чения производились теперь с ружьями; усердно упражнялись мы и на препятствиях военного городка. С усердием читали газеты, интересуясь всеми военными новостями. Съездить к родным не удалось, но брат Коля навестил меня перед отъездом в Петербург и снабдил деньгами на дорогу.
Перед самой отправкой опросили окончательно об избрании каждым из нас военного училища для продолжения дальнейшего образования. Я решил поступать во 2е военное Константиновское училище (прежний когда-то Дворянский полк). В день отправки все мы устроили чисто товарищескую пирушку с вином; первый раз в жизни я выпил вина, и виноградного, притом столько, что делал разные глупости, в которых тогда не отдавал себе никакого отчета… На следующее утро мы сердечно простились с инспектором, нашими воспитателями и большей частью преподавателей, бывших в этот день в стенах корпуса.
Нас с нашим личным багажом отправили в Петербург на казенный счет в сопровождении офицера, представителя К[иевской] военной гимназии, со всеми нашими документами. Поезд отходил вечером. Были, конечно, на вокзале провожающие, или родные, или друзья со множеством горячих пожеланий нам здоровья, успехов и благополучия.
Мы, возбужденные и радостные, все же с грустным чувством покидали теперь наш милый Киев, где провели лучшие годы нашей юной жизни, не зная, что ждет нас теперь впереди. Директор при прощании с нами, несколько волнуясь, сказал немного: «Вы теперь не дети. Корпус дал вам все, что мог хорошее. Берегите себя и свою честь смолоду. Честно трудитесь и дальше над своим образованием; упорно добивайтесь в этом отношении самых существенных успехов, не растрачивая сил по пустякам, не отвлекаясь от главной вашей цели. Дай Бог вам полного успеха!»
Вот, собственно, суть его наставления. Ни в чем он нигде не подчеркнул, что он сделал для нас и как много мы ему во всем лично обязаны. Правду сказать, из всего административного и педагогического состава он был единственной личностью, расставание с которой глубоко меня взволновало. Я понимал, что едва ли в последующей жизни встречу когда-либо начальника и руководителя, к личности и советам которого я испытывал бы такое безграничное доверие и уважение. Мы горячими, искренними и сердечными криками ответили ему на его «прости».
Нам в поезде отвели целый вагон III класса, где мы все и разместились, воспитатели наши ехали в соседнем вагоне II класса в купе. У всех у нас на руках были свои собственные деньги; почти каждому на дорогу родные или друзья принесли корзинки или пакеты с продуктами и всякой снедью. Кое у кого оказалось и столовое вино. Мы шумели и весело беседовали в своем вагоне до глубокой ночи. Помню в пути только ст. Акуловку, где почему-то задержался наш поезд. Мы выходили поздно вечером здесь на перрон и гуляли, пока жандарм не попросил сесть в вагон и не так весело кричать. Все мы действительно были навеселе и дурачились по-детски. И замечание свое жандарм сделал очень добродушно, но настойчиво.
В столицу мы приехали днем. Природа по пути показалась нам после Украины зеленой очень для августа, когда желтеют уже все украинские поля и степи, но бедной и однообразной.
Столичный шум и грохот нас несколько озадачил, и мы первое время лишь жались друг к другу. На вокзале нас воспитатели распределили по училищам, куда мы отправились по два на каждом извозчике.
На Обуховском проспекте в огромном здании, когда-то выстроенном для Дворянского полка, с пушками у входа в парадный подъезд помещалось теперь Константиновское училище, куда я прибыл с товарищами; кажется, всего нас сюда было назначено 12 человек. Воспитатель был с нами.
Мы с вещами вошли в огромный вестибюль, двери которого широко открыл высокий, худощавый швейцар в совершенно красной ливрее с двуглавыми орлами, перевязью и булавой.
Наш воспитатель вошел в дежурную команду, познакомился с дежурным по училищу офицером: по списку он нас сдал ему, а тот принял всех назначенных в это заведение для дальнейшего нашего военного воспитания и образования. В дежурной комнате оказалось несколько ротных командиров и каких-то других должностных лиц. Наш список всех их заинтересовал, быстро пошел по рукам, и так же быстро вынесено было распределение наше по ротам.
Я был назначен в 4ю роту (капитана Пороховщикова). Кроме нас были еще прибывшие из других корпусов. Всех, размеченных поротно, наши новые начальники в вестибюле соединили в группы, построили, перекликнули еще раз по списку и, предложив взять наши вещи, повели в свои роты по широкой и красивой лестнице в верхние этажи здания. Началась новая эра в нашей жизни.
Теперь своевременно подвести итог, что же я получил от Киевской военной гимназии за шесть лет пребывания там с 9/VIII 1870 г. по 9/VIII 1876 года как в отношении воспитания, так и образования.
1.
В религиозном отношенииЭту идею внедрили в наши умы и сердца, а мы просто, твердо и безапелляционно ее усвоили. Вторая по важности идея: «Нет выше подвига, как отдать жизнь свою за друзей своих, а именно за царя и Отечество и притом на войне, самоотверженно пренебрегая всякими опасностями и личными выгодами».
И эта идея прочно устроилась внутри нас, что потом доказали своей кровью и жизнью питомцы корпуса в последующих войнах: все стены нашей кадетской церкви покрыты мраморными досками со списками убиенных и умерших от ран. Внушили нам и исключительную важность религиозного воспитания для истинного воина, без чего у него не хватит сил физических и моральных перенести все тяжкие испытания, особенно, большой и длительной войны.
Внушили твердо необходимость доброхотно исполнять все обряды церковные и молитвы, которыми подтверждается высокое религиозное настроение. Внушили также и то, что «самое важное в будущем начальнике – быть честным и безупречным в исполнении своего долга перед царем и Отечеством; всегда во всем служить примером своим подчиненным, а особенно, в религиозном отношении, так как в тяжких боевых испытаниях, когда смерть витает с одинаковой яростью над всеми, тогда только религия единит сердца начальников и подчиненных и дает непостижимые силы переносить самые невероятные трудности и горести».
Ничего этого мы в наших родных, в огромном большинстве, семьях не слышали раньше и привитием всех этих идей обязаны исключительно воспитавшей нас военной гимназии.
2.
В воспитательном отношенииЭтот драгоценный багаж мы получили из нашей военной гимназии прежде всего и по преимуществу от него или под его честным и мудрым руководством. Таких высоких, чистых и важных истин огромное большинство из нас не могло получить в наших коренных семьях, где забитые нуждой и жизненными невзгодами наши отцы, матери и др[угие] старшие руководители часто кривили в повседневной жизни душой и двурушничали, подрывая доверие к своим объяснениям и поучениям в просыпающихся умах подрастающих детей. Весьма же часто мы в семьях слышали, якобы церковное изречение (конечно, вздорное): «Ложь – конь во спасение».
3.
В отношении образованияВместо латинского языка наш Павел Николаевич Юшенов ввел (правда, на свой счет) английский. Все же программы, в смысле разумности и добросовестности преподавания, в Киевской военной гимназии были поставленных образцово, что подтвердила в отчете и особая комиссия военно-учебных заведений. Мы, киевляне, поэтому получили действительно превосходное полное среднее образование.
4.
В физическом отношении