичный, но я в такой растерянности... даже я, хоть и не ценитель женской красоты, вижу, что ты очаровательна.
К щекам прилила кровь, и я потеряла дар речи. В то же время я старалась не слишком сиять от гордости.
— Похоже, в пансионе нет необходимости. — Полагаю, он заметил, как я изменилась в лице, поскольку тут же добавил: — Уверяю тебя, милая сестра, что больше не намерен настаивать на твоём обучении в пансионе. Мисс Флоренс Найтингейл объяснила мне, чем, э-э, опасны подобные заведения.
— Как любезно с её стороны! Удалось ли ей просветить и Майкрофта?
Ведь именно наш старший и удивительно упрямый брат законно считался моим покровителем.
Шерлок отвёл взгляд, тем самым подтвердив мои подозрения: опасность ещё не миновала. Мне следовало сбежать. При первой же возможности.
От этой мысли у меня сжалось сердце — я искренне наслаждалась компанией своего умного брата.
— То, почему я пошёл на такие меры и решился отыскать тебя столь вопиюще элементарным методом, о котором, конечно, должен был подумать ещё год назад, никак не связано с Майкрофтом.
— Что же случилось?
— Нечто крайне странное. С нами прелюбопытным способом связалась наша мать.
Глава девятая
МАМА!
— Так она жива?! — воскликнула я, невольно признавая вслух свой Потаённый страх: ведь мама не писала мне уже много месяцев, и я боялась, что её больше нет с нами... Грубо говоря, её никогда с нами и не было. Что там сказала цыганка про стрелу, запущенную в небо, и сову в лунной ночи? И про караван с прекрасными лошадьми, чёрный в белых звёздах? Разве не могло это быть туманным намёком на то, что мама отошла в мир иной, попрощалась с земной жизнью, поднялась к небесам?.. Я терпеть не могу эвфемизмы, но сама ищу в них утешения...
Шерлок посмотрел на меня скептически:
— Дорогая сестра, ты сочла её умершей лишь потому, что она не связывалась с тобой несколько месяцев? Мне она не писала много лет, но я никогда не сомневался, что наша матушка в добром здравии.
— Да, ведь ты знал, что Майкрофт отправляет ей деньги, — колко ответила я, пытаясь скрыть тревожное чувство, возникшее вместе с неожиданной мыслью: всего несколько часов назад мне встретилась цыганка... Но говорить об этом с Шерлоком нет смысла. Здесь дедуктивный метод не поможет. Вместо этого я спросила: — Так что за прелюбопытный метод? Что в нём любопытного?
— Я покажу тебе её «письмо», а ты сама сделаешь выводы. — Шерлок развернулся, как бы ожидая, что я пойду за ним.
— Хотя бы скажи, что там написано! — взмолилась я.
— Не знаю. Я его ещё не открывал. Оно адресовано тебе.
Мне хотелось кричать от нетерпения:
— Так ты надеешься заманить меня в ловушку?!
— Энола! — воскликнул Шерлок, оглянувшись через плечо, и я успела заметить, что на его лице появилось оскорблённое выражение, но он быстро взял себя в руки и сухо добавил: — Нет, я бы не посмел. Но нам лучше поговорить сидя. — Он кивнул на дом Флоренс Найтингейл, двери в который даже не закрывались, словно это было общественное учреждение, а не жилое здание, и все посетители — реформаторы, чиновники и другие — свободно входили и выходили, в то время как сама сестра милосердия скрывалась в своих комнатах на верхнем этаже. — Ведь на это твоего доверия ко мне хватит?
Как это ни прискорбно, моего доверия хватило бы и на большее.
Итак, мы вошли в кирпичный особняк на Саут-стрит, никому не представившись, не подав визиток, никем не замеченные; я не сомневалась, что это единственный богатый дом в Лондоне, в который спокойно, без препятствий могут войти высокий господин в цилиндре с лохматым псом и саквояжем и худосочная девушка в шляпке набекрень и модном платье, испачканном отпечатками собачьих лап. На первом этаже собралась целая толпа — похоже, здесь устроили какое-то собрание, и я заметила много людей в красной форме Армии спасения. Поэтому мы трое (считая Реджинальда) поднялись выше, в музыкальную комнату, где обычно проводила дни миссис Таппер, наслаждаясь сладкими звуками пианино — даже бедная глуховатая старушка слышала мелодию, если садилась совсем рядом с инструментом.
— Мисс Месхол! — вскричала она, как только я вошла. Для неё я всегда оставалась «мисс Месхол», её бывшей постоялицей и недавней спасительницей, какую бы маску я ни надевала: ведь она видела их все и сразу узнавала меня — неважно, походила я на выдуманную мною «мисс Месхол» или нет. Она тяжело поднялась с кресла-качалки и обняла меня за талию, а я прижалась щекой к её накрахмаленному белому чепцу — миссис Таппер едва доставала мне до плеч.
Шерлок принёс ещё два кресла, и мы уселись. От миссис Таппер не требовалось поддерживать светскую беседу. Тем более что она тут же устремила всё своё внимание на Реджинальда, лаская его трясущимися руками и приговаривая:
— Ну ты ‘акой хороший, настоящий старый колли, прям как на фермах держат, таким вот колли и должон быть, не с длинным носом, как ихолка, и паучьими лапами, какие по Хайд-парку хуляют...