Си Джей описал вирус в неопределенных выражениях.
– Он похож на Марбург. Он передается тем же путем, через контакт с инфицированными тканями и кровью, и признаки и симптомы во многом совпадают.
– Насколько все плохо?
– Процент летальности 50 до 90 %.
Дальгард прекрасно понимал, что это значит. Вирус был гораздо опаснее марбургского.
– С помощью имеющейся у нас информации мы собираемся уведомить государственных и национальных чиновников здравоохранения.
– Не могли бы вы, хм, подождать до семи вечера, чтобы я мог сообщить в штаб-квартиру моей корпорации о последних событиях?
Си Джей согласился подождать, ведь генерал Расселл уже позвонил в CDC, и теперь Си Джей хотел попросить Дальгарда об одолжении. Ничего, если завтра он пошлет кого-нибудь в Рестон взглянуть на образцы мертвых обезьян?
Дальгард сопротивлялся. Он отправил немного крови и тканей в армию для постановки диагноза – и посмотрите, что случилось. Эта штука может выйти из-под контроля. Он чувствовал, что полковник Питерс говорит ему не все, что нужно знать об этом вирусе, называемом Эбола. Дальгард боялся, что в спешке потеряет контроль над ситуацией, если позволит армии войти в дверь.
– Почему бы нам не созвониться завтра утром и не обсудить этот подход? – ответил Дальгард.
После телефонного звонка Си Джей Питерс нашел Нэнси Джакс и спросил, не согласится ли она пойти с ним завтра на встречу с Дальгардом и посмотреть на обезьянью ткань. Он полагал, что Дальгард даст разрешение. Она согласилась пойти с ним.
Нэнси Джакс прошла через плац обратно в Институт и обнаружила Джерри в его кабинете. Он смотрел на нее с болезненным выражением на лице. Он смотрел в окно и думал о своем брате. Там было темно; ничего не было видно, кроме глухой стены.
Она закрыла дверь.
– У меня есть кое-что для тебя. Это только для своих, секретно. Ты не поверишь. В колонии обезьян в Вирджинии есть вирус Эбола.
Они ехали домой, разговаривая об этом, двигаясь на север по дороге, которая вела в Термонт вдоль подножия горы Катоктин.
– Это убивает меня – я никогда не избавлюсь от этого пунктика, – сказала она ему.
Казалось очевидным, что они оба будут участвовать в военных действиях. Было неясно, что это будет за действие, но определенно должно было случиться что-то большое. Она сказала Джерри, что завтра она, вероятно, посетит обезьянник вместе с Си Джеем и посмотрит на обезьяньи ткани в поисках признаков лихорадки Эбола.
Джерри был глубоко удивлен: так вот к чему привела работа Нэнси с Эболой. Он был впечатлен своей женой и ошеломлен ситуацией. Если он и беспокоился о ней, то никак этого не показывал.
Они свернули на пологую извилистую дорогу, идущую вдоль склона горы, миновали яблоневые сады и вышли на подъездную дорожку. Было восемь часов, и Джейсон был дома. Джейми ушла на гимнастическую тренировку. Дети теперь были сами по себе.
Джейсон делал домашнее задание. Он приготовил себе ужин из бог знает чего в микроволновке. Их сын был самостоятелен, немного одинок и очень самодостаточен. Все, что ему было нужно, – это еда и деньги, в остальном он справлялся сам.
Оба полковника сменили форму на домашнюю одежду, и Нэнси положила замороженный ком домашнего рагу в микроволновку и разморозила его. Когда рагу нагрелось, она перелила его в термос. Она посадила собаку в машину, взяла с собой термос и поехала за Джейми на гимнастические занятия. Спортзал находился в получасе езды от Термонта. Нэнси подхватила Джейми и дала ей поесть в машине. Джейми была атлетически сложенной девушкой, невысокой, темноволосой, иногда склонной беспокоиться по пустякам о вещах – и она была измотана после тренировки. Она съела рагу и заснула на заднем сиденье, пока Нэнси везла ее домой.
У полковников Джаксов была водяная кровать, где они проводили много времени. Джейми надела пижаму, свернулась калачиком на водяной кровати рядом с Нэнси и снова заснула.
Нэнси и Джерри некоторое время читали книги в постели. В спальне были красные обои и балкон, с которого открывался вид на город. Они поговорили об обезьяннике, а потом Нэнси взяла Джейми на руки, отнесла в ее спальню и уложила в постель. Около полуночи Нэнси заснула.
Джерри продолжал читать. Он любил читать военную историю. Одни из самых жестоких боев в истории происходили в холмистой местности вокруг горы Катоктин: на кукурузном поле в Энтитеме, где пули срезали стебли кукурузы и где тела лежали так плотно, что по ним можно было пройти с одного конца кукурузного поля до другого. Он мог смотреть в окно спальни и представлять себе серо-голубые армии, ползущие по земле. В тот вечер ему случилось читать «Ангелов-убийц», роман Майкла Шаары о битве при Геттисберге.
Затем Ли медленно сказал:
– В бытии солдатом есть одна большая ловушка.
Лонгстрит обернулся и увидел его лицо. Ли медленно, без спешки ехал вперед. Он все так же медленно продолжал:
– Чтобы быть хорошим солдатом, надо любить армию. Но чтобы быть хорошим офицером, нужно быть готовым приказать убить то, что любишь. Это… очень трудно сделать. Никакая другая профессия этого не требует. Это одна из причин, почему на свете так мало очень хороших офицеров. Хотя есть много хороших людей.
Джерри выключил свет, но заснуть не мог. Он перевернулся на другой бок, и водяной матрас булькнул. Каждый раз, закрывая глаза, он думал о своем брате Джоне и видел перед собой заляпанный кровью кабинет. Было уже два часа ночи, а он все еще не спал, думая про себя: «Я просто лежу здесь в темноте, и ничего не происходит».
29 ноября, среда
В ту ночь Дэн Дальгард, как всегда, спал спокойно. Он никогда не слышал о вирусе Эбола, но короткий разговор с полковником Си Джеем Питерсом дал ему общую картину. Он уже давно жил среди обезьян и обезьяньих болезней и не испытывал особого страха. Прошло много дней, в течение которых он подвергался воздействию зараженной крови, и он, очевидно, еще не заболел.
Рано утром в его доме раздался телефонный звонок. Звонил полковник Питерс. Питерс снова спросил, не может ли он послать кого-нибудь посмотреть образцы тканей обезьян. Дальгард сказал, что все будет в порядке. Затем Питерс повторил свою просьбу осмотреть обезьянник. Дальгард проигнорировал вопрос. Он не знал Питерса и не собирался открывать ему никаких дверей, пока не познакомится с ним и не оценит его по достоинству.
Он поехал на работу по Лисберг-Пайк, свернул в ворота, припарковал машину и вошел в главное здание «Хэзлтон Вашингтон». Его кабинет представлял собой крошечную кабинку со стеклянной стеной, выходящей на лужайку; дверь выходила в секретарский отдел – тесное помещение, где едва можно было передвигаться, сталкиваясь с людьми. В кабинете Дальгарда не было никакого уединения, это был аквариум. Обычно он проводил много времени, глядя в окно. Сегодня он вел себя нарочито спокойно. Никто в офисе не заметил никаких необычных эмоций, никакого страха.
Он позвонил Биллу Вольту, управляющему обезьянником. Вольт сообщил ему шокирующую новость. Один из смотрителей животных был очень болен, возможно, умирал. Ночью у него случился сердечный приступ, и его отвезли в больницу Лоудон, расположенную неподалеку.
– Больше никакой информации нет, – сказал Вольт, – и мы все еще пытаемся выяснить, что произошло. Он в кардиологическом отделении, и никто не может с ним поговорить. (Имя этого человека будет указано здесь как Джарвис Парди. Он был одним из четырех рабочих в обезьяннике, не считая Вольта.)
Дальгард был крайне встревожен и не мог исключить возможность того, что этот человек заболел лихорадкой Эбола. Сердечный приступ обычно вызывается тромбом в сердечной мышце. Может ли Эбола вызвать образование тромбов? Может, у Джарвиса Парди свертывается кровь? Внезапно Дальгард почувствовал, что теряет контроль над ситуацией.
Он сказал Биллу Вольту, чтобы тот прекратил всякую деятельность в обезьяньих комнатах, кроме необходимой. Как он позже записал в своем дневнике:
Все операции, кроме кормления, наблюдения и уборки, следовало приостановить. Каждый, кто входил в комнату, должен был иметь полную защиту – костюм Tyvek (защитный костюм для работы с биологической опасностью), респиратор и перчатки. Мертвых животных следовало упаковывать в двойные пакеты и помещать в холодильник.
Он также упомянул Вольту, что средства массовой информации почти наверняка пронюхают об этой истории. Он добавил, что не хочет, чтобы кто-нибудь из сотрудников выходил из здания в своем биологически опасном снаряжении. Если фотографии работников «Хэзлтона» в масках и белых костюмах попадут в вечерние новости, это может вызвать панику.
Дальгард позвонил в больницу и связался с врачом Парди. Доктор сказал, что состояние Парди было спокойным, но стабильным. Дальгард сказал доктору, что, если какой-то аспект сердечного приступа Парди нетипичен, он должен, пожалуйста, позвонить полковнику Си Джею в Форт-Детрик. Он старался не упоминать слово «Эбола».
Позже тем же утром Си Джей Питерс и Нэнси Джакс отправились из Форт-Детрика в Виргинию, и Джин Джонсон сопровождал их. Офицеры были в форме, но ехали на гражданских машинах, чтобы не привлекать к себе внимания. Поток машин двигался медленно. Был ясный, холодный, ветреный день. Трава вдоль дороги была влажной и зеленой, все еще растущей, не тронутой морозом. У конторы «Хэзлтона» они свернули с Лисберг-Пайк. Дальгард встретил их в вестибюле и проводил в другое здание, в котором размещалась лаборатория. Там патологоанатом уже подготовил набор образцов, на которые могла посмотреть Нэнси. Слайды содержали кусочки печени обезьян, умерших в обезьяннике.
Она села за микроскоп, поправила окуляры и начала изучать картину. Она приблизила изображение и остановилась. Поверхность была в полном беспорядке. Что-то разрушило эти клетки. Они были покрыты пятнами и рябью, как будто печень подверглась ковровой бомбардировке. Затем она увидела темные пятна в клетках – тени, которым там не место. Это были кристаллоиды. И они были огромными.