Известно, что мускатный орех обладает сильным антисептическим действием и умело борется с 25 видами бактерий, включая кишечную палочку. Отсюда понятна его популярность как пищевого консерванта и ингредиента древнеегипетских масел, применявшихся для бальзамирования. Аналогичным образом мацис (мускатный цвет) борется с золотистым стафилококком (Staphylococcus aureus), который часто служит причиной нарывов и пищевых отравлений, и с грибком Candida albicans, вызывающим молочницу. Английский врач Эндрю Борд (1490–1549) в своем труде «Диета для здоровья» (Andrew Borde. Dyetary of Health, 1562) писал, что мускатный орех «хорош для тех, кто хочет иметь холодную голову, ясный взгляд и здравый ум». Впрочем, лекарственные свойства, приписываемые на протяжении веков мускатному ореху и мацису, имели настолько широкий диапазон, что едва ли не уравновешивали друг друга.
Так, Борд утверждал, что мускатный орех умеряет сексуальное желание, но его широкое использование в качестве афродизиака говорит об обратном. Еще в XVII веке врач Уильям Салмон (1644–1713) советовал перед соитием натирать член маслом мускатного ореха. А вот недавние исследования ученых из Алигархского мусульманского университета (Алигарх, Индия) показали, что введение 50-процентного спиртового экстракта мускатного ореха в течение семи дней вызывало «значительный и устойчивый рост сексуальной активности нормальных самцов крыс без каких-либо заметных побочных эффектов» [208].
«Этот орех напоминает маленький чернильный орешек», – писал в XVI веке Гарсия да Орта (1501–1568):
«Нежная кожица, которая его окружает, называется мацис. Что же касается толстой мякоти, то мы не должны использовать ее иначе, нежели сохранять, пересыпая сахаром, отчего последний приобретает приятный аромат. Этот продукт очень полезен для мозга и помогает при нервных расстройствах. Его привозят с островов Банда в банках из-под уксуса, и некоторые едят его как салат» [209].
В Елизаветинскую эпоху, то есть во второй половине XVII столетия, «цукаты» из мускатного ореха действительно были одобрены английскими химиками в качестве пищевой добавки. Интересно, что в современной Индонезии мякоть плодов по-прежнему едят аналогичным образом, то есть смешивают ее с пальмовым сахаром и оставляют на солнце сохнуть.
Аюрведическое название мускатного ореха – shaunda, что значит «наркотический фрукт»; медицинский справочник, опубликованный в Бомбее в 1883 году, утверждает, что местные жители использовали его в качестве опьяняющего средства. Известно также, что женщины с островов Занзибар и Пемба жевали его, заменяя таким образом курение марихуаны. Саксофонист Чарли Паркер (1920–1955) смешивал этот продукт с молоком и кока-колой и призывал своих коллег-музыкантов делать то же самое. Паркер покупал мускатный орех в бакалее напротив клуба, где он регулярно играл. Однажды бакалейщик пришел к владельцу клуба и спросил: «Интересно, что вы тут выпекаете? Я продаю по восемь-десять мускатных орехов в день!» Тот сначала вообще не понял, о чем идет речь, но, заглянув за сцену, увидел там кучу коробок из-под мускатного ореха… [210].
Известный афроамериканский активист Малкольм Икс (1925–1965) также переходил на мускатный орех, когда у него заканчивался каннабис. Вспоминая свое заключение в тюрьме Чарльзтауна в 1946 году, он писал:
«Мой сокамерник был одним из доброй сотни человек, «подсевших» на мускатный орех. На деньги, полагавшиеся на сигареты, они покупали у заключенных, работавших на кухне, спичечные коробки, полные ворованного мускатного ореха. Я схватил коробку так, как будто это был фунт тяжелых наркотиков. Содержимое копеечного спичечного коробка с мускатным орехом, размешанное в стакане холодной воды, «торкнуло», как три-четыре дозы рифера» [211].
В силу этих причин в 1960-х годах мускатный орех и был изгнан из кухонь федеральных тюрем США. Связанные с ним психотропные эффекты могут показаться надуманными, но они реальны: мускатный орех содержит фенилпропены элемицин и миристицин, которые в организме метаболизируются в амфетаминоподобные соединения.
Мускатный орех также содержит сафрол, который раньше использовали для искусственного прерывания беременности. Не случайно в Средние века женщин, помогавших избавиться от ребенка, называли «леди мускатных орехов» (nutmeg ladies). Ботаник эпохи Ренессанса Матиас де Л’Обль (1538–1616) в 1576 году описал страдания беременной англичанки, которая «впала в состояние безумного опьянения после того, как съела 10 или 12 мускатных орехов…», и ей, надо сказать, еще повезло: считается, что смертельная доза – три ореха, хотя физиолог Ян Эвангелиста Пуркинье (1787–1869) в 1829 году съел три ореха – и выжил, чтобы рассказать эту историю. Пуркинье вообще был одержим идеей проведения экспериментов над собой – в частности, чтобы проверить действенность отравляющих веществ, он выпил несколько ядов, в том числе белладонну, камфару и скипидар. Американский врач Альфред Стиле (1813–1900) в книге «Терапия и Материа Медика» (Alfred Stillé. Therapeutics and Materia Medica, 1860) описал детали этих экспериментов следующим образом:
«Пуркинье принимал мускатный орех натощак в виде кусочков с сахаром. Весь день его восприятие оставалось блеклым, а конечности – тяжелыми. Мыслительная деятельность нарушена не была, но бокал вина, выпитый после завтрака, подействовал на него необычайно. Однажды днем, после того как испытуемый принял три мускатных ореха, он сразу уснул и провел от двух до трех часов в сонном, но приятном состоянии. Когда данный период завершился, он стал полностью владеть мышцами, но продолжал пребывать в сонном, наполовину бессознательном состоянии. В течение нескольких дней после этого вино его необычайно возбуждало…» [212]
Применение: Мускатный орех так часто использовали для того, чтобы облегчить метеоризм и расстройства желудка, что у него просто должны были найти некоторые хорошие качества. В конце концов его стали добавлять в сытные блюда, чтобы помочь пищеварению, а также улучшить вкус кушаний.
Что касается мациса (мускатного цвета), то «если принимать его три-четыре раза в течение 24 часов дозами от восьми до двенадцати крупинок, дробленым или порошкообразным, то он докажет свою способность противостоять хронической расслабленности кишечника, – утверждал Уильям Томас Ферни в издании «Лекарственные травы, одобренные для использования в современной медицине» (William Thomas Fernie. Herbal Simples Approved for Modern Uses of Cure, 1897). – Однако превышать эту дозу нельзя без опасения впасть в наркотическую зависимость» [213].
Долгое время помандер, или освежитель воздуха, включавший среди прочих ароматических средств мускатный орех, рассматривался в Европе как панацея, которая может лечить все – от кровотечений до бубонной чумы. Так, в начале XVII века во время вспышки чумы в Милане отдел магистратуры, ответственный за здоровье населения, распространил среди последнего «лечебный» порошок, состоявший из мышьяка, серы, ладана из Палестины, гвоздики, апельсиновой цедры, листьев пиона, мастики, семян руты и мускатного ореха. Измельченные ингредиенты следовало носить на шее в красной «дамасской» сумочке.
Впрочем, как профилактическое средство эта смесь была не лучше и не хуже других доступных тогда препаратов. Не случайно английский драматург и публицист Томас Деккер (ок. 1572 – ок. 1632) в своем памфлете «Удивительный год» (Thomas Dekker. The Wonderfull Year, 1603), посвященном кончине королевы Елизаветы I (1533–1603) и эпидемии чумы, раскритиковал врачей и их бессмысленные лекарства: «Все их кровопускания, порошки, суспензии со всеми их диакатоликонами, диакодионами, амулетами и антидотами не так сильно удерживают вместе душу и тело, как кружка эля Pinders с мускатным орехом».
Так начался период отношения к мускатному ореху как к тому, что Элизабет Дэвид называет «цивилизованной прихотью». Орех нужно было натирать – отсюда популярность в XVIII–XIX веках карманных терок – цилиндров и полуцилиндров из металла, обычно серебра, с неровными поверхностями, в которых пробиты отверстия. Часто к терке прикреплялся контейнер для хранения семян. (Мускатный цвет натереть на терке не удавалось, поэтому его приходилось размалывать в кофемолке.)
Применение: Свежий натертый мускатный орех начали добавлять не только в эль, но также в вино, негус (портвейн с сахаром и пряностями), горячий пунш и заварной крем.
В своем сборнике эссе «Есть в этом доме мускатный орех?» (Elizabeth David. Is There a Nutmeg in the House? 2000) Дэвид рассказывает историю скульптора Джозефа Ноллекенса (1737–1823), который был настолько неравнодушен к мускатным орехам, что воровал их во время званых ужинов в Королевской академии художеств. Одновременно его жена добывала бесплатные специи у бакалейщика. Делалось это просто: перед тем как уйти, она просила у продавца немного гвоздики или корицы, чтобы отбить запах изо рта. Такими методами супруги успели накопить солидный запас специй, которые им ничего не стоили…
Нередко серебряные терки для мускатного ореха украшали причудливые узоры, дополнявшие рисунки на таких предметах атрибутики настоящего джентльмена, как фляжки и табакерки для нюхательного табака. «Случайно» достав из кармана во время обеда подобный предмет, можно было значительно укрепить свой статус состоятельного джентльмена и главного хранителя общечеловеческих ценностей в городе.
Известно, что знаменитый английский писатель Чарльз Диккенс (1812–1870) носил в жилетном кармане терку для мускатного ореха со своей монограммой. Подобные терки часто фигурируют и в его произведениях. Так, в романе «Дэвид Копперфильд» (1850) пальцы няни Пегготи сравниваются с терками для мускатного ореха, а у миссис Джо в «Больших надеждах» (1860) была такая красная кожа, что Пип «порою задавал себе вопрос: уж не моется ли она вместо мыла теркой для мускатного ореха?»
В 1980 году, незадолго до своей кончины, Элизабет Дэвид сетовала на то, что эта традиция ушла, и собиралась ее возродить: