— Простите, это правда, что они исчезли неведомо куда?
— Выясняется, — ответил страж порядка крайне лаконично.
— Мы были в числе приглашенных... — заикнулась было моя жена, но он посмотрел на нее равнодушно и промолвил:
— Вас вызовут.
Мы стояли остолбеневшие, не понимая, о чем думать и гадать, но тут я вспомнил, как Эол Федорович и Марта Валерьевна сбежали с собственной свадьбы и махнули... куда бишь они там махнули? Об этом же в книге есть!
Я сунул руку в пакет с тремя сигнальными экземплярами «Шальной пули» и достал один из них, чтобы посмотреть, куда они сбежали со своей свадьбы. Но почему-то в руке у меня оказался сборник дивных рассказов Натальи Романовой-Сегень «Рецепт хорошего настроения». Я достал два других экземпляра, и они тоже оказались «Рецептами хорошего настроения».
— Как это я вместо «Шальной пули» положил и нес сюда твои книги? — задал я вопрос.
— Эх, Кот, ты в своем репертуаре... — с ласковой укоризной произнесла Романова-Сегень.
— Но я не мог их перепутать! — воскликнул я.
— Мог, — возразила жена. — Но я тронута тем, что ты хотел на золотую свадьбу Незримовых подарить мою книгу, которая у них уже есть.
В праздничных нарядных одеждах, с цветами, мы уже выглядели нелепо на фоне оградительных лент и полицейских и медленно побрели обратно домой.
— Мистика какая-то, — бормотал я.
— А крысиная-то примета вмиг исполнилась, — подметила Наташа. — Вот вам пропажа так пропажа!
Всю дорогу мы с недоумением гадали, что же могло произойти, и единственным объяснением выглядело бегство, как тогда, пятьдесят лет назад, со свадьбы.
— Но тогда они сбежали в самый разгар веселья, когда гости уже оставались довольные, сытые и пьяные, — говорил я. — А сбежать до торжества, оставив всех с носом, это, кривичи-радимичи, нехорошо. Не могли они так поступить.
— Могли, — возразила Наташа. — Я всегда говорила, что они мне не нравятся. Да, по-своему они выдающиеся оба, может быть, даже великие. Но все равно какие-то неприятные. И мне всегда хотелось поскорее сбежать с их дачи. Казалось, вот-вот — и рухнет потолок и нас придавит, как семью Александра III в поезде.
Но еще более непонятные и даже, я бы сказал, страшные вещи стали происходить, когда мы вернулись домой. Первым делом бросились искать пакет с тремя сигнальными экземплярами «Шальной пули» и не могли его нигде найти.
Тогда я включил компьютер и стал рыскать в поисках новостей об исчезновении Эола Незримова и его жены Марты. Меня встретила информационная пустыня. Нигде и ничего. А когда я открыл страницу Википедии «Незримов Эол Федорович», я вообще чуть с ума не сошел от увиденного.
Поначалу все шло как обычно:
Незримов Эол Федорович (25 декабря 1930, Горький) — советский и российский кинорежиссер. Народный артист РСФСР. Лауреат Государственной премии СССР и Государственной премии РФ.
Биография и творческий путь
Эол Незримов родился 25 декабря 1930 года в городе Горьком (ныне Нижний Новгород), в семье Федора Гавриловича Незримова, начальника цеха на машиностроительном заводе «Новое Сормово», и Варвары Данииловны Незримовой, урожденной Калашниковой, преподавательницы античной литературы и истории на историческом факультете Горьковского государственного университета.
Будучи школьником, хорошо и много рисовал, по окончании школы намеревался поступить в Горьковское художественное училище, но передумал и поехал в Москву поступать во Всесоюзный государственный институт кинематографии, где был приветливо принят в творческую мастерскую С.А. Герасимова и Т.Ф. Макаровой. Дипломной работой стала короткометражная лента «Кукла», события которой разворачивались во время Советско-финской войны 1939–1940 годов.
С 1956 года работал режиссером-постановщиком киностудии «Мосфильм». Первый полнометражный фильм «Разрывная пуля» продолжил непростую тему Советско-финской войны, был хорошо принят зрителями, но вскоре ввиду улучшения советско-финских отношений оказался почти под запретом.
Следующий фильм «Не ждали» в необычном ракурсе показывает взаимоотношения сложившейся советской семьи с вернувшимся из сталинских лагерей бывшим мужем жены главного героя. Картина была неоднозначно принята зрителями, а многие критики восприняли ее как несогласие с курсом КПСС, принятым после ХХ съезда. Тем не менее фильм принес режиссеру мировую известность.
В своей следующей картине «Бородинский хлеб» Э.Ф. Незримов обратился к теме Отечественной войны 1812 года, показанной через судьбу генерала Тучкова и его жены, ставшей вдовой и обустроившей обитель вдов героев этой войны на Бородинском поле. В фильме прозвучала тема противопоставления жен воинов женам декабристов, вызвавшая критическое несогласие со стороны многих киноведов и историков.
Далее кинорежиссер стал работать по государственному заказу и снял советско-египетский фильм «Звезда Альтаир», в котором попытался неудачно обосновать авторство книги «Тысяча и одна ночь», своевольно навязав его арабскому дипломату, совершившему посольство на берега Волги и влюбившемуся в русскую девушку Ладу. Откровенная конъюнктура фильма вызвала неприятие со стороны прогрессивных киноведов и историков. Тем не менее фильм выдвигался на соискание премии Каннского фестиваля.
Следующая лента «Голод» стала во многом определяющей в карьере режиссера. Незримов непривычно подошел к показу событий блокадного Ленинграда, его герой хирург Шилов, тот же, что и в фильме «Разрывная пуля», испытывает не только физиологический голод, но и любовный. Впервые показана любовь двух людей во время страшной блокады 1941–1943 годов. Главные герои призваны выжить не только физически, но и духовно. Фильм пытались запретить руководители тогдашнего советского государства, которые старались смягчить ужасы блокадного Ленинграда, но тем не менее картина вышла на экраны и даже могла победить на Каннском фестивале, если бы он тогда не был отменен в связи с политической ситуацией во Франции 1968 года. Вместо награды в Каннах Незримов получил звание заслуженного деятеля искусств РСФСР, орден Трудового Красного Знамени, премию Братьев Васильевых и приз Московского кинофестиваля.
Следующий фильм «Портрет», экранизация одноименной повести Н.В. Гоголя, по сути, стал атакой Незримова на все современное авангардное изобразительное искусство, что явилось, естественно, красной тряпкой для критиков либерального толка. Зато официозом картина была одобрена и получила Государственную премию СССР.
Далее Э.Ф. Незримов обратился к теме трудного детства подростков, воспитывающихся в детском доме, сложных взаимоотношений с приемными родителями. В фильме «Муравейник» одновременно звучит и тема необходимости запрета на аборты, что также настроило против режиссера либеральную общественность. Однако, посмотрев фильм, многие советские люди отказались от искусственного прерывания беременности, а иные устремились брать детей из детских домов, что, безусловно, является положительной стороной данного произведения.
Известный своей независимой жизненной позицией, Незримов не стал снимать фильмы о Ленине, экранизировать книгу Л.И. Брежнева «Малая земля» и снимать картину к Московским Олимпийским играм 1980 года. А экранизация романа Александра Беляева «Человек, нашедший свое лицо», вышедшая под названием «Лицо человеческое», стала своеобразным протестом против засилья псевдокультуры.
Будучи членом Союза кинематографистов СССР, Незримов нередко выступал в защиту кинокартин, подвергавшихся гонениям.
Совершенно неожиданным стал в творчестве Э.Ф. Незримова советско-испанский фильм «Индульто», рассказывающий о судьбе испанского мальчика, попавшего в советский детский дом во время Гражданской войны в Испании, а затем вернувшегося в Испанию и ставшего матадором. В Испании фильм вызвал негативную реакцию ввиду протестного движения за запрет корриды, а в России горбачевского времени картину откровенно не поняли, поскольку в ней отсутствовали элементы перестроечного мышления. Фильм незаслуженно оказался обойден вниманием, хотя это одна из лучших режиссерских работ того времени.
В начале 90-х годов появился ряд публикаций, огульно обвиняющих Незримова во всех смертных грехах — приспособленчестве, низком художественном уровне, сотрудничестве с органами КГБ и даже в антисемитизме. Все это было безосновательно и бездоказательно, однако в итоге именитый кинорежиссер оказался на целых десять лет в вакууме, ему не давали снимать новые фильмы, подвергли бойкоту.
В начале ХХI века благодаря финансовому процветанию жены, открывшей свой ресторанный бизнес, Эол Незримов на ее деньги снял еще два фильма: фантастическую полусказку-полубыль «Волшебница» — о том, как зло, которое люди несут окружающим, возвращается к ним самим, и лирическую картину «Общий язык» — о том, что люди всей Земли должны искать взаимопонимание.
В последние годы работает над книгой мемуаров «Шальная пуля».
Взгляды
В одном из своих немногочисленных интервью Эол Незримов говорил: «Я до мозга костей советский русский человек. От властей я сполна получил как кнутов, так и пряников, был бит и обласкан, любим и ненавидим, восхваляем и проклинаем. Я мучился и был счастлив. И никогда не хотел бы иной судьбы, нежели моя. И я встретил на своем пути самую лучшую женщину во всей Вселенной, свою Эолову Арфу». Так же как его друг, выдающийся кинорежиссер Георгий Данелия, Эол Незримов воздерживался от решительных политических высказываний, никогда не был ни горячим сторонником, ни яростным противником политики Владимира Путина. Вместе со своим давним другом В.С. Лановым участвовал в создании общероссийского движения «Бессмертный полк».
Семья
Отец — Федор Гаврилович Незримов (1909–1968), рабочий, затем начальник цеха Горьковского металлургического завода «Новое Сормово», в годы Великой Отечественной войны отличился доблестным трудом по производству артиллерийских орудий.
Мать — Варвара Данииловна Незримова (1910–1988), урожденная Калашникова, преподаватель античной культуры и истории на историческом факультете Горьковского государственного университета.