В ящике стола пискнул мобильник.
– Наконец-то! – воскликнул военный атташе и дрожащей рукой схватил аппарат.
Это мог быть только Мишкин. Никто другой не знал заветной комбинации цифр. На экране высветилось сообщение.
Лодыгин надел очки и чуть не швырнул телефон на пол. Какая-то Элла Лемон обращалась к нему «Дорогой друг!» и предлагала приобрести по выгодной цене партию дезодорантов для туалетных помещений.
«Строев, посол, Мишкин! Не знаешь, за что схватиться, а тут еще эта Лемон с ее дезодорантами! От такой жизни не соскучишься!» – подумал Николай Васильевич.
Ему представилась розовощекая полная дама с пышной копной рыжих кудряшек на голове. Она брызгала в лицо полковнику дезодорантом и нахально смеялась.
«Так и с ума можно сойти. – Военный атташе встряхнул головой, чтобы отогнать наваждение. – Надо взять себя в руки. – Но от навязчивой темы не так-то легко было отделаться. – А если опрыскать дезодорантами жителей Гринхилса, – подумал Лодыгин. – Защитит ли их это от мух? Фу, ты! Опять эти твари! Хоть под стол от них прячься!»
Нервные размышления военного атташе прервал стук в дверь.
– Войдите! – крикнул полковник.
Дверь распахнулась, и на пороге… боже мой! Полковник потер глаза. Это было почище, чем эсэмэс, полученное от госпожи Лемон. На пороге его служебного кабинета, размещенного в режимной, закрытой зоне российского посольства, стоял смуглый черноусый парень. Он был в розовой бейсболке, плотно надвинутой на глаза, белых шортах с пальмами, голубой майке с надписью «Гавайские острова» и синих пляжных тапочках.
Усач приложил руку к козырьку своего легкомысленного головного убора и выдал до боли знакомым голосом:
– Товарищ полковник, докладываю…
Конечно, это был старший лейтенант Мишкин! Сквозь бронзу загара проступала мертвенная бледность. Глаза Виктора покраснели от усталости. В левой руке он держал черную маленькую сумочку, из которой доносилось неприятное жужжание.
Тут нервное напряжение последних дней дало себя знать.
– Что ты врываешься черт знает в каком наряде, да еще с усами? – вспылил Лодыгин.
– Если нужно, я быстро их отклею, – заявил старший лейтенант.
Потом он вцепился в левый ус, потянул за него, поморщился от боли и с треском содрал маскировку, так раздражавшую начальника. На коже, загоревшей за дни командировки, остался белый треугольник.
«Да лучше бы он их и не отклеивал, – подумал Лодыгин. – Теперь надо будет объяснять всем встречным-поперечным, откуда на фоне загара это бледное пятно над губой».
– Приклей их обратно!
– Есть приклеить! – Виктор водрузил усы на место.
Получилось несколько криво.
«Один черт знает, что теперь делать. Как объяснить послу, если он заинтересуется? На такие усы нужно по крайней мере два месяца, а Мишкин отсутствовал всего три дня», – озабоченно подумал атташе, а вслух сказал:
– Тебя послали мух отлавливать, а не усы клеить. Где они? – Он протянул в сторону подчиненного ладонь, развернутую кверху.
Мишкин молча подошел к столу. Взвизгнула молния. Из расстегнутой кожаной сумочки одна за другой появились и выстроились на столе три прозрачные полиэтиленовые баночки величиной с наперсток. В каждой из них сидело крылатое насекомое с удлиненным хоботком и черными крестиками на крыльях.
– Вот мухи! – Палец старшего лейтенанта показал на стол.
Мишкин, гордый за выполненное задание, выпрямился, принял стойку «смирно» и застыл в ожидании слов благодарности от начальства.
Первая реакция полковника не совпала с радужными ожиданиями старшего лейтенанта. Судорога сомнения исказила лицо военного атташе.
– Они точно ядовитые?
– А как же? – Мишкин оторопел от такого вопроса.
– Я к тому, что если мы пошлем в Москву обыкновенных мух, то с меня три шкуры спустят, да еще и козлом обругают. Растопчут, как того таракана на кухне.
– Не волнуйтесь, товарищ… – Старший лейтенант запнулся, крякнул и поправился: – Николай Васильевич, не переживайте. Мухи те самые, первый сорт. Я лично их у профессора Брегеля реквизировал. Какой ему резон простых мух по банкам раскладывать?
Полковник двумя пальцами брезгливо взял одну баночку, зачем-то понюхал, прищурил левый глаз.
Он посмотрел в нее, как в оптический прицел, навел его в лоб старшего лейтенанта и спросил с сомнением в голосе:
– А почему они у тебя не черные?
– Так, товарищ… Николай Васильевич, они только называются черными, а на самом деле серые, лишь крестики на крылышках, как уголь. Видите?
Лодыгин надел очки и, недоверчиво посапывая, поочередно осмотрел каждую пленницу.
– Чахлые они у тебя какие-то, – заявил он и недовольно покачал головой. – Как будто на тот свет собрались.
– Так, товарищ полковник, и вы на их месте, уж извините, зачахли бы. За трое суток, пока следы заметал, они вместе со мной километров пятьсот на машине и на мотоцикле отмотали. Две посадки в аэропортах и ни грамма еды! – горячо заступился за мух Мишкин.
– Так ты все это время не ел?
– Я-то ел, но не знал, как их кормить. Боялся страшно, что издохнут.
– Спал?
– Немного совсем, товарищ полковник.
– А почему не посылал эсэмэс? Я же тебе русским языком сказал, через каждые семь часов отправлять! Может, тебя надо было на английском инструктировать?
– Виноват, товарищ… – начал Мишкин.
– Надоел со своим полковником! У тебя других слов нет, что ли? – Нервозное состояние, в котором Лодыгин пребывал последние дни, опять дало о себе знать. – Москва, понимаешь, требует, а я молчу как партизан на допросе! Они спрашивают, у меня остатки волос на голове дыбом становятся, а от тебя ни звука! Почему молчал?! – Военный атташе ударил кулаком по столу.
– Потерял телефон, товарищ…
– Что значит потерял?! Мобильник был твоим оружием! На фронте за утрату оружия знаешь что делали?!
– Знаю, – грустно признался Мишкин.
– Вот то-то и оно. Радуйся, что сейчас не расстреливают, – остывая, произнес Лодыгин, и подумал:
«Что это я на парня взъелся? Мух он добыл. А мобильнику тому сто долларов цена в базарный день».
– Ладно, – сказал он примирительно. – Мух оставь тут и иди спать. Про задание никому ни слова. Понял?
– Так точно, товарищ полковник!
Мишкин круто, как положено по уставу строевой службы, развернулся, позабыл, что он в пляжных тапочках, хотел щелкнуть каблуками, но поскользнулся и чуть не упал.
– Извините, товарищ полковник, забыл, что не по форме. – Старший лейтенант виновато улыбнулся и вышел.
«Точно говорят, что горбатого могила исправит», – подумал Лодыгин про строевые выкрутасы молодого разведчика, но ничего не сказал, а только махнул рукой.
На аппарате прямой связи с послом опять загорелся огонек.
– Ну что же вы, Николай Васильевич?! Я же вас жду! – В голосе чрезвычайного и полномочного звучали нотки обиды и раздражения.
– Сейчас буду, – отозвался полковник.
Встреча с послом его уже не тревожила. Лодыгина занимала другая мысль. Как изыскать способ скорейшей отправки добытых мух в Москву?
Расследование
Перед встречей с американским послом, договоренность о которой была достигнута на приеме у японцев, Пауло Рейес пригласил к себе руководителя группы по расследованию дела о пропаже филиппинцев Эрика Гунета. Тот доложил министру, что сыщики нашли женщину, передававшую приглашения фирмы «Блювотер».
Ею оказалась некая Амихан Мабунай, дважды судимая за мошенничество. На допросе старая аферистка показала, что ее задача сводилась к поиску в бедных районах подходящих кандидатов и вручению им приглашений. За каждого клиента, явившегося на собеседование, Ребека платила ей по тридцать пять долларов.
Сама Амихан в офис фирмы ни разу не заходила. Она не имела ни малейшего понятия о том, что происходило дальше с людьми, подобранными ею. В мобильном телефоне мошенницы-рецидивистки обнаружился номер Ребеки Цезарио.
Сотрудники полиции поставили аппарат на прослушивание, что позволило им установить и задержать его хозяйку – Ровену Ромарио, проживающую в кондоминиуме в столичном районе Бельэр. При обыске на квартире обладательницы мобильника стражи порядка нашли поддельный паспорт на имя Ребеки Цезарио.
Женщина призналась, что, прикрываясь фальшивыми документами, вербовала по заказу фирмы «Блювотер» работников для отправки за границу. Непосредственные задания и инструкции она получала от некоего мистера Лэрда, который платил ей по две тысячи долларов ежемесячно плюс по пятьсот за каждого завербованного человека. Деньги высылались по почте.
Самого мистера Лэрда вербовщица видела только один раз, в августе прошлого года. Толстуха, находившаяся на тот момент в поисках работы, выложила в Интернете свое резюме. Мистер Лэрд позвонил ей и пригласил в кафе «Гавана», где они за чашкой кофе с пирожными обо всем договорились. Дальнейшие инструкции шефа она получала по телефону.
Ровена-Ребека показала следователям причал, где швартовалась «Калифорния», на которую она четырьмя партиями доставила двадцать завербованных филиппинцев. Женщина сказала, что об их дальнейшей судьбе ей ничего не известно.
В портовых документах и компьютерах сведений о заходах «Калифорнии» в манильский порт не содержалось.
После отправки последней партии мистер Лэрд приказал вербовщице закрыть представительство. В дальнейшем звонков от него не поступало.
Со слов Ровены-Ребеки эксперты составили портрет таинственного мистера Лэрда. Министр бросил взгляд на этот фоторобот и удивленно цокнул языком.
– Что, похож? – спросил следователь.
Пауло Рейес надел очки и недоуменно покрутил стриженой головой.
– Не то слово. Один и тот же человек. Но ваша толстуха видела оригинал всего лишь один раз. Не ошибается ли она?
– Не думаю. Для нее встреча в кафе «Гавана» была очень важна. Она запомнила ее до мельчайших деталей.
– Может, дамочка пытается запутать следствие, выиграть время, чтобы подлинный преступник успел замести следы? – с сомнением в голосе спросил министр.