«секс». Наш бизнесмен, увидев в анкете графу с названием sex, подумал и написал
«один раз в неделю». Стюардесса прочитала, хмыкнула, объясняет ему:
- Sex – означает мужчина или женщина.
На что он, отмахнувшись от нее, буркнул:
- А мне все равно!
* * *
В 90-м году с народным артистом СССР Василием Лановым летели после
гастролей по Израилю в Москву через Кипр. Кипр тогда был белым пятном в
сознании советского человека. Никто и подозревать не мог о таком бурном его
развитии после развала Советского Союза.
Наш рейс на Кипре задержали. Мы поехали с Василием на берег моря
позавтракать в каком-нибудь прибрежном кафе, а заодно и полюбоваться той
античной природной красотой, где когда-то из волн вышла Афродита. Кафе выбрали
с самообслуживанием, чтобы не объяснять официантам жестами, как выглядит
блюдо, которое мы хотим заказать. Взяли подносы, пошли вдоль стендов с
выставленными блюдами… От изобилия глаза разбегались. Для нас, советских
людей, привыкших к макаронам по-флотски, жареной колбасе с пюре, и, как к
самому изысканному блюду – котлете по-киевски, большинство этих блюд казались
заброшенными с другой цивилизации неопознанными объектами. Названия тоже не
проясняли их внутреннего содержания. Хотя, ценники были на английском языке.
Но, лично я тогда по-английски мог свободно сказать только фразу типа: «Мне вот
это, это и это!» и добавить: «пожалуйста!». А потом, когда мне «это, это и это»
дадут, ответить «спасибо». То есть, я был как раз из тех забавных русских, над
которыми столько раз впоследствии сам же смеялся, когда, к примеру, желая в
рыбном ресторане заказать сома, один из наших туристов пытался объяснить
официанту, что это такая fish с big face.
В общем, не мудрствуя лукаво, мы решили с Василием не ломать себе голову,
а традиционно взять на завтрак по-советски яичницу. Правда, выставленная на
стенде, яичница показалась нам поначалу какой-то странноватой – излишне
зеленоватой. Впрочем, она не могла быть вчерашней. Это же не наша студенческая
столовая. Это Кипр! На Кипре – капитализм! При капитализме не бывает вчерашних
продуктов. В то время мы искренне верили, что у капитализма, в отличие от нашего
социализма, человеческое лицо. Может, просто у них здесь другие курицы несут
совсем другие яйца вот такого зеленоватого оттенка. Правда, еще настораживало то,
что сверху яичница была затянута полиэтиленовой пленкой. Впрочем, это наверное
капиталистическая забота о человеке и о яичнице одновременно, чтобы на нее не
попали микробы от проходящих мимо людей. Василий первым поставил тарелку с
яичницей себе на поднос. И тут к нему подбежала уборщица - киприотка, и начала,
хихикая, что-то объяснять на своем языке, причем, достаточно темпераментно. Я
еще тогда подумал: «Надо же какая тупая. Нам, русским, что-то пытается втолковать
на киприотском. Как будто мы его в школе изучали.
– Мы только немного понимаем по-английски, – попытался объяснить ей
Лановой.
Киприотка перешла на английский, который у нее был еще хуже, чем у нас. В
конце концов мы поняли только одно: понять киприотку, говорящую по-английски,
так же бесперспективно, как понять чукчу, выражающегося по-осетински. Правда,
одно слово она повторяла так часто, что оно показалось нам знакомым: "Ту лук!"
Это свое «ту лук» она отчетливо произнесла несколько раз подряд, при этом
показывала все время на взятую нами яичницу. К нам стали подходить другие
работники столовой. И все упорно повторяли одно и то же: "Ту лук, ту лук". И тоже
бесцеремонно тыкали пальцами в бедную, еще больше позеленевшую от этого
яичницу. Мы понимали, что "ту лук" означает «смотреть». Но, что они имели в
виду, куда смотреть, на что смотреть? Наконец, одна из работниц этого буфета не
выдержала всего этого абсурда разговора с тупыми русскими, зло схватила тарелку с
яичницей с подноса Василия и отнесла её обратно на стенд. Оказалось, мы взяли
муляж яичницы, на который надо было «ту лук» - смотреть для того, чтобы заказать
такой же. Поэтому ее и затянули пленкой, чтобы понятно было даже самым тупым,
что это есть не следует!
Мы редко виделись с тех пор с Василием, но каждый раз, встречаясь, вместо
приветствия, глядя друг на друга, начинали хохотать, и вместо «здравствуй»,
приветствовать друг друга «Ту лук!». Особенно запомнилось, как кассирша,
подошедшая к нам, показывала указательным пальцем себе на глаза, как бы уточняя,
что эту яичницу надо не есть, а смотреть на нее глазами. Василий же, по своему
понял, почему она показывает себе на глаза, и уверенно поддакнул:
– Да, да, именно глазунью я и хотел!
* * *
У многих создается ошибочное впечатление, что я всегда смеюсь над
другими. Не совсем так. Вернее, совсем не так. Приведу пример, чтобы не быть
голословным.
Мы были в Швейцарии на известном горнолыжном курорте с Максимом
Галкиным. Надо сразу пояснить, что мы в хороших отношениях, несмотря на
то, что дружим.
Гуляли по центру маленького городка для зажиточных горнолыжников.
Гуляли по-нашенски, по-русски, то есть по магазинам. Проходя мимо витрины
магазина для очков, одновременно обратили внимание на необычные, со
множеством наворотов, очень даже прикольные очки от солнца. Каких ни он,
ни я ни у кого не видели. Для нас, русских, ведь самое главное, чтоб как ни у
кого! Зашли в магазин. Я попросил продавщицу выйти со мной на улицу и
показал на витрине понравившиеся мне очки. Неожиданно для меня
продавщица вдруг начала хохотать.
- Почему вы смеетесь?
- Это же очки для собак!
Я вернулся в магазин и говорю Максиму:
- Ну, мы с тобой лопухнулись. Это очки для собак!
В это время к нам подошла продавщица и спросила меня:
- Ну что, брать будете?
- В каком смысле? Мне же очки для себя надо, а вы сказали, что они для
собак.
Мне не дал докончить фразу Максим. Он мгновенно сообразил, что надо
делать. Не зря я всегда утверждал, что «мозговой процессор» у Максима
работает на хорошей современной скорости.
- Михаил Николаевич, давайте купим по паре собачьих очков и завтра в
них появимся на горе. Сами понимаете, что будет. Мы же звезды!
Мы так и сделали. «Звезды» для того и нужны обывателям, чтобы было
кому подражать. Уже через два дня несколько человек их наших крутых
модников катались и тусовались в горах в собачьих очках. Бизнесмены, те что
покрупнее и поживотастее – в очках для ньюфаундлендов и бульдогов, их
детишки – в очечках для такс и эрдельтерьерчиков.
Если вы увидите в небе самолёт без крыши, не пугайтесь –
это новый кабриолет Абрамовича.
Журнал «Космополитен» решил создать портрет идеальной
женщины, для этого взяли глаза Элизабет Тейлор, нос Клаудио Шифер,
волосы Кристины Агелеры…..и губы Анжелины Джоли, в результате
компьютер выдал фотографию… Сергея Зверева!
Начало 90-х. Точнее, чем цифрами, эти годы определить невозможно.
Поскольку перестройка закончилась, Советский Союз распался, а что началось,
никто не понимал. И названия этому не было.
Роксана Бабаян, Александр Ширвиндт, Михаил Державин, Михаил
Жванецкий и я летали к нашим общим друзьями, бывшим москвичам, в Кельн на
свадьбу их сына. Каждая поездка, да еще в капиталистическую страну, в то время
была даже для нас, известных артистов, как глоток воздуха для рабочего цементного
завода. Тем более, не за свои деньги. Друг наш не был бедным человеком, и,
понимая, что мы, известнейшие артисты Советского Союза, по западным меркам
нечто среднее между бомжами и разнорабочими, оплачивал нам и дорогу и
гостиницу. И хотя, первые обменные пункты в России уже появились, но после
всяких девальваций, дефолтов, финансовых встрясок валюты у каждого из нас было
слишком мало, чтобы летать за границу не на халяву. Достаточно привести для
убедительности такой пример: в 91-м году в Берлине я положил на счет в банке
триста марок на проценты! На два года! И всерьез расстроился, когда через год
узнал, что марка по отношению к доллару подешевела, и я, несмотря на набежавшие
проценты, потерял десять марок. Я думаю, что у всех, кто был в той поездке,
валютное состояние было не намного лучше моего. А если у кого-то и был некий
валютный минимум, тому уже в самолете начинали сниться вещие сны. Вещими
снами мы тогда называли сны, в которых снились купленные за границей вещи.
После трех дней, проведенных на свежем кельнском воздухе свободы, мы
возвращались все вместе одним самолетом в Москву. Эконом-классом. Тогда никто
из нас и мечтать не мог о бизнес-классе, не говоря уже о первом. Каждый раз,
проходя мимо отсеков для избранных, очень противных, зажиточных капиталистов,
с завистью смотрели на тех, кому было куда свободно вытянуть ноги и кого в
течение полета должны были поить бесплатно и… безлимитно! Слово не русское, но
очень точно отражающее процесс. От таких мыслей зажиточные капиталисты