Склонив обширную плешь, Иоганн Себастьянович неспешно набивал трубку. На восклицание собеседника отозвался не сразу.
— Давай сразу договоримся, — миролюбиво предложил он. — Легенда твоя меня не интересует. Уверен, что она правдоподобна и безупречна… Так все-таки — куда?
— Тебе это так важно знать?
— Я бы даже сказал, архиважно. Видишь ли, мне хотелось бы кое о чем тебя попросить… — Иоганн Себастьянович приостановился, помедлил, прикуривая. Антон выжидательно смотрел на гостя. — Благодаятелев такой тебе известен?
— Впервые слышу.
— Ничего страшного… — утешил компонастер, распуская по комнате клубы дыма и запах вишни. — Считай, что ты ничего не потерял… Так вот. Просьба. Если возглавишь тихушников, то, пожалуйста, по старой нашей дружбе, Благодаятелева не трогай, словно его вообще в природе не существует, а вот мне, будь любезен, устрой хорошую травлю. Я бы даже сказал, обструкцию…
— Зачем?
— То есть как зачем?.. Пиар… А если вдруг случится так, что тебя примут отшибленные…
— Отшибленные?! Меня?!
— С руками оторвут! — заверил гость. — Представляешь, сам Треплев — и вдруг перекинулся на сторону противника! Так вот, в этом случае все наоборот: меня превозноси, а Благодаятелева, сукина сына, — в хвост и в гриву! В хвост и в гриву!..
Антон встал и, стиснув зубы, отошел к вымытому до полной прозрачности окну. Оперся на подоконник. Внизу во внутреннем дворике под зеленой еще березкой собралась небольшая группа молодых угрюмых людей откровенно не туристического вида. Стояли кружком и о чем-то озабоченно переговаривались. Или даже сговаривались.
— Я? — удивленно спросил за спиной Иоганн Себастьянович.
Треплев обернулся.
Его собеседник цепенел в позе самодержца на престоле: спина выпрямлена, вместо скипетра — дымящаяся трубка, вместо золотого яблока державы — пустота. Вот только лицо… У монархов такие лица бывают, лишь когда им доложат о бегстве царицы с камер-юнкером.
Впрочем, компонастер уже оживал помаленьку. Кивнул. Снова кивнул. Прочистил горло.
Судя по всему, разговаривал с кем-то по сотику. А сам сотик, надо полагать, таился непосредственно в ухе.
— Да… — слегка охрипнув, сказал Иоганн Себастьянович. — Да, конечно… Ну разумеется, согласен…
И поднял на Треплева оторопелые глаза.
— Все, о чем я сейчас просил, забудь, — велел он. — Дело гораздо серьезнее…
Глава 12Нелегал
Дверь отворилась, и в проеме, почти полностью перегородив его атлетическими своими плечами, возник озабоченный Василий Панкратович. Вице-мэр. Белокурая бестия.
— Хоть бы окно открыл… — брюзгливо упрекнул он курильщика.
Обменялись приветствиями. Вновь прибывший приоткинул оконную створку (в образовавшуюся щель немедленно влетела снаружи полупрозрачная карамора) и подсел к столу третьим.
— Ну вот, — глумливо известил Иоганн Себастьянович, оглядывая триумвират. — Вся верхушка подполья в сборе. Начнем, благословясь?
Иронизировал. Стало быть, уже пришел в себя после таинственного разговора по сотовой связи.
— Смотрителя осталось пригласить, — натужно подыграл ему Антон.
— Да уж!.. — желчно присовокупил вице-мэр. — Только этого стукача нам тут и не хватало…
— Стукача? А кому он стучит? Конторе?
— Контора так и так все знает, — с ленцой обронил композитор. Затянулся, сложил губы колечком и метко выпустил в насекомый беспилотник плотную струю дыма. — Главное, чтобы свои не подслушали…
Недовольный легкомысленным тоном собеседников вице-мэр сделал каменное арийское лицо.
— Антон Антонович, — покашливая, начал он. — Конечно, я должен был сообразить, кто вы такой, раньше, но… Уж больно вы себя натурально вели… Вот я стреляный вроде воробей, а, представьте, поверил!..
Кажется, это был комплимент.
— А кто я, кстати, такой? — осведомился Антон.
— Вы — девятое воплощение Антона Треплева.
— Воплощение? На воскрешение, стало быть, не тяну?
— Нет. Воскрешение по нашим временам не прокатит. Именно воплощение. Но суть не в этом. Суть в том, что за вами пойдут…
— В могилу номер девять?
Вопрос прозвучал грубовато. Неприятно пораженный вице-мэр посмотрел на Иоганна Себастьяновича. Тот с невозмутимым видом продолжал гонять карамору, возможно, затуманивая ей дымом объективчики.
— Все там будем… — равнодушно обронил он. — Со временем…
— А что это вообще за чепуха с девятой могилой? — обратился к нему Антон.
— Ну, видишь ли… Девятка — вторая по величине резервация, а без надгробия… У всех есть, у них нету. Обидно… Вот они и смастерили себе кенотаф. Пустышку. Придумали байку, будто являлся и к ним Антон Треплев, просто погиб быстро. Понятно, тут же их изобличили, пошли склоки… Неужели тебя об этом не проинформировали?
— А теперь, значит, могила станет настоящей?
— Нет, так не пойдет! — возмутился Василий Панкратович. — Что вы себя раньше времени хороните, Антон Антонович?.. Да! Ситуация изменилась… Резко изменилась. По-тихому нам в Думу уже не пролезть. События назревают громкие, стало быть, и действовать надо решительно, брать на испуг… За горло брать надо! Или — или! Или предоставьте нам два… Да нет, какие два?.. Предоставьте нам четыре места, или все резервации разом потребуют независимости!
— Так вы меня на работу принимаете или нет?
— Конечно, принимаем! Сегодня же!
— А нужно ли?.. — усомнился Иоганн Себастьянович. — Все-таки на нелегальном положении как-то, знаете, романтичней…
«Господи! — мысленно взмолился Антон. — Да что ж они делают! Обложили! Со всех сторон обложили…»
А в следующий миг его бросило из жара в холод.
— Так вы… что же… — еле выговорил он, прозревая. — В самом деле… руководите подпольем?
— «Мы», — поправили его. — «Мы», а не «вы».
«Бежать… — явилась запинающаяся мысль. — Бежать… Пока не поздно!»
Или поздно уже?
Да и куда бежать? Обратно в Контору?
В дверь постучали, причем как-то по-хитрому, словно бы азбукой Морзе.
— Что там у вас? — спросил чиновник.
— Все прибыли, — доложила из-за двери Громовица.
— А прибыли — пусть заходят. Только стулья пусть принесут. Сама там побудь… на стреме…
— А мне что делать? — злобно спросил Антон.
Композитор и чиновник повернулись к нему с удивлением.
— Да все что хотите… — любезно разрешил вице-мэр.
— Или ничего, — многозначительно добавил Иоганн Себастьянович. — Тоже в масть…
Из вошедших Антону Треплеву был знаком один Тиш. Все уже расселись, а подросток продолжал стоять посреди подсобки, прижимая стул к груди.
— Иоганн Себастьянович!.. — обратился он к композитору — и в голосе его звучало самое искреннее раскаяние. — Вы уж простите нас с ребятами за… Ну ясно, короче, за что… Не знали просто…
— Да ладно, садись…
Воскрес, отнял стул от сердца, сел.
— Начнем, — повелел Василий Панкратович, не вставая. — Во-первых, позвольте представить вам нового сотрудника музея. Антон Антонович. Такое вот странное совпадение. Смотритель — Антон Антонович, и помощник его — Антон Антонович. Всем все ясно?
Все было ясно всем. Глубочайшее понимание изобразилось на обращенных к Треплеву лицах.
— Прошу, — сказал вице-мэр композитору.
Тот отложил разогревшуюся трубку на краешек стола и скептически оглядел собравшихся.
— Ну что, юноши бледные? — начал он свысока. — Позвольте немного пригасить ваши горящие взоры. А то, вижу, вы уже готовы чуть ли не ринуться на штурм города… Должен вас разочаровать: времена Пятого (равно как и Шестого) Треплева ушли безвозвратно, и вам, кстати, хорошо известно, чем кончились обе эти авантюры. Так будем же надеяться, что история хоть чему-то учит… Возможно, задача покажется кому-то слишком скромной, но для начала попробуем установить контроль над нейтральной зоной. Ни на что большее у нас просто не хватит ни сил, ни людей, ни средств…
Кое-кто насупился. Кое-кто закивал. Что до Антона, то речь Иоганна Себастьяновича, несмотря на ее снисходительно-ворчливый тон, показалась ему не совсем естественной. То ли настоящее подполье, то ли опять музейное — хоть кафедру сюда заноси.
Да оно и есть музейное. В музее же…
— Одновременно с зачисткой нейтральной зоны от городских банд, — продолжал компонастер, — население резерваций потребует независимости и проведет референдум. Что тут средство, а что тут цель? Пока трудно сказать, посмотрим… История знает множество примеров, когда цель становилась средством, а средство — целью. Главная же сложность вот в чем: нам предстоит пройти и не оступиться, если можно так выразиться, по краешку законности… Ну, об этом лучше доложит Василий Панкратович. Он вице-мэр, ему и карты в руки…
Взоры собравшихся устремились к Василию Панкратовичу.
— Во-первых… — прогудел тот, мрачный как никогда. — Во-первых, полная секретность. Мы с Иоганном Себастьяновичем, как вы уже сами догадались, работаем под прикрытием, и о нашей с ним роли не должен знать никто. Во-вторых. Необходимо убедить городские власти, будто выступление — стихийное. Создать впечатление, что местная администрация сама пытается унять вандалов, восставших против музыки и культуры в целом. Но здесь тоже не переборщить… Если на дачный участок Иоганна Себастьяновича для его защиты будет брошен из города наряд полиции, мы лишимся важного плацдарма…
— А что в других городах? — перебили с места.
— То же самое… Еще вопрос?
— Да. Как с оружием?
— Никак! В нейтральной зоне, повторяю, никакого оружия!
— Я про импульсники…
Вице-мэр и композитор переглянулись.
— Армейского образца?
— Да нет… Из магазина «Детские шалости». Вырубают электронику в радиусе десяти метров…
— Ну… официально они оружием не считаются… Но все равно осторожнее! Хотелось бы обойтись без жертв… хотя бы поначалу… Среди отшибленных, сами знаете, добрая половина клинических…
— Да и среди наших тоже…
Вице-мэр обеспокоился, строго сдвинул брови.