Однако, когда через полгода Дэн сделал МРТ, оказалось, что появились новые очаги поражения. Дэн контролировал симптомы, но заболевание прогрессировало. Он начал принимать другой препарат — копаксон — вещество, имитирующее миелиновые белки. Каким образом копаксон замедляет развитие заболевание, также оставалось загадкой (возможно, благодаря обеспечению ложной цели для аутоиммунных клеток, которые ищут миелин, или посредством преобразования клеток, действие которых направлено на собственные ткани, в регуляторные Т-клетки), однако в ходе клинических испытаний препарат доказал свою эффективность.
На протяжении нескольких лет все шло гладко: внезапных обострений болезни не было, а бляшки почти прекратили увеличиваться в размере. Однако в 31 год произошел рецидив. На этот раз симптомы были более тяжелыми. Левая сторона тела онемела, как и в прошлый раз, но теперь Дэн потерял контроль над двигательными функциями. Он не мог делать точные движения левой рукой. Кроме того, ему стало трудно ходить.
Дэн вернулся к обычному протоколу лечения: мощные иммуноподавляющие стероиды для контроля обострений в краткосрочной перспективе. Кроме того, он по-прежнему принимал копаксон. Тем не менее левая часть его тела так и не восстановилась.
«Это напугало меня еще больше, чем в первый раз», — говорит он.
Дэн начал искать в интернете информацию об альтернативных долгосрочных методах лечения рассеянного склероза. Он прочитал о необходимости избегать глютена и различных аллергенов, а также о том, что нужно исключить из рациона молочные продукты. А затем Дэн нашел информацию о так называемой гельминтотерапии: Джаспер Лоуренс продавал анкилостому для лечения аутоиммунных и аллергических заболеваний. (Мы расскажем о Лоуренсе более подробно немного ниже.)
Дэн изучал экологию, поэтому такой подход был ему по душе. Он воспринял этот подход как восстановление экосистемы, возобновление древней взаимосвязи. Опубликованная в 2007 году работа Корреале убедила Дэна попробовать лечение анкилостомой. Однако, когда он рассказал об этой идее своим неврологам, те поставили ее под сомнение. Врачи настоятельно рекомендовали Дэну попробовать новый препарат от рассеянного склероза — тизабри. Представляющий собой вводимые внутривенно антитела, этот препарат препятствовал атакам иммунной системы на собственные ткани. Однако Дэн возражал против приема этого препарата, поскольку появились сообщения о смертельных инфекционных заболеваниях мозга, возникших при его применении. (С тех пор Управление по контролю за пищевыми продуктами и медикаментами требует, чтобы на этикетке этого препарата было предупреждение о возможности развития такого инфекционного заболевания, как прогрессивная мультифокальная лейкоэнцефалопатия.)
В конечном счете в 2009 году при поддержке своей жены и полном неведении неврологов Дэн заказал у Джаспера Лоуренса набор для самозаражения анкилостомой. Некоторое время спустя он приложил к руке повязку, предположительно содержащую тридцать пять невидимых личинок анкилостомы. Через несколько минут Дэн почувствовал зуд.
И все.
За несколько недель у Дэна исчезла сезонная аллергия. «Я мог вдыхать пыльцу — и ничего не происходило, — говорит он. — С тех пор у меня не было аллергии». В этот же период у Дэна несколько раз были императивные позывы к дефекации, но в большинстве случаев без побочных эффектов.
За прошедшие годы у Дэна больше не было случаев резкого обострения рассеянного склероза.
В мае 2010 года, впервые за три года, Дэн сделал МРТ. После этого невролог прислал ему взволнованное письмо. Один очаг поражения сократился. Еще один полностью исчез. Другие очаги оставались стабильными. «Ситуация улучшилась, а новых очагов поражения нет! — писал доктор. — Это отличная новость!»
Тем временем Дэн, который живет сейчас в Портленде, увеличил численность своей популяции гельминтов: он принял еще 65 анкилостом и дозу из тысячи яиц человеческого власоглава. На протяжении всего периода тяжких испытаний Дэн продолжал принимать копаксон. Он полностью осознавал, что ему, возможно, помогает именно этот препарат, а не гельминты, однако в прошлом копаксон не предотвращал обострение болезни. Или, может быть, Дэну просто повезло, и у него дольше обычного длится период ремиссии в рамках необъяснимого цикла, присущего любому аутоиммунному заболеванию. Тем не менее именно после внедрения анкилостомы (а не приема копаксона) у Дэна полностью восстановилась подвижность левой руки и левой ноги.
Существуют и другие убедительные основания считать, что паразиты помогли Дэну справиться с рассеянным склерозом.
Как выглядит ремиссия на клеточном уровне
В Буэнос-Айресе Хорхе Корреале продолжал фиксировать воздействие паразитов на пациентов, страдающих рассеянным склерозом. Изменилась направленность действия иммунной системы этих пациентов. Белые кровяные клетки, которые выискивали миелин (жировую изолирующую оболочку нейронов), были отличительным признаком рассеянного склероза, однако у носителей гельминтов эти аутореактивные клетки изменились. Столкнувшись с миелиновой оболочкой, эти клетки выделяли скорее противовоспалительные, а не провоспалительные молекулы; они демонстрировали толерантность по отношению к этому белку, вместо того чтобы нападать на него.
В целом уровень регуляторных Т-клеток в крови повысился, так же как и уровень регуляторных В-клеток — недавно открытого элемента иммунного репертуара. Совокупность этих усиленных регуляторных инструментов предотвращала воспаление, провоцирующее рассеянный склероз. Корреале своими глазами видел, как происходит подавление этого аутоиммунного заболевания в реальном времени. Кроме того, эти наблюдения позволили ответить на два более важных вопроса. Во-первых, могла ли вообще иметь место атака иммунной системы на собственные ткани, провоцирующая развитие рассеянного склероза, в ходе эволюции с неизменным присутствием паразитов? Очевидно, что нет. Во-вторых, работа Уэйнстока продемонстрировала, что гельминты могут оказывать воздействие на непосредственную окружающую среду, то есть на кишечник. А как насчет более отдаленных мест, таких как головной мозг? «Этот вывод взволновал нас больше всего, — сказал мне Корреале. — Оказывается, можно обеспечить системную защиту даже несмотря на то, что сами паразиты находятся в кишечнике».
Гельминты все больше казались единственным или как минимум самым важным героем истории с рассеянным склерозом. На протяжении десятилетия, вместившего первые эксперименты Уэйнстока и пятилетние наблюдения Корреале за пациентами — носителями гельминтов, ученые внимательно изучали предполагаемый триггер рассеянного склероза — вирус, который, как они считали, провоцирует постепенное разрушение головного мозга.
Вирусный паразит, разрушающий миелиновую оболочку
Был 1941 год, начало Второй мировой войны, когда британские войска высадились на Фарерских островах — залитом дождями и продуваемом ветрами архипелаге в северной части Атлантического океана, между Исландией и Норвегией. Через несколько лет начали появляться новые случаи рассеянного склероза среди коренных обитателей Фарерских островов. За период оккупации островов Британией имели место несколько вспышек этого заболевания.
До прибытия британцев на Фарерских островах, находившихся под управлением Дании, не было рассеянного склероза. Во всяком случае, к такому выводу пришли ученые, изучавшие этот очевидный случай инфекционного рассеянного склероза четыре десятилетия спустя[458]. Эти ученые утверждали, что британцы принесли некий вирус, к которому у коренных жителей, живущих посреди моря в изоляции, не было иммунитета. Паралитический полиомиелит и на этот раз послужил в качестве модели: заразившись вирусом полиомиелита в раннем детстве, человек мог даже не заметить этого, однако в случае заражения в более позднем возрасте начинался настоящий ад. Британцы принесли на острова вирус, которого раньше там не было, в результате чего иммунная система взрослых фарерцев, никогда не противостоявшая этому вирусу, привела к распространению такого дегенеративного заболевания, как рассеянный склероз.
Другие ученые поставили этот вывод под сомнение. Были ли наблюдения случаев рассеянного склероза достаточно точными? Кто входил и кто не входил в группу пациентов, за которыми велись наблюдения? Пытались ли страдающие рассеянным склерозом получить медицинскую помощь в материковой Дании, исключив себя из числа испытуемых? Полемика вокруг «инфекционного рассеянного склероза» ведется до сих пор. Однако мысль о том, что вирусная инфекция может спровоцировать развитие рассеянного склероза, стала довольно популярной. Один вирус привлек особое внимание.
Вирус Эпштейна — Барр (сокращенно EBV) назван в честь ученых, которые его открыли, — Майкла Энтони Эпштейна и Ивонн Барр. Этот вирус есть почти у всех взрослых обитателей планеты. Здесь сразу же возникает проблема с установлением связи между этим вирусом и аутоиммунными заболеваниями: как и почему вирус, получивший почти повсеместное распространение, вызывает дегенеративные заболевания только у некоторых людей?[459] И почему эти избранные почти всегда принадлежат к самым состоятельным группам населения, обитающим в самых северных районах самых развитых стран? Ответ: все дело во временной привязке.
Вирус Эпштейна — Барр присутствует в слюне, поэтому, как и в случае с вирусом полиомиелита, раннее заражение этим вирусом может остаться незамеченным. Однако если первый контакт с EBV происходит в подростковом или зрелом возрасте, это повышает риск того, что американские подростки назвали болезнью поцелуев, а врачи обозначили термином «инфекционный мононуклеоз». Среди симптомов этого заболевания может быть длительная усталость, легкий жар и увеличенные лимфоузлы. В целом эпидемиология мононуклеоза совпадает с эпидемиологией рассеянного склероза. В развивающихся странах, где дети обычно заражаются EBV в младенческом возрасте (случайно обмениваясь слюной друг с другом, с братьями и сестрами, а также с родителями), мононуклеоз и рассеянный склероз встречаются относительно редко. Напротив, в развитых странах у половины десятилетних детей все еще нет вируса Эпштейна — Барр.