После получаса езды нас пару раз машины с проблесковыми маячками обогнали, но я уже не стал заморачиваться и грузиться. Едут и едут, если что - МЧС меня спасет. Зато можно будет в новостях с умным видом рассказать потом о своих впечатлениях. Уже было дело, мелькал я там – после того, как во время забастовки авиадиспетчеров пару дней в Италии куковал.
Через полтора часа, уже подъезжая к отелю, с интересом в окно начал смотреть, как только в город въехали. До этого–то все темнота да темнота дальше освещенной обочины.
Маххамет не удивил, в принципе такой же, как я его себе и представлял по опыту посещения Египта – узкие улочки, нагромождение домов угловатой южной архитектуры – такие я и в Греции, и в Турции, и в Египте видел. Вот только грязи неожиданно много, даже в свете фонарей заметно. Грязи много, а вот людей почти не видно. Пропетляв по улочкам, автобус завез нас на территорию отеля.
Речь гида в начале, если честно, я пропустил, потому как барабанил эсэмэски маме и подруге своей. Гид–паренек так монотонно бубнил, рассказывая как Али–Сомали послезавтра в девять–десять–двенадцать будет ждать вас в холле отеля, запишите пожалуйста, это очень важная информация, что его нудеж мне еще сильнее слушать не хотелось. Подружки запишут, сходят и расскажут, если внезапно на встрече отельный гид скажет что–то новое, отличное от того, что говорят обычно. Сейчас же мне, пропустившему в раздумьях перекличку по отелям, было интересно, кто из автобуса еще в наш Жасмин едет. Повезло кстати, вторыми высаживают. И забирать будут позже, чем остальных. Обожаю смотреть на людей на передних сиденьях, которых первыми забрали, и они уже в пятый или шестой отель заезжают. Радостные.
Когда автобус, обдав нас черным солярочным выхлопом, укатил мимо ряда пальм по подъездной дороге вдаль, к шлагбауму, на асфальте площадки внутреннего двора остались стоять подружки, я и темноволосая девушка с туго зачесанными назад волосами. Та самая, которую я перед вылетом еще заприметил. Рядом сопровождающая ее маман в коляску малыша укладывала.
Когда я коляску помогал достать, кстати, девушка мне благодарно кивнула. Была еще парочка – в отель уже ломанулись. Мужик, лет сорок пяти, плотный и с проседью в волосах и хабального вида толстая тетка, выглядящая старше него – не поймешь, мама или жена.
В холле нас встретили два молодых дружелюбных араба, раздавшие нам регистрационные карточки, уже отельные. Опять только с арабскими и французскими подписями. Быстро заполнил свою и вновь пишу за подружек.
– Извините, вы не поможете? – под сердитым взглядом Вики, которой я сейчас карточку заполняю, подсаживается ко мне молодая мамочка. – Пожалуйста, я совсем ничего не понимаю, - хлопнула она пару раз ресницами.
– Да я тоже, если честно, – улыбаюсь я и, увидев мелькнувшее разочарование в глазах, тут же успокаиваю, – конечно, помогу, здесь все просто. Если ошибки будут, ничего страшного, все равно никто это не читает. Вот здесь имя, здесь фамилия, здесь дата прибытия, дата вылета.
Пока темненькая заполняет свою карточку, я быстро расчирикал на всех трех - себе, Вике, Марине. Подружки идут к стойке рецепшена, а я остаюсь, помогая темненькой.
«Ivanova Ekaterina» – разбираю ее имя написанное.
– А это что? – спрашивает меня Иванова Екатерина.
– Профессия. Пишите менеджер, не парьтесь. Здесь «откуда вы», пишите: Москва.
– Но я из Фрязино, – поднимает она на меня такой взгляд, что мне тут же поцеловать ее захотелось, так эта непосредственность умилила.
У стойки между тем градус беседы повышается, подружки гомонят, тетка возмущается. Я даже знаю почему - наверняка заселять не хотят.
– Сереж, представляешь, номеров совсем нет! – возмущенно смотрит на меня Вика, облокотившаяся на стойку – говорят, только днем будут!
– Хелоу, май френд! – киваю я девушке, типа понял и, улыбаясь, сую одному из арабов за стойкой паспорт. В паспорте двадцатка сложенная.
– Сорри, месье, – возвращает мне паспорт араб, подталкивая обратно купюру, – но намберс. Афте твелв оклок, – раздельно произносит он и для наглядности показывает на часы.
– Хей, май френд! Ай вонт ту слип ин зе бед нау! – я складываю ладони и подкладываю их под ухо, наклоняя голову. – Май фрэнд, хау мач? – тихо спрашиваю его и тру пальцы в характерном жесте.
– Ноу, ноу, – поднимает он руки ладонями ко мне, – сорри, мсье, ноу намберс!
Киваю ему и не настаиваю – зато двадцатка целая осталась. Вообще с предубеждением к арабам, после Египта, но этот нормальным кажется, смотрит открыто и без затаенной озлобленности.
– Говорит нет номеров, бабки не берет, – это я подружкам. То же самое объясняю подошедшей вместе с маман темненькой. На часах пять утра.
Как привидения, мы все в броуновском движение [гуляем] по холлу отеля, между делом договариваюсь с парнями на рецепшн, чтобы девушкам помещение показали, где переодеться. Потом вроде как не вместе, но дружно всей грядкой идем в ресторан, поражающий размерами – оказывается, единственный на весь немалого размера отель. Из еды пока только лежит разная трава, яйца, булочки и повидло. На шум в зале, связанный с нашим появлением, вышел повар, но поглядев чутка, что мы трезвые и просто жрать хотим, скрылся за дверью. Яйца кстати оказались сырыми, были просто подготовлены к варке. По итогу, все просто попили чаю, заев булочками с повидлом из одноразовых маленьких упаковок.
Багаж остался в холле и постепенно все оказываемся у моря. Темно еще, но небо на восходе уже светлеет. Подружки ушли первыми на шум прибоя, потом и я пошел, сначала пройдясь по территории, заценив бассейны и горки. Подружки, уходя на море, меня не звали, поэтому подкатывая шезлонг к полосе прибоя на изумительно мелком и светлом песке пляжа, ставлю его поодаль от них. Подумав чуть, дошел до ресторана, благо он тут недалеко, взял стакан себе и [смешал] рома с колой. Так и ходил, прихлебывая, по колено в воде, которая даже сейчас кажется очень теплой.
Хорошо-то как! Даже несколько налетевших мух не смазывают впечатления. Ноги утопают в мелком песке, когда волны лениво набегают, а я с нетерпением жду встающее солнышко. Последний раз рассвет на речке пару лет назад встречал, уже и забыл, как это здорово. Внутри от рома разливается приятное тепло.
– Сереж, а ты что пьешь? – подходит ко мне Марина.
– Ром–кола, – демонстрирую ей стакан.
– Хочу, – неожиданно для меня отвечает девушка.
Неожиданно - я, в общем-то, лишь из вежливости предлагал.
Через некоторое время мы втроем, попивая алкоголь из высоких стаканов, радуемся появлению солнечного диска. Бегаем, дурачась, по ровному песку, фоткаем встающее солнышко, следы на песке, друг друга. Вставшее солнце начало припекать, и мы переоделись – девчонки купальники надели, а я переодел обычные шорты на непопсовые для русских плавательные. Визитная карточка наших на курорте – пузо над узкими плавками, бурги так не ходят почти. Ну а я–то крутой путешественник, сколько уже стран и пляжей исколесил. Не выделяюсь – у меня ж опыта больше.
Марина сразу, как солнце поднялось, нацепила темные очки на пол–лица, даже плавала в них. Пусть плавает, – подумал я, завтра будет без очков загорать, по-любому.
Постепенно начал народ подтягиваться. На пляже, как обычно, было много наших. Не знаю почему, но большинство русских у моря тусуется, а европейцы целый день на шезлонгах у бассейнов. Не могу понять – ладно там, если в каком лакшери отеле, где в бассейнах морская вода, но здесь, где хлоркой тянет от воды так, что даже у бара чувствуется?
Но вообще, конечно, так и лучше, шезлонгов на пляже свободных больше.
Постепенно разговорились с несколькими компаниями, как оказалось улетающими скоро. Вот, говорят, последний раз искупаться вышли за отпуск. Ближе к полудню познакомились с полненькой, приятной внешности хохотушкой Юлей -вдвоем с молчаливой подругой Сашей они ближе к полудню буквально вползли на пляж. Когда мы с ними разговорились, выяснилось причина, по которой они выглядят подбитыми медузами – в отеле подобралась дружная компания, человек пятнадцать, и каждый вечер дают стране угля. Мелкой крошкой. Девчонки хвалили анимацию, говорили, что пол–отеля до полуночи на ушах и не всегда после праздник заканчивается. Приглашали нас сегодня вечером за общий стол.
Как открылся бар у бассейна, Вика с Мариной периодически бегали к нему за коктейлями, да и мне принести не забывали. И если на завтраке мы были еще относительно трезвые, то когда я ходил забирать машину прокатную на рецепшн, меня уже штормило слегка. Взяв ключи и расплатившись, под внимательным взглядом араба, пригнавшего машину, осмотрел прилично выглядящий Рено Симбол.
– Нот бед, – резюмировал я, – и когда прокатчик что–то затараторил, я его успокоил, – ноу драйв тудэй. Тудэй герлс энд дринкс, а ррр, – я покрутил воображаемым рулем в воздухе, правда, ощутимо качнувшись при этом, – драйвинг туммороу.
- Донт ворри, май френд! – покровительственно похлопал я перегонщика по плечу на прощанье.
Распрощавшись с арабом и безмерно гордый своим английским – еще бы, уже сколько наговорил, и почти ни разу не задумывался, слова подбирая, направился обратно на пляж. Проходя холл, притормозил – там, где раньше было много багажа, стоял только мой зеленый чемодан, в Москве купленный перед самым отлетом и подружкины пластиковые. Чувствуя неладное, я дошел до рецепшн – так и есть, всем уже номера раздали, только мы еще не заселены.
Это наверно все те русские, с которыми мы утром знакомились, номера освободили, и комнаты уже убрали, – логически подумал я. Мне вообще, после того как в лоб дозу залужу, легко становиться логически мыслить. Донельзя довольный собой и своей логичностью, я взял ключи от своего номера и сам покатил туда чемодан – носильщика не было, да и нафиг он мне.
Быстро приняв душ, направился девчонок радовать. К пляжу решил пройти другой дорогой, мимо бассейнов с горками, посмотреть. Горок было много – прокатился с одной, поморщившись, как в бассейн приземлился – стыки жесткие, по жопе пару раз ощутимо тюкнуло. Вылез из бассейна, встряхнулся и задержался ненадолго, удивленный – увидел неправильных немцев. Как обычно бюргер на отдыхе выглядит? По моим наблюдениям – спокойный, степенный (если трезвый), толстый без меры и розовокожий. Но те трое парней, которые с гоготом и грохотом, будто их табун целый, а не трое, прибежали кататься, от типичных немцев отличались. Молодые, задорно орущие на своем каркающем языке, худые, поджарые. С горок они катались весело и с огоньком – с разбега прыгали вниз, кувыркались, орали, с громкими шлепками приземлялись на поверхность горок, так что даже народ ахал вокруг. Покачав головой, я потопал дальше к пляжу, с мыслями о том, что хорошо подобных немцев мало – такие могут и второй раз до Москвы дойти.