ПредисловиеРика Доблина, д-ра философии
Первая книга доктора Станислава Грофа, опубликованная в 1975 году, называлась «Области человеческого бессознательного. Данные исследований ЛСД». В 1972 году копию рукописи этой книги мне дал консультант по обучению из Нового Колледжа в Сарасоте, штат Флорида (сейчас это Новый Колледж Флориды, государственный вуз, предоставляющий дополнительную программу подготовки студентов). Я посещал консультанта в середине обучения на первом курсе колледжа, когда мне было восемнадцать. После ряда невероятных переживаний, вызванных употреблением ЛСД и мескалина, мне было необходимо интегрировать полученный опыт в свою повседневную жизнь. В то время, несмотря на криминализацию любых психоделических веществ в США в 1970 году и введение запрета на любые исследования психоделиков, некоторые люди по-прежнему использовали их как эффективные средства, ускоряющие личностный рост и помогающие достигнуть баланса между интеллектуальными познаниями и эмоциональным и духовным развитием. В Новом Колледже я смог начистоту поговорить с консультантом, и он вручил мне копию книги, которая полностью изменила мою жизнь.
Книга «Области человеческого бессознательного» стала моим знакомством с психоделическими исследованиями. До этого я и не представлял, в каком количестве эти исследования проводились по всему миру в течение нескольких десятилетий, прежде чем любые научные изыскания в этой области были остановлены по политическим причинам. Стэн вдохновил меня своими словами о том, что «психоделики будут играть в изучении человеческого разума такую же роль, какую телескоп играет в астрономии, а микроскоп в биологии». Картография бессознательного, предложенная Стэном, – это талантливая и стройная научная концепция, ставящая его в один ряд с Фрейдом и Юнгом, а также с другими учеными, совершившими важные открытия в различных областях.
Используя объектив науки, Стэн рационально и глубоко исследовал те области человеческого опыта, которые обычно относят к сфере религии. Широкие познания Стэна в науке, медицине, культуре, религии, мифологии, искусстве и символизме позволили ему разработать новую карту человеческого бессознательного на основании нескольких тысяч ЛСД-сеансов, которые он проводил в качестве гида или изучал. Не будучи заложником каких-либо догм и не выходя за рамки строгого научного метода, Стэн пролил свет на фундаментальные аспекты человеческого опыта, в том числе на мистическое переживание единства – понимание того, что мы существуем в тесной связи с чем-то большим, чем мы сами.
В то время я был политизированным восемнадцатилетним юношей, уклонившимся от призыва во время войны во Вьетнаме и косвенно травмированным Холокостом, а также угрозой разрушительной ядерной войны, и Стэн, показавший реальность и достоверность переживания мистического единства, изменил мой взгляд на мир и дал мне новую надежду. Я решил, что если миллионы или миллиарды людей смогут пережить подобный опыт, суть которого заключается в принятии общности человеческой природы и нашего единства с жизнью, природой и материей, тогда мы научимся ценить наши различия, связанные с религией, расой, национальностью, культурой, полом, социальным статусом и так далее, а не опасаться их, и в мире станет больше эмпатии и сострадания.
Но главное, чем привлекла меня первая книга Стэна, да и в целом труд его жизни – это ударение, которое он делает на исцелении, на важности психотерапии. Практическая польза теорий Стэна и созданной им картографии определяется тем, насколько эффективно они помогают людям изменить свою жизнь, сделать ее яркой, продуктивной и полной любви. Очень часто духовные и религиозные учения оторваны от земной реальности. Стэн же использует свои знания и опыт в сфере психиатрии для того, чтобы уменьшить человеческие страдания и приумножить радость и любовь.
Чтение работы Стэна убедило меня в том, что политически мотивированный запрет на исследования психоделиков имеет весьма печальные последствия. Эта книга помогла мне перейти от отчаяния к надежде, от сомнений по поводу выбранной жизненной стези к решению посвятить свою жизнь возрождению психоделических исследований, углублять психотерапевтическую работу над собой, заниматься изучением психоделиков и легальной психоделической терапией.
Труд Станислава Грофа глубоко повлиял не только на мою жизнь, но и на жизни множества других людей. Когда Мультидисциплинарная ассоциация психоделических исследований (MAPS), некоммерческая организация, основанная мною в 1986 году, приступила к публикации книги «Путь психонавта: энциклопедия внутренних путешествий» (надеюсь, что это не последнее произведение Стэна), у меня возникло ощущение, словно жизнь проделала полный цикл. В своем новом труде Стэн обобщает опыт, накопленный им за сорок четыре года, минувшие со времени издания первой книги, и вдохновляет новые поколения, чтобы они продолжали путь исследования и исцеления, на котором он сам когда-то был первопроходцем.
Новая книга Стэна – это дар мудрости и руководства в период глобального кризиса, новых опасностей и возможностей. Человечество быстрыми шагами движется к важной развилке: либо катастрофа, либо развитие осознанности. «Путь психонавта» – это бесценный инструмент, который способен помочь осознанности восторжествовать.
Рик Доблин
май, 2019
Обзор глав тома 2
Том II продолжает седьмая глава энциклопедии. В этой главе рассматривается важность установки и обстановки в психоделической психотерапии и самоисследовании. Ранняя история психоделической терапии была временем проб и ошибок, а также многих досадных заблуждений, пока не были открыты принципы безопасной и эффективной поддержки. Американские и канадские терапевты начали использовать форму терапии, известную как «психоделическая», которая предполагает небольшое количество сеансов с использованием высоких доз психоделиков с целью вызвать трансцендентальный опыт. Европейские терапевты предпочитали «психолитический» подход, используя более продолжительную серию сеансов с низкими и средними дозами, в качестве дополнения к вербальной психотерапии.
Я обсуждаю элементы эффективной психотерапии: важность надежного ситтера или команды ситтеров, удобного звуконепроницаемого помещения, тщательного медицинского осмотра и знания психиатрической и биографической истории клиента, включая особенности его пренатальной жизни и рождения, а также открытого обсуждения диапазона возможных переживаний и природы используемого вещества. После начала работы важным фактором является соблюдение клиентом внутренней ориентации в работе: проходить сессию лежа с закрытыми глазами и надетыми наушниками, при минимуме вербального взаимодействия, если только клиент не инициирует его. Сосредоточенная работа с телом, а также доступ к красивой природной среде в последние часы сессии могут значительно облегчить позитивное решение и интеграцию. Наконец, специальный ужин или прогулка на природе с партнерами, друзьями и семьей в конце дня может помочь путешественникам интегрировать позитивный опыт в их повседневную жизнь.
В восьмой главе рассматривается юнговская концепция синхронистичности, «непричинного связующего принципа». После многочисленных наблюдений Юнг во второй половине своей карьеры зафиксировал множество примеров синхронистичности, которые он стал рассматривать как свидетельство существования Anima Mundi (Мировой души) и высшего космического разума. Эти наблюдения бросают серьезный вызов философским основам материалистического мировоззрения современной науки, которая, по сути, рассматривает вселенную как беспорядочную и бездуховную машину, в которой сознание является случайным побочным продуктом физических процессов. Я привожу в пример удивительные истории Карла Густава Юнга, Артура Каммерера, Камиля Фламмариона, Джозефа Кэмпбелла и Майкла Харнера, которые демонстрируют серийность – важную форму синхронистичности, включающую в себя многократное появление одних и тех же явлений подряд, с частотой, которая многократно превосходит вероятности. Я также поделюсь рядом необычайно интересных и глубоких синхронистичностей из моей собственной жизни и работы.
Поразительные и неправдоподобные совпадения происходят с большой частотой на сеансах, в которых проявляются холотропные состояния сознания. Они могут быть как многообещающими и дающими силы (хотя иногда приводят к раздуванию эго), так и зловещими и пугающими (например, такими, которые предшествуют опыту смерти эго).
Корреляция между психологическими состояниями и значимыми параллельными событиями во внешнем мире подрывает материалистическое мировоззрение, размывая границы между субъективной и объективной реальностью. Юнг пришел к пониманию, что архетипы имеют «психоидную» природу, как автономные структуры смысла, которые связаны информационно как с психикой, так и с материальным миром. Эти наблюдения соответствуют открытиям квантово-релятивистской физики, мистическим традициям планеты, мистике соучастия первобытных мировоззрений и индуистской концепции лилы.
В девятой главе рассматриваются революционные открытия в понимании искусства и художников, которые возникли в результате исследований необычных состояний сознания. Попытки анализа и интерпретации искусства имеют богатую и интересную историю. Однако до недавнего времени они были в основном неубедительными из-за их ограниченной направленности на постнатальную биографию. Первые попытки анализа «Царя Эдипа» Софокла, «Гамлета» Шекспира, записных книжек Леонардо да Винчи и романов Достоевского были предприняты Зигмундом Фрейдом. Возможно, самая интересная попытка применить фрейдистские психоаналитические принципы к пониманию искусства была предпринята греческой принцессой Марией Бонапарт в ее трилогии «Жизнь и произведения Эдгара Аллана По». Однако ее концептуальные рамки также были ограничены постнатальной биографией и упустили ряд безошибочных перинатальных черт в выразительных историях По.