– Ексель-моксель! – поразился Хомяк. – Еще одна!
– В каком смысле «еще одна»? – спросила Салли.
– Танцовщица!
– Не поняла.
Я бы не стал говорить, что мы шпионили за мисс Форрестер, но Хомяк уже пел ей о том, что произошло вчера в доме Джастина. К счастью, хватило ума умолчать, что на мисс почти не было одежды.
Салли нахмурилась.
– Но что общего у этой женщины с вашей училкой?
– Скорее всего, ничего. – Я почувствовал себя дураком: вот, делаем из мухи слона. – Просто странно видеть, что кто-то вот так танцует.
– Как «так»?
– Как бы… отрешенно. Посмотри на нее. Ты когда-нибудь так танцевала у себя в гостиной?
– Я вообще в гостиной не танцую, – отрезала она. – И нехорошо стоять у человека под окном и подглядывать. Тоже мне, любопытный Том нашелся! Идемте, вон уже пляж.
Глава 18. Пляж
Мы пошли по песчаной тропинке через дюны к пляжу Чатем-Лайт. Со всех сторон налетал прохладный ветер, трепал волосы и развевал одежду. Пенистый прибой бился о берег, оставляя на твердом песке пахнувшие болотом отложения гниющих водорослей. Мы сняли ботинки и носки и, держа их в руках, пошли вдоль линии прилива.
Кого-то океан успокаивает. Для меня в нем всегда таилась угроза, и так было еще до того, как в ту ночь с Хомяком и Салли он едва не лишил меня жизни. Это тебе не пресноводное озеро, чья обманчиво спокойная поверхность манит неопытных пловцов в объятия смерти. Океан откровенно страшит свирепостью, ревом, грохотом, накатывается на берег гигантскими волнами и словно дразнит – иди ко мне.
– Надо было прихватить пакет зефира, – сказал Хомяк, хлопнув себя по животу. – Развели бы костерок, поджарили бы на палочках.
Жарить зефир на костре – это звучало круто, но я не жалел, что его у нас не было. Привлекать к себе внимание не хотелось. Неизвестно, как бы меня наказали родители, если бы узнали, что мы тут полуночничаем, но простой отсидкой дома я бы точно не отделался.
– Видишь, проголодался, – сказал я ему небрежно. – Надо было как следует на пирожные приналечь.
– Точно, надо было вернуться за остальными, – согласился Хомяк. – Сейчас было бы что полопать.
Прибой омывал нам щиколотки, и Салли сказала:
– Вода совсем теплая.
– Жаль, что туда нельзя, – сказал я.
– Почему нельзя?
Я посмотрел на нее.
– Мы не можем плавать в темноте.
– И у нас нет плавок, – заметил Хомяк. – Разве что… голяком?
Эта идея явно пришлась ему по душе.
– Я не имею в виду плавать, – сказала Салли. – Можно просто зайти чуть глубже. До колен.
Я был уверен, что и этого делать не следует, но ничего не сказал. Не хотелось, чтобы Салли считала меня слабаком. Хомяк тоже промолчал. Вряд ли он пытался произвести впечатление на Салли, просто ему нравилось делать всякие сомнительные и опасные глупости. Иногда этой его бесшабашности я завидовал. Наверное, это здорово – делаешь что хочешь, когда хочешь, и плевать на последствия.
Салли приняла наше молчание за согласие и вошла в воду первой, все дальше, пока вода не дошла ей до колен. Я вошел следом, джинсовые брючины промокли и отяжелели, между пальцами ног хлюпал песок. Вода была холодной, у меня даже яички спрятались внутрь. Набежавшая волна обрызгала меня выше колен. Я резко втянул воздух. Посмотрел на Салли и испугался – вода доходила ей до пояса. Держа туфли и носки на уровне плеч, она в полном кайфе вертела головой из стороны в сторону.
Я сказал ей:
– Будешь насквозь мокрая, когда выйдем.
– Только шорты. Ничего страшного.
– Может, их лучше снять? – предложил Хомяк. Сам он вошел в воду только по щиколотки.
– Размечтался, Хомячок.
– Сказал же – просто Хомяк! – огрызнулся он. – Совсем мозги набекрень, что ли?
– Нет проблем, Хомячок.
Мы с Салли захихикали.
Хомяк брызнул в нее водой.
– Эй! – сказала она, отпрыгивая от него. – Это не круто.
– Еще раз назовешь меня Хомячком – тебе капец!
– Гляньте лучше на звезды, – сказал я, чтобы сменить тему. Я не знал, что Хомяк имел в виду, сказав «капец», но от него можно ждать чего угодно, мог и на девушку накинуться. – Как думаете, есть там инопланетяне?
– Сомневаюсь, – сказала Салли. – Будь они там, давно бы нам визит нанесли, так же?
– Космос большой. Им до нас лететь и лететь. Мы вон только до Луны добрались.
– Не хотела бы я встретиться с инопланетянином.
– Небось, ты не видела рабынь с Ориона из «Звездного пути», – сказал Хомяк, снова став самим собой. – Смазываешь маслом их зеленую кожу и…
– Не слушай его, – сказал я ей. – Извращенец.
– Сам говорил, вот бы увидеть их смазанными маслом!
– Волна! Прыгайте! – завизжала Салли, когда на нее накатилась волна.
Мы с Хомяком инстинктивно повернулись к волне спиной и подпрыгнули. Тут же промокли до пояса. Приземлившись, Хомяк споткнулся, схватил меня за плечо, и я потерял равновесие. Я тоже споткнулся, стоя к океану спиной, всплеснул руками и по шею окунулся в холодную воду.
– Хомяк! – крикнул я, поднимаясь на ноги. Каким-то образом мне удалось не промочить обувь над головой.
– Смотреть надо, куда идешь, Понч.
– Ты меня толкнул!
– Не нарочно же! Блин! Где бейсболка! – Он шлепнул себя по голове. – Куда делась моя бейсболка?
– Так тебе и надо.
– Вон! – показал он. – Плывет мимо тебя! Хватай ее, Бен!
– Еще чего!
– Ты все равно уже весь мокрый! Давай, чувак. Она мне по размеру в самый раз.
Для него это было очень важно. Он всегда наезжал на меня из-за того, что у всех моих бейсболок были либо защелки, либо липучки, чтобы регулировать размер. Захоти я, на свои деньги, которые я нагреб-накосил-накидал, мог себе позволить бейсболку просто по размеру, но не видел в этом смысла: в нашем возрасте головы еще растут.
– Давай, чувак! – взмолился Хомяк. – Уплывет!
– Черт с тобой…
Я кинул ботинки на пляж и повернулся лицом к океану.
– Может, не стоит, Бен? – спросила Салли. – Сама обратно приплывет?
– Быстрее! – настаивал Хомяк.
Я поплыл к бейсболке. Уже почти добрался до нее, но тут меня обдало волной, да так, что волосы прилипли к черепу. Вынырнув, я оглядел бурлящую поверхность в поисках дурацкой бейсболки. Заметил ее чуть в отдалении.
– Вернись, Бен! – крикнула Салли. – Слишком далеко заплыл!
– Хватай, Бен! – командовал Хомяк. – Уже почти рядом!
Их голоса звучали гораздо дальше, чем я мог себе представить. Последнее усилие – вот она, бейсболка. У меня в руке.
– Есть! – крикнул я, взмахнул бейсболкой, пытаясь удержаться на плаву, гребя одной рукой. Нахлобучил бейсболку на голову, чтобы грести обеими руками, и поплыл к берегу.
И сразу понял: что-то не так.
Во-первых, я был так далеко, что Хомяк и Салли превратились в маленькие черные тени на берегу. А во-вторых, хотя я греб руками и ногами изо всех сил, но вроде бы оставался на месте.
На самом деле я удалялся от берега… и в голове звучало только одно.
Отбойное течение.
Хомяк и Салли звали меня, но я не мог разобрать слов. Казалось, в голове у меня ревет океан. Я перестал плыть к берегу и сосредоточился на том, чтобы держаться на поверхности. Никогда еще мне не было так страшно. Меня затягивало море, и, значит, я утону. Это лишь вопрос времени – сколько протянут мои легкие и конечности?
Я задышал быстрее. Руки отяжелели, я пытался удержать подбородок над поверхностью воды. Казалось, черный океан засасывает меня в свои глубины.
В голове шумело. Интересно, сколько там до дна? Найдут ли мое тело? Есть ли там акулы? Сожрут ли они мои останки? Если да, искать будет нечего. Моей могилой станет брюхо гребаной акулы. Что, если одна такая кружит подо мной прямо сейчас? Что, если ей приспичит подкрепиться, когда я еще не совсем отдам концы? Господи Иисусе, лучше утонуть, чем быть съеденным заживо!
Молодец, Бен. Ты позволил, чтобы Бриттани съела собака, а теперь тебя самого слопает акула. Стоит ли удивляться, что мама так тебя ненавидит…
Зажмурив глаза, я покачивался на поверхности воды – и увидел, как лежу на кровати в больнице Кейп-Код, а на стуле рядом сидит отец, с журналом в руках, он смотрит на него пустым взглядом.
– Папа?.. – говорю я.
Он смотрит на меня так же, как на журнал: пустым взглядом.
– Папа?.. – повторяю я.
– Твоя сестра умерла, – говорит он ровным голосом. – Бриттани умерла, Бен.
Тогда он больше ничего не добавил, но в его голосе я услышал: по твоей вине.
В то утро мама с папой поехали в автосалон посмотреть «плимут» новой модели, на который отец положил глаз. Меня оставили приглядывать за братьями и Бриттани. К обеду мы проголодались, и я решил пойти в «Пенни Кэнди» на Главной улице, купить что-то перекусить. Мне разрешили оставить Ральфа и Стива дома одних, если уйду ненадолго, но Бриттани я в любом случае должен был взять с собой.
Мама оставила мне на расходы два доллара. Я выбрал пакетик жвачки «Биг Лиг» для себя, Ральфу «Рэзлз» с надписью на упаковке: «Сначала – конфеты, а после – жвачка», «Гобстопперы» для Стива – ему они нравились, потому что хватало надолго: больше удовольствия за те же деньги, и немного конфет «Фан Дип» для Бриттани. Когда кассирша выдала сдачу, я понял, что хватит еще на пачку «Кэнди Стикс», и купил их тоже, выбрав красную упаковку с надписью «Кингс» на лицевой стороне, потому что это выглядело круто.
Мы не пошли домой по Сивью-стрит. Вместо этого я повел Бриттани по грунтовой дорожке за ювелирным магазином. Так было дольше, но мне эта дорога нравилась, потому что шла через лесок, и это уже смахивало на приключение. Когда мы немного углубились в летнюю зелень деревьев, я собрался выудить из коричневого пакета пару палочек, сделать вид, что мы с Бриттани курим сигареты во время прогулки. Но в пакете их не оказалось. Я проверил карманы. Там их тоже не было, и я понял, что оставил их на прилавке кондитерской. Бриттани не захотела возвращаться со мной, мы бы с ней потеряли больше времени, и я попросил ее подождать на месте, пока я не вернусь. К моему облегчению, палочки так и лежали на прилавке, где я их оставил. Припустив назад через лесок, я услышал лай собаки. Сердце мое отбило техасскую чечетку, потому что лай донос