385 Как кватернион Антропоса получает симметричное дополнение в виде низшего Адама, так и низший Адам уравновешивается подчиненным ему кватернионом тени, построенным по образцу верхнего кватерниона. Симметричное дополнение низшего Адама – змей. Выбор данного символа оправдан, во‐первых, хорошо известной связью Адама со змеей: она – его хтонический демон, его фамилиарный дух. Во-вторых, змея – самый распространенный символ темного, хтонического мира инстинкта. Она может – как это часто случается – заменяться эквивалентным холоднокровным животным, таким как дракон, крокодил или рыба. Однако змея не просто мерзкое, хтоническое существо; она также, как мы уже упоминали, есть символ мудрости, а следовательно, и света, доброты, исцеления[747]. Даже в Новом Завете змея – аллегория одновременно и Христа, и дьявола, как и рыба. Аналогичным образом дракон, который для нас несет исключительно негативный смысл, обладает позитивным значением в Китае, а иногда и в западной алхимии. Внутренняя полярность символа змеи существенно превосходит таковую человека. У змеи она явно выражена, у человека частично латентна или потенциальна. Змей превосходит Адама умом и знанием и способен перехитрить его. Он старше него и, очевидно, наделен Богом сверхчеловеческим интеллектом, подобно тому сыну Божьему, который взял на себя роль Сатаны[748].
386 Как человек достигает кульминации наверху в идее «светлого» и доброго Бога, так и внизу он опирается на темное и злое начало, традиционно описываемое как дьявол или змей, персонифицирующий неповиновение Адама. Как мы дополнили человека змеем, так и змей имеет свое дополнение во втором кватернионе наасенов, или кватернионе Рая. Рай переносит нас в мир растений и животных. Фактически это плантация или сад, оживляемые животными, эпитомия всего произрастающего из земли[749]. Как serpens mercurialis змея не просто соотносится с богом откровения, Гермесом, но и как растительное божество порождает «благословенную зелень», цветение растительной жизни. В самом деле, этот змей, который обитает даже внутри земли, и есть та пневма, которая сокрыта в камне[750].
387 Симметричным дополнением к змею тогда должен стать камень, репрезентирующий землю. Здесь мы подходим к более поздней, алхимической стадии развития символики, центральной идеей которой выступает lapis. Как змей образует низшую противоположность человека, так и lapis дополняет змея. С другой стороны, он соответствует человеку, ибо не только находит свое воплощение в облике человека, но даже имеет «тело, душу и дух». Он – гомункулус и, как показывают тексты, символ самости. Однако это не человеческое эго, но коллективная сущность, коллективная душа, наподобие индийского hyranyagarbha, «золотого зерна». Камень – «отец-мать» металлов, гермафродит. Хотя он – высшее единство, это единство тем не менее не элементарное, а составное, прошедшее определенный эволюционный путь. Вместо «камня» мы можем подставить всю ту «тысячу имен», которые алхимики придумали для своего центрального символа, однако ничего нового или более подходящего при этом не будет сказано.
388 Данный выбор символа отнюдь не произволен, но задокументирован алхимической литературой с I по XVIII век. Как мы уже видели, lapis создается разделением и соединением четырех стихий, из rotundum. Rotundum – в высшей степени абстрактная, трансцендентная идея, которая по причине своей кругообразности[751] и целостности относится к Первочеловеку, Антропосу.
389 Соответственно, наши четыре двойные пирамиды располагаются по кругу и образуют хорошо известный уроборос. Как пятая стадия rotundum тогда будет идентичен первой стадии; иными словами, тяжелая темнота земли, металл, обладает тайной взаимосвязью с Антропосом. В алхимии это очевидно, но также встречается и в истории религии, где металлы вырастают из крови Гайомарта[752]. Данная любопытная связь объясняется тождеством низшего и наиболее материального с высшим и наиболее духовным, с чем мы уже сталкивались в интерпретации змея как хтонического и в то же время «самого духовного» животного. У Платона rotundum – мировая душа и «благословенный Бог»[753].
6
390 Попробуем обобщить аргументацию предыдущей главы и представить ее графически. В вертикальной плоскости наша схема выглядит так:
На диаграмме я отметил точку наивысшего напряжения между двумя противоположностями, а именно двойственное значение змея, занимающего центр системы. Будучи аллегорией как Христа, так и дьявола, она содержит и символизирует собой сильнейшую полярность, в которую попадает Антропос, спустившись в Физис. Обычный человек еще не достиг этой точки напряжения: у него она остается в бессознательном, то есть в змее[754]. В lapis, этом антиподе человека, противоположности, так сказать, соединены, но при этом между ними остается видимый шов или граница, а именно символ гермафродита. Это искажает идею lapis так же, как слишком человеческое – идею Homo sapiens. В высшем Адаме и в rotun-dum противоположность незаметна. Однако один из них, предположительно, находится в абсолютной оппозиции к другому, и, если оба тождественны как неразличимые трансцендентальные сущности, это один из тех парадоксов, которые являются правилом: утверждение о чем-либо метафизическом может быть только антиномичным.
391 Структура уробороса выглядит следующим образом:
Данная структура свидетельствует, с одной стороны, о более сильном напряжении между anthropos – rotundum и serpens, а с другой – о меньшем напряжении между homo и lapis, что выражено расстоянием между соответствующими точками. Стрелки показывают нисхождение в Физис и восхождение к духовному. Самая нижняя точка – змея. Lapis, однако, несмотря на решительно материальную природу, также является и духовным символом, тогда как rotundum подразумевает трансцендентную сущность, символизируемую тайной материей и, следовательно, сравнимую с понятием атома. Антиномическое развитие понятий согласуется с парадоксальной природой алхимии.
392 Кватерность lapis, являющаяся продуктом алхимического гносиса, подводит нас к интересным физическим воззрениям алхимии. В «Scrutinium chymicum» (1687) Михаэля Майера (1568–1622) приведено изображение[755] четырех стихий как четырех стадий огня (илл. I).
393 Как показывает рисунок, четыре сферы наполнены огнем. Автор дает следующий комментарий:
Naturae qui imitaris opus, tibi quattuor orbes
Quaerendi, interius quos levis ignis agat.
Imus Vulcanum referat, bene monstret at alter
Mercurium, Lunam tertius orbis habet:
Quartus, Apollo, tuus, naturae auditur et ignis,
Ducat in arte manus ilia catena tuas.
Илл. I. Четыре стихии
Michael Maier, Scrutinium chymicum (1687)
Отсюда мы узнаем, что нижняя сфера соответствует Вулкану, земному (?) огню; вторая – Меркурию, растительному жизненному духу; третья – луне, женскому, психическому началу; четвертая – солнцу, мужскому, духовному началу. Судя по комментарию Майера, очевидно, что он говорит, с одной стороны, о четырех стихиях, а с другой – о четырех видах огня, отвечающих за возникновение различных агрегатных состояний. Его ignis elementalis re et nomine должен, согласно его месту в последовательности, соответствовать Вулкану; огонь Меркурия – воздуху; третий огонь – воде и луне; четвертый огонь, соответствующий солнцу, он называет «terreus» (земным). Согласно Рипли, которого цитирует Майер, ignis elementalis – это огонь, «зажигающий древесину»; по всей вероятности, речь идет об обыкновенном огне. Солнечный огонь – это огонь в земле, который сегодня мы бы назвали «вулканическим» и который соответствует твердому агрегатному состоянию («terreus»). Таким образом, мы получаем следующие ряды[756]:
1 «Присутствует во всем».
2 «Тепло пепла и бань».
3 «Терзает тела, является драконом».
4 Виженер дает следующий комментарий: «Интеллигибельный огонь мира: он есть целиком свет. Небесный огонь: причастен к теплу и свету. Стихийный огонь: меньше света, тепла и жара. Инфернальный огонь: противоположен интеллигибельному, горит и выделяет тепло, но не испускает света» («De igne et sale», Theatr. chem., VI, стр. 39).
394 Примечательно, что проведение параллелей между агрегатными состояниями и различными видами огня эквивалентно некой разновидности теории флогистона, хотя и не в явном виде: огонь присущ всем агрегатным состояниям, а потому отвечает за их состав. Эта идея появилась давно[757] и обнаруживается уже в «Turba», где Дардарис говорит: «Серы суть души, сокрытые в четырех телах [стихиях]»[758]. Здесь активным началом (anima) является не огонь, а сера. Идея, однако, та же: стихии или агрегатные состояния могут быть сведены к общему знаменателю. Сегодня мы знаем, что общим для антагонистических стихий фактором является молекулярное движение и что агрегатные состояния соответствуют разным степеням этого движения. Молекулярное движение, в свою очередь, соответствует определенному количеству энергии; следовательно, общим знаменателем