1935 г.
Изучение вирусного иммунитета приводит к выводам, которые в состоянии внести значительное оживление в довольно унылую рутину шаблонной иммунологии.
Иммунитет, который первым был отмечен, оценен и использован, – это иммунитет после перенесенной болезни. Это была вирусная болезнь, а именно оспа. Чрезвычайно практическое значение вакцинации от данной болезни привело к тому, что появилось много попыток выяснить механизм этого иммунитета. Однако эти попытки оставались безуспешными до появления и развития экспериментальной бактериологии. При помощи опытов была установлена замечательная особенность этого иммунитета, а именно, что он является местным иммунитетом. При прививке вакцины на кожу кролика последняя приобретала иммунитет, но роговица глаза оставалась восприимчивой к оспе. С другой стороны, вызванный на роговице иммунитет не сопровождался иммунитетом кожных покровов. Было найдено, что, исходя из места прививки, иммунитет постепенно распространяется по коже, как капли масла растекаются по бумаге. Было даже найдено, что каждая ткань уничтожает вирус по-своему.
Это учение о местном иммунитете держалось до тех пор, пока не были найдены особые вещества в сыворотке крови, которые были названы вирулицидными и которым было приписано свойство уничтожать вирус, как уничтожают бактерии бактерицидные вещества. Оказалось, что эти вирулицидные вещества способны передавать иммунитет, создавать иммунитет тканей, когда они туда проникают. Так, например, роговица глаза нормального кролика, который не был вакцинирован, оказывалась невосприимчивой к вакцине, если в переднюю камеру его глаза помещалось несколько капель вирулицидной сыворотки. Благодаря изучению свойств этой вирулицидной сыворотки гуморальная теория восторжествовала.
Это торжество продолжалось до тех пор, пока не были найдены методы, которые соответствуют свойствам и природе вирусов. Эти методы – ультрацентрифугирования, ультрафильтрации – лишили вирусы их вирулицидности. Было показано, что вирулицидная сыворотка не только не убивает вируса, но что между ними нет никаких отношений: сыворотка не вступает в реакцию с вирусом. Если из смеси вируса с сывороткой, не вызывающей заражения, попытаться соответственными приемами выделить в отдельности вирус и сыворотку, то оказывается, что это сделать чрезвычайно легко. Они отделяются друг от друга при помощи фильтрации, осаждения и центрифугирования, и раз они таким образом отделены, то оказывается, что они (ни вирус, ни сыворотка) не утратили своей активности. Их сила сохранилась. Таким же образом можно было доказать, что сколько бы времени не находилась вирулицидная сыворотка в соприкосновении с вирусом, при комнатной температуре или в термостате, она всегда может быть отделена от него так же, как и вирус. Оказалось, что если вследствие действия этой сыворотки вирус инактивируется (т. е. эта смесь не способна инфицировать), то не потому, что сыворотка соединилась с вирусом.
Сделаны были такие опыты: иммунному или нормальному кролику впрыскивали вирус вакцины кролика. Вирус вакцины быстро захватывался лейкоцитами, и в этих лейкоцитах, которые одинаково захватывают его как в иммунном, так и в нормальном организме он оставался невредимым. Если взять у кролика кровь и продержать ее более или менее долгое время вне организма, то оказывается, что вирус лейкоцитами не уничтожен. Поэтому если лейкоциты вместе с сывороткой привить свежему животному, то инфекции не произойдет, потому что в крови имеются эти вирулицидные свойства, но если лейкоциты отмыть от сыворотки, то они вызовут заболевание.
То же самое наблюдается и в опытах с культурой ткани, в которой вирус может размножаться и производить соответственные изменения. Если мы, например, употребляем вирус вакцины, то вакцина, помещенная в ткань, вызывает там появление телец Гварниери, и эта ткань становится заразной. Если впрыснуть до введения вируса вирулицидную сыворотку, то вирус не развивается в ткани (в данном случае в роговице) и тельца Гварниери не образуются.
Если одновременно вводить вирус и сыворотку, то вирус не развивается, также и роговица не делается заразной. Но если на 5 минут позже вируса ввести сыворотку, то вирус размножится в роговице, и тогда сыворотка, какой бы она ни была сильной, не в состоянии уничтожить размножающийся вирус. Роговица, если ее отмыть от сыворотки, проявляет свою полную заразную силу.
Такой же опыт был сделан с вирусом герпеса, вызывающим характерное включение не в протоплазме, а в ядрах клеток.
Таким образом, оказывается, что сыворотка не в состоянии действовать на вирус, находящийся внутри клетки, и только в том случае предотвращает заражение клетки, когда вступает в соприкосновение с ней до вируса. Затем прямыми опытами было доказано, что сыворотка входит в соединение с клеточкой точно так же, как входит в соединение вирус, если он введен до сыворотки.
Итак, сыворотка ни в каком случае не убивает вируса, не действует на вирус и не соединяется с ним, но соединяется с клеточкой и блокирует доступ к ней вируса. Следовательно, эти опыты показывают, что иммунитет при вирусах основан на иммунитете ткани.
Таким образом, мы приходим к нашему исходному пункту, т. е. видим здесь новое подтверждение диалектического закона, по которому третья стадия развития является видимым повторением первой, но в сущности примиряет противоречие между первой и второй. Этот тканевой иммунитет, создающийся гуморальным путем, имеет чрезвычайно интересные особенности, способные выяснить некоторые странные отношения между сывороткой и вирусом.
Возьмем пример только одной вирусной инфекции – так называемый бульбарный паралич, или ложное бешенство, – болезнь, которая поражает самых разнообразных животных, но к которой не восприимчив человек. Известно, что при этой болезни минимальная смертельная доза для свинки, зараженной через нос, совершенно одинакова с той минимальной дозой, которая заражает ее через мозг, и приблизительно одинакова с той дозой, которая заражает кролика под кожу. Заражение же свинки под кожу требует большого количества вируса. Оказывается, что то количество сыворотки, которое, будучи смешано с вирусом, предохраняет при заражении свинки под кожу, недостаточно для того, чтобы предотвратить смерть кролика, зараженного также под кожу. Результат введения смеси сыворотки и вируса зависит не только от их сравнительного количества, потому что они не входят между собой в реакцию, но и от той ткани, на которую действует эта смесь. Поэтому заражение свинки через нос не удается с тем количеством сыворотки, которое, будучи даже удесятеренным и взятым в сотни раз в большем количестве, совершенно не в состоянии предотвратить смерть свинки, зараженной в мозг.
Это значит, что одно и то же количество сыворотки может блокировать чувствительные клетки при введении через нос и не может блокировать другие чувствительные клетки, которые имеются в мозгу.
Я не буду приводить примеры других инфекций. Укажу лишь что эти факты важны для понимания результатов вакцинации и серотерапии при вирусных заболеваниях.
Как мы видим, эти вирулицидные сыворотки, которые гак были названы по аналогии с бактерицидными, отнюдь не вирулицидны. Их можно назвать антагонистическими, ибо их действие на клетки является антагонистическим по отношению к вирусу. Итак, перед нами сыворотка, которая совершенно не соответствует тому, что мы знаем и что хорошо изучено по отношению к антителам. Характерным свойством антител является их способность вступать в реакцию с антигенами. А при вирусной инфекции антиген вызывает появление особого вещества, которое нельзя назвать антителом и которое я предлагаю назвать антагонистическим потому, что это вещество вступает в реакцию не с вирусом, а с клеткой.
Это совершенно новое свойство антагонизма требует особого изучения. Нужно объяснить, каким образом оно появляется, какова его природа. Я должен, однако, сказать, что вирусы способны вызывать проявление обыкновенных антител, известных для бактерий. Это агглютинины, которые осаждают элементарные тельца, преципитины, которые осаждают продукты элементарных телец; известна реакция фиксации комплемента и т. д.
Таким образом, кроме обыкновенных антител, вирусы способны порождать особый род антагонистических веществ. Каково же их происхождение? Вспомним обычную теорию или, может быть, не обычную, но развиваемую в последнее время, – теорию о происхождении антител[59].
Антигены вступают в реакцию с клеточками и вызывают их поражения. Это поражение вызывает отторжение вещества, конфигурация которого соответствует конфигурации антигена. Антитело является как бы зеркальным отражением антигена, его отпечатком. В настоящее время эти отношения сводятся к так называемым активным группам, имеющимся на поверхности антигенов и на поверхности клеточек. Если бы вы представили, как сказал один исследователь, субмикроскопического наблюдателя, то он увидел бы, что на поверхности клеточек, как и на поверхности антигенов, имеются правильно расположенные группы СОНО, NH2 И ОН. И вот антиген, активные группы которого соответствуют по своей конфигурации расположению активных групп клеточки, реагирует с этой клеточкой, что ведет к появлению выделенных ее групп, играющих роль антител. Вот так приблизительно представляют себе некоторые исследователи и так представляю себе я происхождение антител.
Знаменитый французский физиолог Клод Бернар (Claude Bernard) в своем последнем сочинении чрезвычайно увлекательно и талантливо проводил мысль о единстве основных жизненных явлений у животных и растений. Я в своей книге «Основы общей бактериологии» старался показать, что и бактерии подчиняются основным жизненным законам, общим для растений и животных. То, что пригодно для клеточек макроорганизма, хорошо и для микробов. На этом основании я думаю, что происхождение антагонистов следует подчинить тому же механизму, которым объясняется происхождение антител, подчинить с соответственным изменением, т. е. с подстановкой вируса вместо животной клеточки. Вызванные таким образом антагонисты будут иметь отношение не к микробам и связываться не с ними, а с клеточками. Таково, по-моему, происхождение этих тел.