Кениты поклонялись горе Синай, их религией был яхвизм – культ Яхве, Духа.
Перейдя от камня, «литос», к бронзе, «халкос», то есть открыв железо, яхвисты произвели халколитическую революцию. Плавление металла – первое полное преобразование вещества человеком.
С Синая кениты прошли на север берегом Средиземного моря и основали порт Тир, потом достигли Кипра («Киприс», отсюда французское «куир» – ценный минерал медь). Они же основали Сидон (нынешняя Сайда), чем заложили основы цивилизации, названной гораздо позже «финикийской».
Бронза служила яхвистам не для изготовления оружия: они делали из нее загадочные предметы, видимо, культового назначения – куколок высочайшего металлургического качества. Профессор Жерар Амзаллаг, долго изучавший кенитов, считает, что их бог был не властелином, а «катализатором», способным вселять в существа силу своим «дыханием»: «Яхве» – это звук, издаваемый кузнечными мехами. Позднее это представление о божественном творении при помощи дуновения будет отражено в Библии, где сказано, что человек создан из земли («адама») и из Божьего дыхания.
CCXLIVМуравьи
Муравьи населяют Землю вот уже сто миллионов лет, человек – не больше трех миллионов. Сто миллионов лет муравьи строят все более крупные поселения, вплоть до куполов на десятки миллионов особей.
Но их привычки при пристальном рассмотрении покажутся нам весьма экзотичными. Во-первых, большинство муравьев бесполы. В размножении задействована крохотная часть популяции: принцессы и принцы. Последние при совокуплении умирают от наслаждения, так что муравейник быстро остается без самцов. Одна-единственная матка продолжает нести яйца. Постоянно уведомляемая о потребностях муравейника, она производит на свет потомство ровно в том количестве и того качества, что необходимы для выживания сообщества. Каждая особь рождается с заранее назначенной функцией. Поэтому у муравьев нет ни безработицы, ни нищеты, ни частной собственности, ни полиции. Нет также ни иерархии, ни политической власти. Это республика идей. Каждый независимо от своего возраста и назначения готов предложить всему обществу какую-то идею. В зависимости от ее качества и информации, сообщаемой ее автором, идея либо принимается, либо нет.
Муравьи занимаются сельским хозяйством: выращивают в своих поселениях грибы. Им знакомо животноводство: они пасут в кустах шиповника стада тлей. Муравьи изготавливают инструменты, в частности, челнок для сшивания листьев. У них есть представления о химии: они пускают в ход антибактериальную слюну для врачевания личинок и кислоты для борьбы с врагами.
А взять архитектуру: в муравейниках есть солярии, подвалы, царские покои, помещения для выращивания грибов.
Но было бы заблуждением считать, что в муравейнике все трудятся. Треть населения бездельничает: спит, праздно гуляет. Еще треть занимается бесполезными делами или даже мешает другим – например, роет тоннель, из-за которого другой тоннель обрушивается. Наконец, последняя треть исправляет ошибки предшественников и по-настоящему строит муравейник и занимается там менеджментом. В конце концов система действует.
Муравьи воюют, но драться обязаны не все. Зато на преуспеяние сообщества работают все до одного. Общий успех для них важнее личного.
После того как сообщество истребит всю окрестную добычу, оно полностью перемещается. Муравьи мигрируют и начинают строительство на другом месте. Так создается равновесие между муравейником и природой: он ничего не разрушает, наоборот, способствует вентиляции почвы и циркуляции пыльцы.
Муравьи – пример успешного общественного животного. Они колонизировали практически все биотопы, от пустынь до Северного полюса. Они выжили после атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. Они существуют, не мешая друг другу, в прекрасном симбиозе с планетой.
CCXLVИерархия у крыс
Ученый из лаборатории поведенческой биологии университета Нанси Дидье Дезор посадил в клетку шесть крыс с целью изучить их способность к плаванию. Единственная дверца клетки вела в бассейн, который надо было переплыть, чтобы добраться до кормушки. Быстро выяснилось, что крысы не бросаются на поиск еды все вместе. Похоже, они распределяют между собой роли. Две крысы оказались эксплуатируемыми пловцами, две – не плавающими эксплуататорами, одна – автономным пловцом и одна – не умеющим плавать «козлом отпущения». Эксплуатируемые ныряли в поисках пищи, а когда возвращались, эксплуататоры подвергали их побоям, заставляя отдать принесенное. Они подъедали остававшееся после насыщения своего начальства. Начальство никогда не бросалось в воду, ограничиваясь побоями пловцов.
Автономному пловцу хватало сил, чтобы вернуться с пищей и не отдать ее эксплуататорам. Что до козла отпущения, то ему было не под силу ни плавать, ни запугивать эксплуатируемых, оставалось подбирать кусочки, падавшие в драках.
То же самое распределение – два эксплуататора, двое эксплуатируемых, один автономный агент, один козел отпущения – выявлялось во всех двадцати клетках, где воспроизводился эксперимент.
Чтобы лучше понять этот иерархический механизм, Дидье Дезор поместил вместе шесть эксплуататоров. Всю ночь они дрались. К утру у них выявилось все то же распределение ролей: два начальника, двое подчиненных, один независимый, один страдалец. То же самое распределение ролей происходило при поселении вместе шестерых эксплуатируемых, шестерых автономных агентов, шести козлов отпущения.
При любых индивидуальных склонностях распределение ролей в конце концов оказывалось одним и тем же. Эксперимент воспроизвели, посадив в одну клетку сразу двести крыс. Драки не прекращались всю ночь. Наутро нашли три трупа с содранной шкурой. Мораль: чем больше население, тем более жестоко обращаются с козлами отпущения.
В большой клетке эксплуататоры обзавелись помощниками, чтобы не было необходимости напрямую терроризировать эксплуатируемых.
Ученые Нанси продолжили эксперимент и стали изучать мозг подопытных крыс. Уровень стресса оказался наивысшим не у страдальцев и даже не у подчиненных, а у начальства! Вот что значит постоянный страх утраты привилегированного статуса и принуждения к каждодневному труду.
CCXLVIТри оскорбления
Человечество пережило три оскорбления.
Первое: Николай Коперник открывает, что Земля не находится в центре вселенной, а вращается вокруг Солнца, которое тоже, вероятно, находится на периферии более обширной системы.
Второе: Чарльз Дарвин объявляет, что человек не превосходит все остальные создания, он – просто животное среди прочих животных.
Третье: Зигмунд Фрейд объясняет, что человек, воображающий, будто он создает произведения искусства, завоевывает земли, открывает науки, разрабатывает философские и политические системы, движимый высшими побуждениями, на самом деле движим всего лишь желанием покорить партнеров по сексу.
CCXLVIIСвященная гора
Гора, высящаяся над миром людей, символизирует смыкание неба и земли. Шумеры считали, что на вершине их священной горы, изображаемой в виде треугольника, проклевывалось всемирное Яйцо, откуда выходили десять тысяч первых существ. Древние евреи записали, что на горе Синай Моисей получил от Бога скрижали Завета.
У японцев восхождение на гору Фудзияма является мистическим опытом, которому должно предшествовать очищение. Ацтеки думали, что на горе Тлалок в массиве Изтак-Цихуатл восседает бог дождя. Для индуистов гора Меру является центральной космической осью, для китайцев на горе Хуэн Луен находится пуп земли – девятиэтажная пагода, каждый этаж которой символизирует степень восхождения к выходу из мира. Греки почитают обиталище богов гору Олимп, персы – гору Альборж, мусульмане – гору Каф, кельты – Белую гору, тибетцы – Поталу. В даосизме упоминается гора середины мира, где обитают Бессмертные, вокруг которой вращаются Луна и Солнце. На ее вершине разбиты сады царицы Запада, где растет персиковое дерево, вкушение плодов которого сулит бессмертие.
CCXLVIIIЛевиафан
По ханаанской и финикийской традиции Левиафан – это огромный кит с блестящей чешуей или гигантский морской крокодил длиной метров тридцать. Шкура у него такая толстая, что ее не пробить никаким гарпуном. Из его пасти вырывается пламя, из ноздрей дым, глаза горят, когда он всплывает, море вокруг бурлит. Он происходит от мифического змея Лотана, врага ханаанского бога Эля. По легенде, Левиафан в силах разом проглотить солнце и вызвать затмение. Миф о нем попал в Ветхий и в Новый Завет, в псалмы царя Соломона, в Книгу Иова и в Откровении Иоанна Богослова.
«Можешь ли ты удою вытащить левиафана?..
Надежда тщетна: не упадешь ли от одного взгляда его? Нет столь отважного, который осмелился бы потревожить его; кто же может устоять перед Моим лицем? Кто предварил Меня, чтобы Мне воздавать ему? под всем небом всё Моё. Не умолчу о членах его, о силе и красивой соразмерности их. Кто может открыть верх одежды его, кто подойдёт к двойным челюстям его? Кто может отворить двери лица его? круг зубов его ужас; крепкие щиты его – великолепие; они скреплены как бы твёрдою печатью; один к другому прикасается близко, так что и воздух не проходит между ними; один с другим лежат плотно, сцепились и не раздвигаются. От его чихания показывается свет; глаза у него как ресницы зари; из пасти его выходят пламенники, выскакивают огненные искры; из ноздрей его выходит дым, как из кипящего горшка или котла. Дыхание его раскаляет угли, и из пасти его выходит пламя. На шее его обитает сила, и перед ним бежит ужас. Мясистые части тела его сплочены между собою твёрдо, не дрогнут. Сердце его твёрдо, как камень, и жёстко, как нижний жернов. Когда он поднимается, силачи в страхе, совсем теряются от ужаса. Меч, коснувшийся его, не устоит, ни копьё, ни дротик, ни латы. Железо он считает за солому, медь – за гнилое дерево. Дочь лука не обратит его в бегство; пращные камни обращаются для него в плеву. Булава считается у него за соломину; свисту дротика он смеётся. Под ним острые камни, и он на острых камнях лежит в грязи. Он кипятит пучину, как котёл, и море претворяет в кипящую мазь; оставляет за собою светящуюся стезю; бездна кажется сединою. Нет на земле подобного ему; он сотворён бесстрашным; на всё высокое смотрит смело; он царь над всеми сынами гордости».