вести символ Ихтис из этого источника, то Христос-рыба займет место Левиафана, тогда как чудовищные животные приобретут качества простых атрибутов смерти и дьявола.
185 Подобное расщепление соответствует удвоению тени, которое часто наблюдается в сновидениях и при котором две половины предстают как разные или даже антагонистические фигуры. Это происходит, когда сознательная эго-личность не содержит все те содержания и компоненты, которые могла бы содержать. В таких случаях часть личности остается отщепленной и обычно смешивается с бессознательной тенью; вместе они образуют двойную и нередко антагонистическую личность. Если применить данный опыт из области практической психологии к обсуждаемому мифологическому материалу, мы обнаружим, что чудовищный антагонист Бога порождает двойника именно потому, что образ Бога неполон и не содержит всего, что логически содержать должен. Если Левиафан – рыбоподобное существо, примитивное, холоднокровное, обитающее в океанских глубинах, то Бегемот – теплокровное четвероногое, предположительно напоминающее быка и обитающее в горах (по крайней мере, в поздней традиции). Таким образом, он относится к Левиафану как высшее существо к низшему, подобно тому, как соотносятся крылатый и бескрылый драконы в алхимии. Все крылатые существа «летучи», то есть пары и газы, иными словами пневма. Как у Августина Христос есть рыба, «поднятая из глубин»[314], так и в Третьей Книге Ездры (13:2 и далее) «муж» вышел из моря, подобно ветру. О его появлении возвестили орел и лев – териоморфные символы, сильно напугавшие пророка (аналогичным образом Бегемот вселял в Иова главным образом ужас). Рыба, поднятая из глубин, имеет тайную связь с Левиафаном: это – приманка, с помощью которой ловят Левиафана. Рыба, вероятно, представляет собой удвоение великой рыбы и олицетворяет ее пневматический аспект. Очевидно, что подобный аспект присущ и Левиафану, ибо он, как и Ихтис, является евхаристической пищей[315]. То, что данное удвоение репрезентирует акт осознания, ясно из книги Иова (26:12), где говорится, что Яхве сразил Рахава «разумом Своим» (tebūnā). Рахав, морское чудище, родственен Тиамат, которую Мардук рассек, наполнив ее Имхуллу, северным ветром[316]. Слово tebūnā происходит от bin, «разделять, расщеплять, расчленять», иначе говоря, разграничивать, что составляет сущность осознания[317]. В этом смысле Левиафан и Бегемот репрезентируют стадии развития сознания, в рамках которых происходит их ассимиляция и гуманизация. Через фазу теплокровного четвероногого рыба превращается в человеческое существо; поскольку Мессия в христианстве стал второй ипостасью Троицы, отщепившаяся от рыбы человеческая фигура содержит в себе намек на воплощение Бога[318]. Таким образом, то, чего ранее не хватало в образе Бога, – это человеческий элемент.
186 Роль рыбы в иудейской традиции, вероятно, связана с сиро-финикийским культом Атаргатис. В ее храмах имелись пруды со священными рыбами, прикасаться к которым не дозволялось никому[319]. Кроме того, в храмах устраивали ритуальные рыбные трапезы. «Этот культ и эти обычаи, возникшие в Сирии, в христианские времена вполне могли породить символику Ихтис», – пишет Кюмон[320]. В Ликии поклонялись божественной рыбе Орфос или Диорфос – сыну Митры и «священного камня», Кибелы[321]. Этот бог представляет собой вариацию упомянутых выше семитских рыб-богов, таких как Оаннес, вавилонский Нун, Дагон и Адонис, которого греки называли Ихтис. В Карфагене рыбу приносили в жертву Танит, а в Вавилоне – Эа и Нине. Следы культа рыбы можно найти и в Египте. Египетским жрецам запрещалось есть рыбу, поскольку рыба считалась столь же нечистой, как и море Тифона. «Все воздерживаются от морской рыбы», – замечает Плутарх. Согласно Клименту Александрийскому, жители Сиены, Элефантины и Оксиринха поклонялись рыбе. Плутарх[322] сообщает об обычае есть жареную рыбу перед дверьми дома на девятый день первого месяца. Дельгер полагает, что именно этот обычай подготовил почву для евхаристической рыбы в христианстве[323].
187 Амбивалентное отношение к рыбе свидетельствует о двойственности ее природы. С одной стороны, она представляется нечистой и выступает эмблемой ненависти, а с другой – является объектом поклонения. Не исключено, что ее рассматривали в качестве символа души, если судить по изображению на одном из саркофагов позднего эллинизма. Мумия лежит на носилках в форме льва; под носилками стоят четыре сосуда (канопы), на крышках которых изображены четыре сына Гора. Три из них имеют головы животных, четвертый – голову человека. Над мумией парит рыба[324] вместо обычной птицы-души. Судя по рисунку, эта рыба – оксиринх, или усач, один из трех наиболее отвратительных видов рыб, который, как считалось, съел фаллос Осириса после того, как тот был расчленен Тифоном (Сетом)[325]. Усачи были посвящены Тифону, представляющему «ту часть души, которая страстна, импульсивна, иррациональна и свирепа»[326]. В силу своей прожорливости в Средние века рыбы рассматривались как аллегория осужденных на вечные муки[327]. В данной связи особо примечательна роль рыбы как египетского символа души. Ту же амбивалентность можно усмотреть в фигуре Тифона/Сета. В более поздние времена его почитали как бога смерти, разрушения и пустыни, коварного и вероломного противника своего брата Осириса. Однако в более ранний период он был тесно связан с Гором и считался другом и помощником мертвых. В одном из Текстов Пирамид он и Херу-ур («Гор старший») помогают Осирису подняться на небо. Пол небес представляет собой железную плиту, которая местами настолько близка к вершинам гор, что можно подняться на небо с помощью лестницы. Четыре угла железной плиты покоятся на четырех столпах, соответствующих четырем сторонам света. В тексте, обнаруженном в пирамиде Пепи I, восхваляется «лестница богов-близнецов», а текст в пирамиде Унаса гласит: «Унас ступает по Лестнице, которую его отец Ра сделал для него, и Гор и Сет берут Унаса за руку и ведут его в Туат»[328]. Другие тексты обнаруживают вражду между Херу-уром и Сетом, ибо один из них – бог дня, а другой – бог ночи. Иероглиф, обозначающий Сета, имеет в качестве детерминатива либо знак камня, либо изображение неустановленного животного с длинными ушами. Найдены рисунки, на которых головы Херу-ура и Сета растут из одного тела; на этом основании мы можем заключить, что они репрезентируют тождество противоположностей. Бадж пишет: «Атрибуты Херу-ура несколько изменились в раннединастический период, однако всегда были противоположны атрибутам Сета, рассматриваем ли мы двух этих богов как персонификации двух сил природы, то есть Света и Тьмы, Дня и Ночи, или же как Космос и Хаос, Жизнь и Смерть, Добро и Зло»[329].
188 Эта пара богов олицетворяет латентные противоположности, содержащиеся в верховном божестве Осирисе, так же как Бегемот и Левиафан – противоположности, содержащиеся в Яхве. Важно, что противоположности вынуждены действовать совместно, когда речь заходит о том, чтобы помочь единому богу Осирису достичь небесной четверицы (кватерности). Эта кватерность персонифицируется четырьмя сыновьями Гора – Амсет, Хапи, Дуамутеф и Квебехсенуф, – которые живут «за бедром северного неба», то есть за бедром Сета, обитающего в созвездии Большой Медведицы. Четверо сыновей Гора являются врагами Сета, но, с другой стороны, тесно с ним связаны. Они – аналогия четырех столпов, поддерживающих четырехугольную небесную плиту. Учитывая, что трое из сыновей часто изображаются с головами животных, а один – с головой человека, мы можем указать на видения Иезекииля, из фигур херувимов которого выводят известные символы евангелистов (три животных, один ангел). В Иез., 1:22 сказано: «Над головами животных [херувимов] было подобие свода, как вид изумительного кристалла, простертого сверху над головами их», и далее (1:26): «А над сводом, который над головами их, было подобие престола по виду как бы из камня сапфира; а над подобием престола было как бы подобие человека вверху на нем».
189 Ввиду тесных связей между Израилем и Египтом взаимное переплетение символов вполне возможно[330]. Примечательно, однако, что в арабской традиции область вокруг небесного полюса представляется в форме рыбы. Казвини утверждает: «Полюс можно увидеть. Вокруг него расположены более мелкие Benat na’sh[331] и темные звезды, которые вместе образуют изображение рыбы; посреди него и есть Полюс»[332]. Это означает, что Полюс – область Сета, а также обиталище четырех сыновей Гора – содержался, так сказать, в теле рыбы. Согласно вавилонской традиции, Ану восседает на северном небе; Мардук как верховный бог, творец и правитель мира, и есть Полюс. В «Enuma Elish» говорится: «Он, устанавливающий пути звезд небесных, будет, как овец, пасти всех богов вместе»[333].
190 В северной точке эклиптики находится область огня (чистилище и вход на небеса Ану). По этой причине северный угол храма, построенного вокруг башни в Ниппуре, назывался