Треплева атаковали двое, Громовице хватило одного. Возникший ниоткуда парень в пятнистых бермудах и такой же майке поймал и зафиксировал уже заведенную за спину руку девушки, после чего сорвал с пояса Громовицы плеер. Собственных противников Антон не видел, поскольку был застигнут врасплох с тыла. Его крепко взяли за локти, выхватили гаджет, пригнули к земле. Чей-то бесцеремонный палец сунулся в одно ухо, в другое… Треплев попытался оказать сопротивление, и следует признать, что это ему удалось: все трое, не устояв на ногах, покатились по выгоревшему августовскому былью.
— Придурок!.. — визжала Громовица. — Пусти!..
Их отпустили. Похоже, нападавшие сами были несколько ошарашены.
— Да это ж Громка… — растерянно сказал один. — Из нашей резервации…
— А у этого вообще ничего… — не менее растерянно сообщил другой.
Антон Треплев сидел на земле и ошалело разглядывал троицу юных (как выяснилось) супостатов. Все примерно одного возраста, все примерно одинаково одеты, на пузе у каждого красуется один и тот же портрет. Присмотревшись, Антон узнал в изображенном себя.
— Ну круто!.. — не спуская глаз с Треплева, вымолвил тот, что отобрал плеер у Громовицы. — Слышь, мужик… Дорого стоило?
— Что именно? — сердито спросил Антон, поднимаясь с земли и отряхивая задницу.
— Ну… пластическая операция… Класс! Глянь, Тиш: ни шрамика!
— Швов не видать, — ревниво посопев, согласился коренастый Тиш. — А нос не похож…
Сверились с портретом на пузе соседа и снова уставились на незнакомца.
— Ну а чего ты хочешь? Чтобы вообще один в один?..
— Может, представимся для начала? — прервал их тот, кого разглядывали. — Меня, например, зовут Антон.
— Во дает! — поразился один из троицы. — Слышь, дяденька! Может, ты еще и Треплев, например?
— Например! — с вызовом отвечал ему Антон. — А вот вас, молодые люди, как величать прикажете? Тиш, насколько я понимаю, Тихон… А ты?
Спрошенный помялся, вздохнул.
— Тоже Тихон, — раскололся он.
— Тихон, — не дожидаясь вопроса, буркнул третий.
— Три Тихона?!
— Ну а что? Самое частое имя в резервациях…
— Потому что тихое?
— Ага…
— Как же вы между собой-то? Первый, второй, третий?
— А погремухи на что? — с достоинством возразили Антону. — Я — Тихуша, он — Тихоня, а вот он — Тишина… Можно просто Тиш.
Треплев еще раз оглядел представившихся. Погремухи им, следует признать, прицеплены были весьма удачно: хитроватый Тихуша, простоватый Тихоня… Озадачивал лишь Тишина.
— Почему Тишина?
— А даст в лоб разок, — охотно пояснили в ответ, — и тишина…
Ну вот теперь все понятно.
— Погодите! — спохватился Антон. — А Громовица? Что-то не слишком тихое имя…
— Родители так назвали, — нехотя призналась та. — Отшибленные они у меня. Я от них в резервацию сбежала…
Ишь ты! Вон у них тут, оказывается, какие страсти кипят! Чистый Шекспир.
— Ты, дяденька, от разговора-то не уходи… — хмуро посоветовал коренастый Тиш. — Фамилия твоя как?
— Говорит, Треплев, — негромко сообщила Громовица.
— Ничего себе! — восхитился Тихуша. — Вообще-то за такое отвечают… — Оглянулся на сообщников, ища у них поддержки, и, найдя, возмущенно продолжал: — Да я, чтоб эту майку заслужить (звучный удар кулаком по матерчатой физиономии Антона Треплева), в городе четыре динамика разбил, еле ушел… А Тихоня?! Да для него за периметр выйти — подвиг! Он — клинический! Он сознание под бомбежкой теряет!.. А ты что сделал? Чем ты знаменит вообще, чтобы с такой мордой шастать?..
— Чем знаменит?.. — Голос стал жестяным, даже задребезжал малость. Страха перед тремя подростками Антон не испытывал, а накопившееся нервное напряжение требовало разрядки. — Знаменит я, Тихуша, тем, что имя мое — Антон, фамилия — Треплев! Чем еще? Тем, что это моя собственная морда и никакой пластической операции я не делал! Может, тебе паспорт показать? На, гляди!..
Он и сам понимал, что ведет себя предельно глупо, но справиться с собой не мог. Притихнуть бы, осмотреться, а не документы предъявлять! Кстати, выхваченная из кармана книжица в пластиковой гербленой обложке произвела впечатление еще до того, как была раскрыта.
— Ой… — сказал Тихоня. — Правда, паспорт…
Видимо, личность теперь удостоверяли каким-то другим способом, и надо думать, с недавних пор, поскольку о паспортах забыть не успели.
— Покажь… — выдохнул Тихуша.
Антон раскрыл паспорт на главной страничке.
Три юные физии подсунулись поближе, затем отшатнулись и стали жестоки. Если раньше таинственного незнакомца можно было уподобить уголовнику, не способному отчитаться по всем своим наколкам, то теперь он открыто напрашивался на обвинение в кощунстве. Паспорт… Подумаешь, паспорт! Если рыло себе новое смог заказать, то уж паспорт-то…
— Дядя, ты кто?
В голосе Тиша звучала угроза, и Антон поспешил спрятать документ, освободив таким образом руки — глядишь, понадобятся вот-вот.
— Антон Треплев, — произнес он как можно более спокойно.
— Может, псих? — жалобно молвил Тихоня и снова повернулся к испытуемому. — Ну ты хоть бы головой своей, дядя, подумал! Сколько лет Антону Треплеву?
— Мне? Сорок один!
— Да? А как же мы на той неделе твое шестидесятилетие отметили? Всю могилу цветами забросали…
— Могилу?! Какую могилу?..
Тихуша почему-то растерялся.
— Н-ну… не ту с обелиском… а в третьей резервации…
— Ни хрена себе! — вырвалось у Антона. — А сколько вообще могил?
— Девять, — сказал Тиш — и вдруг заржал.
Глядя на него, захихикали и остальные.
— Восемь, — ухмыляясь, поправил Тихоня. — Девятую признали поддельной…
И тут шандарахнуло. Да как!.. Пульсирующий грохот не просто ударил по перепонкам — он обжал голову, плечи, бедра, отдался дрожью в паху, стал почти осязаем.
— Облава!.. — отчаянно выкрикнула Громовица. Антон скорее прочел это по губам, нежели расслышал.
Подлесок зашевелился, из листвы проступили многочисленные камуфляжные прикиды, сноровисто рассыпались цепью и пошли на захваченных врасплох тихушников. В руках наступающих имелись динамики, а у некоторых — толстые короткие трубы. Акустические пушки, надо полагать.
Странно. Если отшибленные, по словам Громовицы, с трудом переносят тишину и жизнеспособны лишь при определенном количестве децибелов, то каким же образом они смогли столько времени усидеть в рощице, не подавая признаков жизни?
Впрочем, удивляться было некогда. Побледневший Тихоня закатил глаза и начал оседать наземь. К нему кинулись, подхватили под руки, но тот, кажется, был без сознания. Треплев отнял у подростков обмякшее тело, вскинул на плечо (благо вес, по боксерским меркам, наилегчайший) — и тихушники пустились наутек.
Преследователи шага не ускорили, продолжая неспешно оттеснять беглецов в сторону города. Отсекают от резервации, сообразил Антон.
— К оврагу!.. — еле слышно вопил Тихуша. — Быстрей!..
Но в овраге, как выяснилось, их ждала еще одна засада, правда малочисленная. Трое камуфлированных сопляков в черных балаклавах выскочили навстречу и навели в упор раструбы акустических пушек. Звук был такой мощи, что чуть с ног не сшибло.
И Треплевым овладело бешенство. Сбросив Тихоню на руки Тихуше, кинулся он к наглецам, кстати, мгновенно сообразившим, как себя в данном случае вести: выронили трубы и метнулись кто куда. Больно уж грозен был злобно ощеренный дядечка.
Обернулся. Тихоня по-прежнему пребывал в обмороке, да и остальные выглядели неважно. Одна Громовица смотрелась получше других.
— Куда теперь? — крикнул он ей.
Та махнула гаджетом в сторону оврага. Хватаясь за кусты, сверзились на дно ложбины и очутились в дебрях. Вдобавок с каждой минутой делалось все темнее, единственная тропинка петляла, норовя раствориться в сумерках. Вой и улюлюканье динамиков если и притихли, то самую малость. Впрочем, Тихоне этого оказалось достаточно — слава богу, начал приходить в себя. Его уже вели, а не тащили.
Затем стежка раздвоилась, и преследуемые устремились вправо по тесному овражному ответвлению. Вот теперь действительно стало тише. Сквозь долбеж проступили голоса.
— Ты мне лучше вот что, Тихоня, скажи… Ты почему такой тяжелый, когда отрубишься?..
— Да нарочно прикидывается… чтоб несли его…
Тихоня жалобно улыбался в ответ.
— Может, нам лучше спрятаться где-нибудь? — предложил Антон.
Спутники решительно замотали головами.
— Найдут, — сказала Громовица.
— В темноте-то?
— У них наверняка очки с собой инфракрасные… Да нам тут немного осталось — метров двести…
Метров двести — до чего? Насколько мог судить Антон Треплев, от ближайшей резервации они были отрезаны и двигались прямиком в направлении города. К черту в пасть. Тем не менее от дальнейших вопросов он решил воздержаться — просто последовал за коренастым Тишем, возглавившим их маленький отряд.
Добравшись до конца бокового овражка, вылезли наверх. Стало светлее и громче. Преследователи, надо полагать, остановились на том краю ложбины и прикидывали теперь, как поступить дальше.
— А хорошо ты их, дядечка, пуганул! — уважительно заметил Тиш.
— Можешь звать меня просто Антоном, — буркнул Треплев. — Племянничек…
Тиш фыркнул — не то с сомнением, не то с досадой.
Глава 3Теракт
Через некоторое время померещилось, будто навстречу им движется другая цепь загонщиков — пока еще невидимая, но столь же громкая. Взяли в кольцо? Однако юные лица спутников, если не обманывал вечерний полусвет, испуга не выразили. Ладно, будем считать, что ничего страшного.
Стена выросла из сумерек внезапно — возникла ниоткуда и затмила полнеба. Судя по всему, она-то и отражала звуки, создавая иллюзию встречной толпы. Двадцать лет назад подобными жестяными экранами отгораживались от особо шумных шоссе.
Треплев тронул металлическую облицовку. Прогибается. И как прикажете одолевать такое препятствие? Обогнуть? Стена была высока, и такое впечатление, что бесконечна в обе стороны. Перелезть? Проломить?..