В царствование короля Генриха VII был введен закон, предписывавший метить клеймом тех негодяев из мирян, которые могли воспользоваться пресловутым правом «неподсудности духовенства светскому суду» во второй раз. Клеймо в виде буквы М (Malefactor – злодей, преступник) выжигалось на мякоти большого пальца прямо в суде, и до сих пор в старом суде, находящемся в замке Ланкастер, можно видеть клеймо с буквой М и специальный зажим, куда преступник клал свою руку. В те времена судопроизводство не обходилось без злоупотреблений, и за скромную взятку служитель мог использовать при процедуре холодное клеймо. Некоторые преступления наказывались выжиганием клейма на лице, обычно на лбу или щеке немного ниже глаза. Кроме того, очень распространено было прожигание заостренным металлическим стержнем уха или языка.
Далее приводится список обозначений, которые выжигались за те или иные преступления:
В – Blasphemer (богохульник)
F – Fraymaker (драчун) или Felon (преступник)
FA – False Accuser (предъявитель ложного обвинения)
М – Malefactor (злодей) или Murderer (убийца)
Р – Perjuror (лжесвидетель)
R – Robber (грабитель) или Rogue (мошенник)
S – Slave (раб)
L–Libeller (клеветник)
Т – Thief (вор)
V–Vagrant, Vagabond (бродяга)
Во Франции, где выжиганием клейма карались вовсе незначительные преступления, применялся один знак – королевская лилия (fleur-de-lys), хотя известен случай, когда графиню Де Ля Мотт, укравшую бриллиантовое ожерелье, сначала привязали к телеге и высекли кнутом (см. «Порка»), прогнав по улицам Парижа, и затем выжгли на плече букву V (предположительно – Voleuse, то есть – воровка).
Колесование
Существовало удивительно много вариантов использования колеса для пыток и казней, и самым обычным из них было «дробление костей». Узника привязывали в «орлиной позе» к большому колесу и начинали с помощью дубинки методично переламывать его кости. По другому варианту узника привязывали спиной по окружности небольшого колеса и катили по камням.
Печально знаменитые «колесо и кровать» – это уже изощренный метод пытки, родившийся в средние века. Жертву привязывали ремнями к конструкции, подобной лестнице с острыми ступеньками, и начинали катать по его телу тяжелое колесо.
«Дробление костей на колесе» было распространено во всей Европе и применялось до конца XVIII века.
Различные методы пытки с помощью колеса были хорошо известны древнему миру, а римляне с особым рвением использовали колесо во времена гонений на христиан. Исключительно в Римской империи применялся метод, когда два колеса соединяли с помощью досок так, что получался цилиндр; цилиндр вкатывали на гору, для тяжести наполняли камнями, привязывали к нему человека спиной и пускали по склону. Набирая скорость, тот несся вниз самым страшным образом, калеча жертву.
Другим «выдающимся» изобретением римлян был гибрид колеса и дыбы.
Колесо было установлено на оси, имело ручки, чтобы можно было вращать, а по окружности – острые шипы. Жертву привязывали к внешнему ободу колеса; к ногам его крепилась веревка, которую пропускали через кольцо, установленное в основании машины. Эту веревку тянуло несколько человек, в то время как другие двое крутили ручки колеса. В результате тело жертвы рвалось на куски шипами и, в то же время, растягивалось как на дыбе. В конце концов пленник бывал изуродованным до такой степени, что небольшое усилие со стороны тех, кто держал веревку, могло разорвать его надвое.
Наверное, самой известной жертвой колесования была святая Екатерина Александрийская. Согласно легенде, она родилась в знатной александрийской семье. Видение девы Марии с младенцем обратило ее в христианство, и Екатерина стала такой ревностной христианкой, что когда Максенций[44] устроил гонения на христиан, восемнадцатилетняя девушка потребовала прекратить их. Максенций, поняв, что не в состоянии защитить своих языческих богов от аргументов Екатерины, велел призвать 50 философов. Но те не смогли ничего добиться и только укрепили Екатерину в вере. Всех их Максенций сжег на костре. Более того, Екатерина сумела обратить в христианство жену Максенция, командующего его войсками и несколько сот солдат. Все были немедленно убиты, а Екатерину приговорили к смерти на колесе, утыканном шипами. Но как только ее привязали к колесу, чудесным образом путы расслабились, а колесо развалилось на части, при этом поранив нескольких зрителей. В конце концов Екатерину обезглавили и, по легенде, вместо крови из ее вен текло молоко. Екатерина стала одной из самых почитаемых святых в Европе, и именно ее голос слышала Жанна д’Арк.
Колкрафт, Вильям
За всю его долгую карьеру государственного палача (1829–1874) о Вильяме Колкрафте написано было немало, и, принимая во внимание специфику его профессии, многое из написанного было проникнуто презрением к делу его жизни и не могло польстить его самолюбию. Однако, по сведениям из одного источника, он «любил копаться в саду, обожал детей и мелких животных», и далее «в своем профессиональном качестве он предпочитал короткое падение тела, чтобы можно было вспрыгнуть на плечи жертвы и быстро удушить ее, тем самым избавив от лишних страданий». Несомненный акт милосердия, принимая во внимание тот факт, что зачастую повешенным приходилось долго болтаться в петле, прежде чем отойти в мир иной.
Эта попытка заглянуть в жизнь и ремесло этого незаурядного человека стала возможной благодаря некоторым публикациям того времени, однако следует сразу оговориться, что многие эпизоды рассказаны им самим и относиться к ним следует осторожно.
Как он стал палачом
Со временем Колкрафт овладел всеми тонкостями своей профессии, и в его карьере есть обстоятельства, окутанные тайной. Чего стоят одни только слухи о том, что, будучи обвиненным в уголовном преступлении, он согласился стать палачом в обмен на помилование. Эти слухи не имеют под собой никакого основания. Мы уверены, что недостатки характера, ему приписываемые, не были приобретены им самим, а были навязаны ему средой. Вспомним, как он попытался выучиться на сапожника и как потом ему пришлось избавляться от недобросовестных компаньонов, чтобы как-то улучшить свою жизнь. Это доказывает то, что ему всего-навсего хотелось жить в надежде на благоприятное стечение обстоятельств, которое позволит ему стать тем, кого обычно называют «блестящим человеком».
Рид и компания, производители пива с Ликерпонд-стрит, приняли его на работу в качестве личного охранника, и по сей день он бы был этим охранником или овладел какой-нибудь другой доходной профессией, не живи в нем неуемный злой гений. Хорошо это или плохо, но вскоре его уволили. Мы потеряли охранника и приобрели палача («Стоны с виселицы», Лондон, 1864).
Официальное назначение
Все время, пока шел процесс по делу Эстер Хибнер, обвиненной в убийстве и позже приговоренной к смерти, и пока слушание дела было отложено, власти искали подходящего человека, который должен был стать героем толпы и главным государственным палачом.
Бывший до того государственным палачом знаменитый Джон Фокстон скончался 14 февраля 1829 г.; на время его преемником стал печально знаменитый Джек Чешир, состоявший до смерти Фокстона его помощником. Однако и он был далеко не молод, но хуже всего то, что он слишком пристрастился к алкоголю, проводил время в самых грязных пивных, общаясь с чрезвычайно сомнительными людьми. Власти, вовсе не желая, чтобы повторилось то, что случилось в Бирмингеме, когда только со второго раза повесили главаря шайки воров с Филд-лэйн, посчитали разумным попытаться заполучить на должность главного палача человека более молодого и надежного. В определенных кругах было тихо оповещено о том, что Джон Фокстон скончался, что место главного палача пустует и что власти намерены провести конкурс на замещение этой должности. Нашлось бы много желающих, будь они уверены в том, что подходят для этой роли, однако поступило всего 2 заявления, одно от человека по имени Смит, другое от Колкрафта. О достоинствах и недостатках кандидатов лучше всего судить по заявлениям от каждого из них и по отчету о заседании, на котором состоялись выборы.
Совет олдерменов[45]
Вот выдержка из того отчета: «Вчера на заседании совета олдерменов, который был созван с целью назначения нового палача на место ушедшего из жизни Дж. Фокстона, еще недавно продемонстрировавшего свое непревзойденное искусство…»
Обращая внимание на свои достоинства, Колкрафт писал:
«Хокстон, 28 марта 1829 г.
Достопочтенному совету олдерменов
города Лондона.
Джентльмены, будучи извещенным о том, что должность палача вакантна, смиренно прошу вас рассмотреть мою кандидатуру. Мне 29 лет, я здоров, силен и уже имею некоторый опыт по этой части. Я уже познакомился с техникой казни, когда два месяца назад вызвался повесить в Линкольне двух преступников. Я сделал это, и двое приговоренных к смерти умерли быстро и без страданий. Шериф графства остался мною вполне доволен.
Ваш, джентльмены, покорный и смиренный слуга».
Заявление от Смита:
«Вестминстер, 27 марта 1829 г.
Джентльмены, прослышав о том, что вы собираетесь выбрать нового палача на место ушедшего из жизни Джона Фокстона, прошу смиренно предоставить эту должность мне. Несколько лет я прослужил в армии, но теперь вышел в отставку. Когда я состоял на службе, меня всегда выбирали, если требовалось привести в исполнение смертный приговор военно-полевого суда. За все время, пока я расстреливал приговоренных, я ни разу не промахнулся, все мои пули попадали прямо в лоб с 12 шагов. Я считаю себя вполне подготовленным, чтобы занять должность палача, поэтому надеюсь, что вы предоставите мне возможность проявить мои способности на эшафоте.
Ваш, джентльмены, покорный слуга».
Председательствовавший олдермен сказал, что хотя Смит вполне подходит для должности, однако у человека по имени Колкрафт уже есть некоторый опыт в качестве палача и он считает его самым подходящим кандидатом. Совет единогласно постановил назначить Вильяма Колкрафта общественным палачом города Лондона. Колкрафта позвали и сообщили о его назначении, а в следующую субботу, 4 апреля, должным образом он был приведен к присяге («Жизнь и воспоминания Колкрафта, палача»).
Особенности характера
На Девайзис-стрит есть пивная «Тигр», знаменитая тем, что в ней имел обыкновение отдыхать Колкрафт. Здесь он играл в кегли, встречался с друзьями и с любителями кроликов, среди которых считался непревзойденным авторитетом по части разведения отборных пород. На той же улице находится лавка, в которой Колкрафт обычно покупал овес для своих кроликов. Однажды всегда серьезный и сдержанный хозяин лавки не выдержал и, утратив обычную сдержанность, очень вежливо спросил Колкрафта о том, как человек, которого тот повесил последним, встретил свой смертный час. Наш герой вылетел из лавки как ошпаренный, распродал своих породистых кроликов и никогда более не заходил в лавку, а любопытного лавочника обходил стороной («Стоны с виселицы»).
Дочь палача
… Молодой мастеровой, ухаживавший за одной из дочерей Колкрафта и ничего не знавший о ее семье, однажды был приглашен на ужин в дом одного из ее знакомых. В назначенный вечер веселая компания собралась для трапезы, оставалось лишь дождаться прибытия вышеозначенного ухажера. Наконец тот пришел и когда вошел в комнату, его радостно приветствовала его возлюбленная, а ее друзья усадили вновь прибывшего на место для почетных гостей. Подали блюда. Все уже приготовились приняться за еду и вино, когда вдруг заскрипели ступени лестницы, послышались тяжелые шаги и в дверном проеме из темноты коридора выплыла фигура плотного мужчины среднего роста, с резкими решительными чертами лица, слегка подпорченного оспой, со светлыми волосами и проницательными зелено-голубыми глазами. Слуга объявил его имя, а молодая женщина, сидевшая рядом с мастеровым, воскликнула: «Отец». Лицо ее возлюбленного стало мертвенно-бледным, когда до его помутившегося сознания дошел весь ужасный смысл его любовного романа с дочерью палача. Неужели ему суждено сидеть с ним за одним столом, есть одну пищу, пить из одного стакана или, упаси Боже, пожать ему руку. Все это казалось ему каким-то ужасным кошмаром, он дрожал всеми своими членами, у него кружилась голова, но, наконец, собрав все свои силы, прежде чем упасть в обморок, он предпринял отчаянную попытку перепрыгнуть через стол, опрокинул его вместе со всеми стоявшими на нем яствами, и скатился по лестнице. Сила предрассудка оказалась непреодолимой, а появление палача на ужине потрясло молодого мастерового больше, чем явление страшнейшего из призраков («Стоны с виселицы»).
Денежное вознаграждение
Вознаграждение, которое он получал, демонстрируя свое искусство и отправляя «бессмертные души в вечность», составляло 21 шиллинг в неделю и поступало это вознаграждение от властей города Лондона и графства Миддлсекс. Кроме того, ежеквартально он получал 5 фунтов стерлингов от властей графства Суррей за то, что выполнял обязанности палача в тюрьме Хорсмонджер Лейн. Он также присваивал все то, что находилось на осужденных, конечно, если только эти вещи в соответствии с последним желанием осужденного на смерть, не передавались его более удачливым друзьям. Его теперь с полным основанием можно было называть палачом Англии, поскольку где бы и когда бы ни происходила казнь, вызывали всегда именно его. Эта работа оплачивалась отдельно, и размер оплаты разнился в зависимости от расстояния от Лондона до места казни. Его мог опередить и сделать работу только один человек, его знаменитый соперник Натаниэль Говард, палач замка Йорк. Колкрафт и Говард выручили немало фунтов стерлингов, продавая одеяния казненных преступников владельцам салонов восковых фигур, и прежде всего знаменитой мадам Тюссо. Такой же выгодной оказалась торговля висельными веревками; тариф составлял от 5 шиллингов до 1 фунта стерлингов за дюйм, в зависимости от славы преступника и кошелька покупателя («Стоны с виселицы»).
Смерть Колкрафта
Он умер тихо в своем доме на Пул-стрит в Хокстоне 13 декабря 1879 г., прожив в этом доме более 25 лет. В момент смерти ему шел 80-й год. Он всегда был прилежным прихожанином англиканской церкви, поэтому незадолго перед смертью к нему часто наведывался священник хокстонской церкви. Он был похоронен на кладбище Эбни-Парк.
Колкрафт не совершил за всю свою жизнь ни одного противозаконного поступка и покинул этот мир, уважаемый своими коллегами и друзьями («Жизнь и воспоминания Колкрафта, палача»).