Толстой как многие утилитаристы, стоящие вне искусства – смешал области этики и эстетики, получив понятие: дурное – вредное искусство что является абсурдом. Искусство не бывает вредным, раз оно искусство!
Силлабическое и тоническое стихосложения обращали внимание на организацию строк стиха чисто с внешней стороны. См. о «незвучащих» стихах, изображенных точками у А. С. Пушкина. (Стр. 23. Ю. Тынянов. «Проблема стихотворного языка»). Поэзия в данном случае явление природы, постижимое по законам Эвклида. В тоническом стихосложении символистами были разработаны возможности евфонии – рифмы, аллитерации и т. п. Этим они подготовляли почву для футуристов. Поэзия как цветное время. В. В. Каменский трактовал в своих произведениях поэзию также, как и пространственный узор. Живопись – цветное пространство. Этим же объясняется и манера расстановки строк у В. В. Маяковского и его неисчисленных последователей. Что такое строка. Один «из фактов эквивалентов текста» (Ю. Тынянов). Звуковой материал подвергнутый учету счета, часто чисто зрительному. В разговоре словесный материал буднично не учитывается, сыплется без меры, веса болтовня. Гораздо более «учета» наблюдается уже в таких словесных созданиях, как: сплетнях, анекдотах и устных книгах; те, кому приходилось записывать «устные книги» сообщали мне, что диктовавшие (дикторы), продекламировав определенное количество стихов, говорили – «а теперь начинай другой лист». Весь язык, каждая фраза, сказанная человеком является искусством. Но среди их ровного поля высятся великие создания гениев воображения. В каждом материале, под рукой мастера, невообразимое количество возможностей, но наиболее безмерны средства языка. Вследствие же того, что язык служит и для целей утилитарных, положение ни одного мастера в своей области не бывает столь затруднительным, ибо истинный писатель всегда далек утилитаризации. Писатели, мои братья в СССР должны помнить, что чем ближе они к понятно утилитарному, тем более их работа далека от искусства! А пролетариату нужно искусство, также как и железные воздушные грузовики! Великой стране рабочих и крестьян в искусствах также надо тщиться от «запада» не отстать, словно и в индустриально-механическом процессе. Поменьше преклонения пред старыми формами (всюду!) побольше аэропланных прыгов в новь, в неизведанное! Нельзя, также, как это делает Речнина, в «Красной ниве» ругать молодых «13», рост и охо и восхищаться Фламенком. Надо поддерживать свое, а не чужое. Русские всегда верили более «варягам»… Пора бросить!..
Произведение искусства есть не только то, что оно собой, как материя представляет, материя носящая следы прохождения пенхоида, но также в сильной степени и то, что о ней думают, представляют зрители, читатели или слушатели. В литературно художественной критике не освещен! опрос особого массового гипноза преклонения пред творчеством знаменитостей. Здесь играет большую роль «общее мнение».
Когда смотрит на произведение знаменитости хотя бы самое ничтожное по количеству формы, то (энграммы Зенона) в уме наблюдающего встают ассоциативно воспоминания о массе других, виденных им ранее произведений. Сегментирование эстетическим опытом прошлого. Поэтому молодым так трудно своим значительным, даже, произведением бороться против каких либо двух строк гения прошлого, будящих в умах современников бури «условных» рефлексов. Молодой взывает лишь к «врожденным». Футуристы и их последователи (имажинисты и т. д.) усовершенствовали еще более евфонию в стихосложении. Когда имажнисты отличаются от футуристов культивировкой образа, то это лишь забавное недоразумение. Футуристы никогда от образности не отрекались и таковая Маяковского, первых лет «десять очков Есенину». Футуристы-«заумники» школы Алексея Крученых, уйдя в пустыни стран голого звука, понимая слово только как звучание явились самым левым флангом футуризма и на долю Алеши Крученых, как одетого в наиболее красную рубаху выпали все радости всех и первых и последних судей футуризма, будь то Корней Чуковский или же Вяч. Полонский говорящий: «Крученых, наиболее характерный представитель поэзии „разорванного сознания“… В нем разлагается буржуазная литература, а не начинается пролетарская…» Очень жаль что здесь Вяч. Полонский, обычно точный, не определил более вплотную слова «буржуазная литература»… Вяч. Полонскому, это надо отметить, мы обязаны указанием на роль футуризма в первые героические годы революции. В конце я вернусь к классовой, буржуазной литературе – классиков и их последователей. Чтобы охватить позже сущность энтелехического стихосложения, надо вдуматься в роль рифмы, каковую она играла при создании великих произведений поэзии в прошлом. Рифма, часто случайно возникая в уме поэта (ритора), подстегивает игру воображения, фантазии, устремляя линию творческою размышления совсем в неожиданную сторону. Рифмы в стихах это углы, ограничивающие полет, вмещающей, несущей узоры, фрески и орнаменты, стены. Игра поэтического воображения руководится рифмами.
Творчество в классической поэзии уподоблялось решению задач, где при двух известных нужно найти третье неведомое. «Играй, но помни правила игры!» Вячеслав Иванов. Энтелехизм – седалище силы звуковой инструментовки, которое в классическом стихосложении почило на рифме, размещает ныне по всей линии (цепи звуковой) строки. Всякий атом, как непроницаемый объем, созидаемый обнаруженными силы отталкивания, не есть застывшее, неизменно наличное бытие; он находится в процессе действования отталкивания. Называемый центр силы есть на самом деле лишь «центр обнаружения силы»
Душа стесняется
Лирическим волненьем…
Минута – и стихи
Свободно потекут.
Так говорит поэт об энтелехии, как факторе творчества. Действительно, творчество свободно, как самое дыхание.
Русский футуризм в своих рядах имел одного выдающегося начетчика; Бенедикт Лившиц, один из прекрасных мастеров стиха говорит:
Когда у вас дыханья не хватает
Земных ветров кузнечные меха,
И даже магистерий в тиглях тает,
Не превращаясь в золото стиха,
Я не хочу добычи беззаконной:
Пусть лира задыхается в дыму
Над умирающего Персефоной
Я покрывала не приподыму.
Как жаль, что прекрасная статья талантливого критика Поступальского, посвященная творчеству Б. П. Лившица еще не узрела читателей советских. Все это надо абсолютно осознать в эпоху, когда человек закончил создание машин, вполне заменяющих работающее тело… Мы стоим пред дверями раскрывающимися уже в век, когда легенда о философском камне, (искусственный разум) становится реальностью. Трудно предугадать открытия грядущего, но они будут неожиданными и в корне видоизменят жизнь ближайших поколений. Считанное, четко учтенное дыхание, возникшее как синтез переживаний жизненных, физиологических и психофизиологических. Быть поэтом, иметь связанным процесс дыхания наиболее вплотную с областями в мозгу, ведающими даром слова; – запас и память о прежних уже оформленных (абстрактных) дыханиях, обладающих смыслом, содержанием, ароматом бывших событий и переживаний. Вместе с тем акустический подход к стиху дал возможность расширить понятие ритма, первоначально обычно определявшееся узкой областью акцентной системы. Понятие ритма необычайно усложнилось и разрослось, что явилось несомненно результатом подхода к стиху с наблюдательною пункта акустики, давшего возможность необычайно тонко наблюсти явления. В этом отношении прав Фр. Заран, когда говорит, что «хилая метрика предыдущей эпохи с ее бумажными определениями и лежащим в основе исключительно схематическим, скандирующим подходом, потеряла право на существование со времени (трудов) Сиверса». Чем более высока законосообразность, тем более получаю! перевес переменные элементы над постоянными и тем более выступает многозначность на место однозначности[5]. В языке дикарей слова однозначны, Для меня существует слово рехамкирап, одинаковое… и так не схожее с парикмахером. Язык стремится одним и тем же словом выражать массу понятий («игра значений» «Проблема стих языка» Ю. Тынянов). «Почитайте нас, читатели!» говорю я всегда от лица футуристов. Есть слова, звучащие одинаково но смысл носящие разный, слова на два ствола, как охотничье ружье. Есть интонационные (по смыслу) слова – например: «я» в губах графа и слуги. В японском, вообще лишенном интонаций существует «аташи», «ватакуси» и «ватакуси ва» для выражения: унижения себя («я, ваше превосходительство»…) для равенства и гордеца. «Единство произведения не есть замкнутая симметрическая целость, а развертывающаяся динамическая целостность; между ее элементами нет статического знака равенства и сложения… форма литературною произведения должна быть осознана как динамическая… Искусство живет борьбой… (выдвинутый фактор деформирует подчиненные)». Ю. Тынянов. Согласно этому учению – материя есть не застывшее бытие, а процесс и притом процесс совершающийся по типу органическою строения, так как все стороны его существуют не сами по себе, а в отношении к целому. Так непроницаемость не есть неизменная наполненность определенною объема – она есть действование отталкивания и, следовательно, ежесекундно объем ее меняется соразмерно противодействию окружающей среды. Всякая молекула тела состоит из притягивающих и отталкивающих атомов (центров силы) в таком сочетании, что на весьма малых расстояниях перевес имеет сила отталкивания. Символика этого процесса – половой акт; гласные и согласные звуки в поэтическом ряду.
МОЕ стихотворение 1913 год из «Стрельца» говорит о роли гласных и согласных звуков. Виктор Вл. Хлебников, которому я говорил свои идеи по этому поводу еще в 1912-13 год гениально развил некоторые пути логических размышлений, но простым примером можно доказать полное отсутствие (в среднем) смысловою значения за гласными, по сравнению с звуками окрашенною дыхания, омузыкаленного. Для меня стихотворения мои, поэмы звучат подобно оркестровой музыке, отдельные звуки языка уподобляются тем или иным инструментам. Строки как цветные линии; слова-мазки красок. Звуко