Энзель и Крете
Часть I: Энзель и Крете
Едва я начал жизнь свою,
Как очутился в сумрачном лесу,
Лишь сбился с правого пути.
Мучительно мне облик описать
Высоких, диких, злых лесных чертогов,
Что, лишь подумаю о них, вновь страх терзает.
Когти смерти были слишком близки.
За благо, что явилось мне,
Поведаю я, что в лесу случилось.
Хильдегунст фон Мифорез,
"Большой Лес", Первая Песнь
I. Бауминг
Когда в Замонии возникала потребность в полной гармонии, отправлялись отдыхать в Большой Лес. Пребывание в Большом Лесу гарантировало познание гармонии леса во всем его многообразии; только здесь хвойные и лиственные деревья стояли в согласии друг с другом, циклопические дубы соседствовали с друидскими березами, хутценские лиственницы тянулись рядом с флоринтийскими красными соснами, здесь обитали единорожки, шуху и дятел кассандры. Наблюдать за тем, как живущий там народ Цветных медведей{1} празднует свое ежедневное согласие, было настолько целительно после обычного замонийского хаоса, что из этого развилась целая туристическая отрасль.
Вскоре после вступления в Большой Лес с восточного направления (из других направлений почти никто не приходил; на севере он был ограничен морем, на западе - Сумрачными горами, а на юге - пустыней) нужно было пройти одну из лесных сторожек, которые стояли у каждого из проходов. Внутри всегда сидел желтый, красный, зеленый или выкрашенный в какой-либо другой цвет Цветной медведь в щегольской лесной сторожевой шапке на голове и приветствовал посетителя многозубой улыбкой.
Множество зубов говорило: "Смотри, я к тебе дружелюбен, ведь я улыбаюсь! Но обрати внимание и на то, сколько у меня здоровых, длинных и острых зубов, потому что, несмотря на мою дружелюбную улыбку, я все еще медведь. И я медведь, который многое пережил в своей жизни, ведь наш народ был давным-давно угнан и порабощен, и с тех пор мы, Цветные медведи, несколько чувствительны, когда кто-то подходит к нам слишком близко. Так что: если ты пришел сюда, чтобы затеять неприятности, то, пожалуйста, еще раз внимательно взгляни на мой оскал и обрати внимание при этом на мои хорошо заточенные когти. В противном случае: если ты пришел, чтобы найти покой, развлечение и согласие - тогда добро пожаловать!"
Так говорили зубы.
Лесничий же произносил свою выученную наизусть речь: "Добро пожаловать в Лес Цветных медведей! Дикие стоянки, курение пхогарр, охота, уход с обозначенных туристических троп и открытый огонь любого рода запрещены. Пожалуйста, возьмите бесплатную карту леса из деревянного ящика под моим окном. Счастливого пути!"
Если путник был Кровошкуром или диким Лиственным волком и искал неприятностей или жаждал драки в трактире, то он еще раз внимательно смотрел на зубы Цветного медведя и затем ворчливо поворачивал назад. Но если он был в мирном отпускном настроении, то вытаскивал карту из деревянного ящика, разворачивал ее и, изучая информативные рисунки, вступал в прохладный лес.
Сначала путник узнавал, что Цветные медведи предпочитают название "Бауминг" для заселенной ими части Большого Леса, вероятно, потому, что это звучало больше как цивилизованное поселение, чем как мрачная роща. Община Бауминга включала в себя десять лесных деревень разного размера и достопримечательностей: в центре располагался Таннхаузен, где находились лесничество и канцелярия бургомистра, маленький аккуратный и всегда ухоженный городок, состоящий преимущественно из фахверковых домов, в котором располагались многочисленные мастерские и универсальные магазины. Постоянный стук, пиление и колочение наполняли деревню днем, производимые усердными медведями, работающими плотниками, жестянщиками или кузнецами.
Туристы предпочитали останавливаться в соседнем Квелльхайме, где было больше всего пансионатов, пивных садов и больше покоя. Здесь подземные источники Бауминга выходили на поверхность в наибольшем количестве. Город был пронизан множеством журчащих ручьев, по которым можно было плавать на маленьких пробковых лодках, по желанию с освещением свечами и поющим йодлем лодочником.
Если Квелльхайм казался слишком туристическим или слишком идиллическим, можно было поселиться в расположенном севернее местечке Отдых Для Путников, лесной колонии из примитивно сколоченных палаток, крытых только листьями. Здесь останавливался более крепкий любитель природы, предпочитающий прямое столкновение с природой. В Отдыхе Для Путников спали на лесной подстилке, мылись в ручье и готовили на открытом огне. Здесь можно было также ходить по лесу голым и поющим, не опасаясь ареста.
К югу от Квелльхайма располагался Хонинг, город пасечников. Здесь собрались все пчеловоды Бауминга, не в последнюю очередь для того, чтобы сосредоточить жужжание жалящих пчел в одном месте. В Хонинг можно было войти только в защитном костюме, который можно было взять напрокат в Таннхаузене. Город можно было услышать уже за несколько сотен метров, еще до того, как становилось видно первое жилище: жужжание миллионов насекомых, населявших ульи пасек, было впечатляющим и заставляло каждого посетителя тревожно проверять застежки своего защитного костюма.
Большинство туристов быстро делали свои дела, покупали несколько банок меда, бутылку медовухи или свечи из пчелиного воска и уезжали.
Из Хонинга путь к Большелесному озеру пролегал мимо форта Палисаден Трутц, обители Баумингских Лесных Стражей, укрепленного сооружения, защищенного заостренными деревянными бревнами, куда туристам вход был запрещен и из которого в любое время дня в лес раздавались четкие приказы и военные песни. Большелесное озеро было, особенно летом, одним из самых посещаемых мест общины, купальное озеро, питаемое подземными источниками, с прокатом лодок, несколькими коптильнями форели и легендарным грибным рестораном.
В расположенных оттуда к юго-востоку Акациях Цветные медведи предпочитали оставаться сами по себе, там не было ни пансионатов, ни ресторанов, поэтому путники предпочитали сразу отправляться в расположенный севернее Блокхюттен, где Цветные медведи первоначально основали свою общину и построили первые, еще очень простые бревенчатые дома, которые сегодня служили своего рода историческим образовательным центром. За небольшую плату можно было войти в бревенчатые хижины и получить от играющих там актеров-медведей урок ранней истории Бауминга: одетые в грубую мешковину, они сидели у примитивно сложенного камина, варили похлебку из желудей и оплакивали суровую зиму.
Медвежата храбро играли сосновыми иголками и читали наизусть Конституцию Бауминга. Затем появлялся лесной страж, он драматично врывался в дверь, пел первый куплет Песни Лесного Стража и объявлял о приближении ужасной Финстербергской грозы. Медвежья семья с воплями цеплялась друг за друга, а снаружи за хижиной гремели листы железа, имитируя раскаты грома.
Вдоволь насладившись суровостью и бедностью жизни пионеров, путники отправлялись дальше в расположенный севернее Реблаузитц и заходили там в одну из многочисленных черничных виноделен, чтобы пропустить добрую кружку. Реблаузитц состоял в основном из огромных вышедших из употребления бочек из-под черничного вина, в которых поселились местные виноделы, еще одна туристическая достопримечательность Бауминга. Здесь можно было купить слегка кисловатое вино, а также китчево раскрашенные глиняные кружки в форме бочек и крайне неудобные штопоры из полированного корневища.
Слегка опьянев, путники отправлялись затем в близлежащий Айхендорф, последнюю достопримечательность Бауминга на таком круговом маршруте. Особенно впечатляющим Айхендорф был, когда в него попадали в сумерках. Он состоял из нескольких десятков мертвых дубов, предположительно тысячелетних, которые стояли тесно друг к другу на небольшой возвышенности и производили впечатление собрания жутких древесных призраков, совместно оплакивающих свою жестокую судьбу. В выдолбленных деревьях после наступления темноты сидели Цветные медведи, которые, невидимые для туристов, душераздирающе вопили и выли, размахивая фонарями. Танцующий свет и вой, доносившийся из дупел, производили особенно сильное впечатление на детей. Соответственно, изрядно напуганные, путники отправлялись обратно в свои жилища в Квелльхайме или Отдыхе Для Путников.
Помимо десяти деревень, на карте были обозначены все укрепленные дороги Бауминга, которые никто не имел права покидать, кроме Цветных медведей. Если кого-то ловили всего в метре от тропинки, патрулирующие Лесные Стражи демонстрировали нарушителю свои улыбки и оскалы и дружелюбно, но настойчиво провожали его обратно на правильный путь.
В обжитой части леса существовала густая, разветвленная система дорог и тропинок, некоторые узкие и извилистые, предназначенные для любителей приключений, другие достаточно широкие, чтобы по ним могли проезжать повозки. Они были щедро и искусно обозначены указателями, юмористическими предостерегающими табличками ("Курение запрещено! Дышать разрешено!") и рекламными щитами ("Лесной трактир "Липовая листва" - жареная форель - Муравьиная ферма для детей"), и всегда хорошо подметены. Наконец, существовали так называемые Деревянные тропы: узкие дорожки из де