— Вы — да. А мы — нет. Короче, как только отбудут, собираемся в подвале… План действий обсудить и все такое…
— А смотритель возражать не станет?
— Куда он денется!..
Проулок, в котором высадили Антона, был пуст. Ни людей, ни машин. То и дело переходя на бег, преследуемый достиг угла (причем всю дорогу казалось, будто из окон подсматривают), после чего действительно очутился в десятке шагов от решетчатого купола.
Воспользовавшись, как велено, черным ходом, обнаружил, что и в здании, похоже, никого. Перевел дух, спустился в гулкое бетонное подземелье. Стулья почти все вынесены, кафедра отодвинута в сторонку, а на ее месте утвердился откуда-то взявшийся письменный стол. Вчера его здесь вроде не было. И, лишь подойдя почти вплотную, Треплев увидел наконец, что за столом сидит человек.
— Здравствуйте, Антон Антонович, — прозвучал бесцветный голос. — Присаживайтесь…
Огляделся в растерянности. Заметил стоящий неподалеку одинокий стул. Принес, сел.
— Простите, а вы… откуда?..
Сидящий поднял на Треплева тусклые скучающие глаза, и надобность в ответе отпала. Из Конторы — откуда же еще?
Эх вы, конспираторы…
Человек (скорее — человечек: маленький, сухонький, серенький) почему-то заранее внушал Антону страх: уж больно неприметен — что есть он, что нет его. Незнакомец тем временем извлек все тот же гибкий прямоугольник, активировал, подвинул на край стола.
— Будьте добры, приложите правую ладонь.
Податься некуда: приподнялся, приложил. Отнял руку — и на рабочей плоскости возникло изображение, причем не разводы папиллярных линий, а некое подобие рентгеновского снимка: контур пятерни и бледный набор косточек.
— Чего и следовало ожидать… — ворчливо заметил сидящий.
— А чего вы ожидали?
— Именно этого. Дайте-ка еще раз…
Принял протянутую руку, перевернул ладонью вниз, потрогал кожу между большим и указательным.
— Повреждений нет, — сообщил он. — Стало быть, чип вы не извлекали. Его у вас просто никогда не было.
— Чип?.. Это… кошелек?
— Если надо, то и кошелек. Где предпочтете беседовать: здесь или у нас?
Треплева слегка зазнобило.
— Сюда скоро должны прийти… — предупредил он.
— Не скоро, — уточнил сотрудник. — Пока наш вертолет стоит на площадке, никто сюда не придет.
— Н-ну, не знаю… — занервничав, сказал Треплев. — Где вам удобнее…
— Тогда пойдемте.
Сотрудник встал, оказавшись, кстати, не таким уж маленьким, как это представлялось поначалу, и направился прямиком к плакату, на котором бдительная работница в платочке прижимала палец к губам. Антон двинулся следом. Человек из Конторы что-то вынул, нажал — и бетонная плита вместе с укрепленной на ней агиткой, заурчав, провалилась на полметра в стену, потом уехала вправо.
Открылся подземный ход.
Шагать пришлось довольно долго. Мелкие белые лампы на потолке вспыхивали, стоило к ним приблизиться, и гасли за спиной.
— Ничего себе… — пробормотал Антон. — Как это вы так сумели прокопаться?
— Никто никуда не прокапывался, — буркнул идущий впереди. — Все было изначально заложено в проекте.
— То есть музей… тоже ваша работа?
— Отчасти и наша. А вы полагаете, местные и впрямь сумели бы отгрохать такое в складчину?
Полет над нейтральной зоной занял едва ли не меньше времени, чем пеший переход по бетонному коридору до аэростоянки. Геликоптер, к удивлению Антона, ожидавшего увидеть грандиозный десантный двухвинтовик, оказался скромненьким, четырехместным. Неужто беглеца ловили всего трое сотрудников, считая пилота? Как-то даже обидно… Или Контора обладает таким авторитетом, что можно и в одиночку навести панику на целую резервацию?
Город вспучивался горбом от окраин к центру. Да, сильно он изменился, сильно: сплошной частокол небоскребов.
Вертолет взмыл над башней, издалека напоминавшей вонзенный жалом в землю граненый карандаш, после чего плавно опустился на плоский шестиугольный торец, сервированный десятком летательных аппаратов.
Колпак откинули — и Антон как будто снова попал в облаву. Или в логово вице-мэра, когда отшибленный меломан упивался там хитами Иоганна Себастьяновича. Вой и грохот вздымались, пульсируя, со дна улиц — узких прорезей между зданиями. Да, пожалуй, Громовица права — в городе жить невозможно…
Однако стоило очутиться в лифте, стало тихо. Почти как в коридорах мэрии. И в скромном кабинетике, куда препроводили Антона, — тоже.
Невзрачный сотрудник был настолько любезен, что предложил воспользоваться кофейным автоматом, который, впрочем, мог выдавать и печеньки. От печенек Антон отказался, а кофе взял. Позавтракать он, разумеется, не успел, но события этого безумного утра отбили аппетит напрочь. Перекладывая горячий пластиковый стаканчик из руки в руку, беглец из прошлого обреченно ждал начала беседы.
В широком окне синело небо. Бог знает какой этаж: ни крыш, ни проводов, ни птиц, ни даже насекомоподобных беспилотничков — одно лишь причудливо размытое облачко, напоминающее трагическую театральную маску.
А хозяин кабинетика, будто нарочно выматывая душу, все водил и водил пальцем по своему планшету, что-то, видно, считывая.
— Чего вы хотите? — не поднимая глаз, осведомился он.
— Вы это… мне?.. — поразился Антон.
— Вам, Антон Антонович, вам.
— Очень мило! Вы перехватываете меня в музее… везете сюда, ничего не объясняя… И теперь спрашиваете, чего я хочу?!
— Именно так, — сухо отозвался сотрудник. Отложил планшет, бегло взглянул на задержанного. — Мне нужно точно уяснить, с какой целью вы к нам пожаловали… Вернее, с какой целью — мне известно. С благородной целью спасти свою шкуру. Но вы здесь уже третий день. За это время ваши планы могли измениться…
Треплев попытался собраться с мыслями.
— Простите… А что вы обо мне вообще знаете?
— Все, — безразлично отозвался тот. — Из того, что имеет для нас интерес, — все.
— Про машину времени, например? — не удержался Антон.
Что-то вроде улыбки покривило краешек сухого рта.
— Ну, это-то как раз интереса не имеет…
— Вот как?
— Да, представьте.
— А-а… — догадался Антон. — Запатентована, но никому не нужна?
Человек из Конторы потер кулаком переносицу.
— Нет, — с выражением бесконечного терпения на страдальчески скукожившемся лице произнес он. — Не запатентована. А что никому не нужна — это вы верно. Какой смысл лезть в будущее, если не сможешь оттуда вернуться?
— Но… не запатентована-то почему?
— Не сработала.
Треплев в изумлении взглянул на сотрудника и недоверчиво засмеялся.
— То есть как это не сработала?.. Вот же я, перед вами…
— Попробую объяснить… Когда Ефим Григорьевич Голокост спросил вас, на сколько точно лет в будущее, что вы ему ответили?
— На двадцать…
— Правильно, на двадцать… Вы собственноручно установили на временнóй шкале двадцать лет, Голокост нажал кнопку — и ничего не произошло.
— Т-то есть… как?.. Я же…
— Помолчите, — утомленно попросил сотрудник. И продолжал: — Изобретатель решил, что машина, образно выражаясь, недостаточно дальнобойна. Попробовал задать десять лет. Нажал. Результат — тот же…
Треплев снова дернулся возразить, но был остановлен властным движением руки.
— Третья попытка. Пять лет. И снова неудача. Как был Антон Антонович Треплев в настоящем, так в нем и остался… Ну и что там, спрашивается, было патентовать, если не работает?
Рискуя обжечься, Антон выпил кофе в три жадных глотка.
— А пять лет спустя, когда Ефима Григорьевича уже не было в живых, внезапно выяснилось, что он, как всегда, соорудил не совсем то, чего хотел… — Сотрудник всмотрелся в лицо Антона. — Еще кофе?
— Нет… Потом… Дальше!
— Коротко говоря, придуманное им устройство не отправляло человека в будущее — оно создавало там его копию…
Правая рука Треплева конвульсивно сжалась. Хрустнул опустевший пластиковый стаканчик.
— Чью… копию?..
— В данном случае — вашу.
— Вы хотите сказать…
— Совершенно верно. В третьей и седьмой могилах лежат два подлинных Антона Треплева. В прочих — самозванцы…
— Кто их?.. — просипел Антон.
— Ваших предшественников?.. Третьего — Джедаев. Седьмой героически погиб в нейтральной зоне…
Без малого не промахнувшись мимо стола, Антон отринул останки кофейного стаканчика.
— Погодите… Но был же еще один Треплев! Исходный… Тот, который так никуда и не отправился… Что с ним?
— Жив-здоров. Работает смотрителем музея в первой резервации… Да вы же с ним знакомы!
Глава 11Иди и греши
Облачко в окне, похожее на театральную маску, неспешно корчило очередную рожу. С новым стаканчиком кофе в молитвенно сложенных руках Антон сидел на стуле под внимательным и пожалуй что сочувственным взглядом человека из Конторы.
— А вы… — услышал он свой собственный робкий голос.
— Прохор Петрович, — прозвучало в ответ.
— Да! — сказал он, сам не шибко понимая, что говорит. — Да, конечно! Естественно… Но вы… Вы встречались с ними, Прохор Петрович?.. С теми двумя… убитыми…
— С Седьмым встречался. С Третьим — не довелось. Однако я повторяю свой вопрос. Чего вы в данный момент хотите?
Будущее (оно же настоящее) дрогнуло — и словно бы раздвоилось. Каких-нибудь десять лет назад он… Нет, не он — я! Я, я, я сидел здесь, в этом кабинете, и вел именно этот разговор… А год спустя героически погиб в нейтральной зоне… Зачем? Ради чего?!
— Жить хочу! — с хрипотцой вырвалось у него помимо воли. — Просто нормально жить!
— Где?
— В смысле?..
— В городе жить или в резервации?
Ощущение раздвоенности исчезло. Вспомнились волны грохота, вздымающиеся на высоту небоскреба из уличных ущелий.
— Пожалуй… не знаю. Только не в городе!.. А что вам ответил тот… Седьмой?..
— То же, что и вы. Потом попросил помочь вернуть ему дачу, квартиру… Подыскать какую-никакую работен