Глава 6. Анжелика
Анжелика Новицкая, 23 года
4 октября, поздний вечер
- Курицу или рыбу?
Голос мужской, незнакомый.
Все тело тянуло слабостью.
- Лика, курицу или рыбу?
А этот голос женский, знакомый.
Затекшие мышцы скованные мерзкой усталостью, отказывались повиноваться.
«Неужели это мне?»
- Лика, солнышко, надо покушать.
- Не хочу… - она не поняла, сказала она это про себя, или вслух.
«Неужели можно вот просто догадаться разбудить меня сейчас?»
- Лика! Лика! – чья-то рука продолжала теребить плечо. – Курицу или рыбу?
«Какая курица, о чем она?»
- А? – не открывая глаз, преодолевая слабость, все же произнесла Анжелика.
- Лика, курицу или рыбу? Говори, молодой человек ждет!
- Ничего не буду, - приподнятая на мгновенье голова девушки мотнулась на шее, перекатившись по подголовнику кресла и глухо ударилась, снова прислоняясь к обшивке салона рядом с иллюминатором.
- А вдруг захочешь? Давай тебе курицу возьму?
- Мам, бери что хочешь, - пробормотала Анжелика, чувствуя тянущую усталость затекших мышц во всем теле и пытаясь хоть как-то устроиться поудобнее.
- Или рыбу?
[Как мне это все дорого!]
Анжелика собралась с силами, вновь приподнялась и посмотрела маме в глаза.
- Курицу? – взгляд за толстыми стеклами очков выражал искреннее участие.
- Мам, я блевать хочу, - преодолевая слабость, произнесла Анжелика. - У вас же есть пакеты? – обернулась она к бортпроводнику.
- Да, конечно, - закивал головой бортпроводник, - вам… прямо сейчас?
- Не знаю, - раздраженно выдохнула Анжелика, и прикрыла глаза, снова откидываясь на спинку кресла.
Ее узкое, точеное лицо побледнело, несмотря на густой отпускной загар. Скулы у девушки обострились, щеки впали – еще бы, уже сутки она ничего не ела. И не пила почти – на каждый даже маленький глоток воды желудок отвечал мгновенно.
Позавчера на ужине в отеле Анжелика съела явно что-то не то. А утром в день вылета она как зашла в туалет, так почти до вечера из него не выходила – казалось, девушку сейчас вывернет наизнанку.
Всю ночь Лика боялась, что не сможет доехать до аэропорта, но к утру ей стало немного лучше – чему способствовало проглоченные полпачки таблеток. Сейчас от отравления осталась лишь тянущая слабость - такая, что даже руки не поднять.
Соседка, расположившаяся на месте у прохода, между тем начала возмущаться словами Анжелики – как это так при ней, да перед обедом вот так просто: «блевать». Мама, тут же почувствовав себя в родной стихии, полезла с соседкой в спор, а Анжелика просто достала телефон и, надев наушники, попыталась отключиться.
Следующие несколько часов она провела в полубеспамятстве – ее мутило, подташнивало, внутри все крутило, но к счастью в туалет бежать не потребовалось. К окончанию полета Анжелика даже немного пришла в себя, вынырнув из состояния полусна. Вытерев струйку слюны в уголке рта, она воровато огляделась, не видел ли кто, и глянула в иллюминатор.
За толстым стеклом была сплошная серая хмарь облаков.
«Октябрь» - поежилась девушка, представляя серый и хмурый осенний Питер.
- Полчаса уже летаем!
- А? – крепко зажмурилась Анжелика, пытаясь сморгнуть сонливость, обернулась к маме.
- Полчаса уже летаем! Капитан, - мама сделала витиеватое движение рукой, видимо намекая на громкую связь, - сказал, что нам пока не дают посадку!
- Гудит и гудит, гудит и гудит! – недовольно добавила мама. Глаза ее за стеклами казались огромными, да и выглядела она возмущенной.
Тут и Анжелика почувствовала неправильность в окружающей действительности – двигатели не ровно урчали, как это бывает, когда самолет летит по прямой на максимальной высоте, а периодически то завывали, то затихали. Чувствовалось, что самолет периодически заваливается на крыло, кружась над аэропортом.
Мама вернулась к дружелюбной беседе с соседкой, и под гомон голосов Анжелика попыталась уснуть вновь, но уже не получалось. Неожиданно прозвучало несколько звуковых сигналов.
- Уважаемые пассажиры, с вами говорит капитан! Сообщаю вам о том, что нам наконец-таки дали разрешение на посадку! Прошу вас занять свои места и пристегнуть привязные ремни!
Голос командира воздушного судна был заразительно весел и задорен. Анжелика даже подняла бровь в удивлении и мама, которая вполне себе заинтересованно беседовала с соседкой, несмотря на недавнюю размолвку, это заметила.
- Там летчик говорливый такой, - покачала мама головой, глядя на дочь, - всю дорогу посмотрите налево, посмотрите направо! Мы вот это море пролетаем, а теперь вот это! А если посмотрите туда, увидите этот город!
Анжелика не поняла, то ли мама возмущается говорливостью пилота, то ли наслаждается тем, что командир самолета приобщал ее весь полет к географии за иллюминатором.
Но тут девушке стало не до этого – самолет лег на крыло и довольно-таки резко начал снижение. В ушах моментально будто вакуумная пробка появилась, и Анжелика зевнула. Потом еще раз. И еще.
Помогло – возвращенный слух налил ватный гул в салоне силой. Местами слышались недовольные быстрым снижением голоса пассажиров. Уши у Анжелики опять заложило, и она одной потянулась к сумочке за леденцами, второй рукой прикрывая рот, насильно заставляя себя зевать.
В иллюминаторе видно ничего не было – сплошная мгла серых облаков.
Уши уже чувствительно болели и, судя по недовольным возгласам, не только у Анжелики – многие в салоне почувствовали резкий перепад давления.
Земля показалась как-то вдруг и совсем рядом, замелькали маленькие сейчас деревья, быстро-быстро побежало картинкой серое осеннее поле. Самолет неуклонно приближался к земле, Анжелика приникла к иллюминатору, с интересом наблюдая за посадкой.
В последний момент, когда земля уже была совсем рядом, самолет размашисто махнул крыльями, и тут же колеса с силой ударились о взлетно-посадочную полосу. Заревели двигатели на реверсе, и понемногу воздушное судно начало притормаживать.
«Шумахер», - под дружное традиционное, немного нервное сейчас хлопанье в ладоши выдохнула про себя Анжелика, наблюдая за леском неподалеку, деревья которого сейчас замедляли свой бег.
По посадочной полосе ехали долго. Очень долго. В иллюминаторе мелькнуло здание одного терминала аэропорта, потом другое. Несмотря на объявление по громкой связи, большое количество пассажиров как всегда уже поднялось, и столпилось в проходе, сжимая свою ручную кладь и гремя бутылками в пакетах.
- Быдло трамвайное, - хмыкнула Анжелика, беззастенчиво осматривая стоящих в проходе людей. Девушка искренне не понимала, зачем надо подскакивать сразу, игнорируя просьбы экипажа, и толпиться в салоне. Если только первым на паспортный контроль успеть, но тут тоже не вариант – ведь первым выходит из автобуса тот, кто последним в него зашел. Или надо пятнадцать минут стоять, чтобы занять сидячее место на две минуты, пока автобус едет от самолета до терминала?
Но в этот раз самолет уж очень долго двигался по рулежным дорожкам. Мимо мелькнуло еще одно здание, незнакомое – сколько раз Анжелика прилетала в Пулково, это строение она точно ни разу не видела. А самолет все продолжал катиться. Периодически под облегченные возгласы движение останавливалось, но вскоре начиналось снова.
Как в пробке.
То и дело девушка смотрела на экран смартфона. Бесполезно – сети не было, и она даже не думала появляться.
Игорь волнуется, наверное.
Спрятав телефон в карман, Анжелика прикрыла глаза. Народ по-прежнему толпился в салоне, а девушка попыталась снова вздремнуть.
Не получалось. Слишком затекло уже все тело, но самое главное – чувствуя отступающую слабость, девушка поскорее хотела попасть домой, принять душ и оказаться в теплой постели. У нее еще есть целых два дня, за которые она сможет насладиться ничегонеделанием перед выходом на работу.
В иллюминаторе сейчас было видно куцее поле, и далеко-далеко, почти невидимые сейчас в осенней хмари, последние этажи далеких высоток.
Наконец самолет остановился.
Постепенно голоса и обсуждение пассажиров становились все громче, кто-то упорно и визгливо доставал вопросами одну из стюардесс, но из салона пассажиров так и не выпускали.
Лишь через полчаса, когда градус обсуждения достиг довольно-таки возбужденной точки, началось какое-то движение и двери салона распахнулись, выпуская измученных ожиданием пассажиров на трап.
Изголодавшиеся по свободе туристы рванулись вперед. Подождав, пока основной поток промчал вперед по проходу, Анжелика не торопясь достала свою сумку с верхней полки, и они вместе с мамой двинулись к выходу.
Осенний Питер встретил как обычно – сырым воздухом, будто наполненным водяной взвесью изморози, и стылыми порывами ветра, жалящим холодом, пробирающимся даже сквозь теплую одежду.
Спускаясь, Анжелика удивленно осматривалась – самолет стоял, едва ли ткнувшись стеклом кабины в хвост соседнего. Да и вообще на широкой полосе было неожиданно много самолетов, которые толпились подобно машинам на забитой парковке перед торговым центром в воскресный день.
По краям бетонной полосы виднелось несколько вертолетов с укутанными в чехлы лопастями, поодаль были заметны совсем маленькие, будто игрушечные частные самолетики. Рядом с одним из них, как раз, сейчас происходила какая-то суета – несколько человек бегало вокруг, кричало и махало руками.
Спустившись с трапа, Анжелика осмотрелась. К своему удивлению, она не увидела рядом ни одного автобуса. Зато обратила внимание на нескольких солдат в новенькой зеленой форме. Очень похожей на ту, в которой ее брат не так давно начал ходить.
На рукавах у военных были широкие повязки с надписью «Военная Полиция»
- [Обалдеть] бизнес-класс! – услышала Анжелика совсем рядом чей-то комментарий. - И [зачем] мы деньги переплачивали? [Как так], отдельная доставка на паспортный контроль! Что за [недоразумение]!?