Несмотря на все эти факторы неопределенности, подпольное лечение анкилостомой процветало. Согласно оценкам Лоуренса и Аглиетти (а также судя по количеству участников форумов в интернете), сотни людей испытали этот метод лечения на себе. Продолжали появляться поразительные истории о ремиссии. Ходят слухи о том, что люди начали в обход Лоуренса и Аглиетти свободно обмениваться экскрементами, содержащими яйца гельминтов, что привело к формированию истинного движения по лечению анкилостомой, основанного на принципе самопомощи. В качестве справочной библиотеки выступает вики-сайт, посвященный гельминтотерапии (не имеющий никакого отношения ни к Лоуренсу, ни к Аглиетти), где выложено множество научных статей о паразитах и иммунитете, а недавно там были опубликованы инструкции, как вырастить личинки в домашних условиях. Для того чтобы избежать явной предвзятости форума в Yahoo, Герберт Смит, который стал одним из самых больших сторонников гельминтотерапии, создал в Facebook дискуссионную группу, посвященную этому методу лечения.
«На мой взгляд, это поразительный пример силы интернета и новых подходов к медицинской практике», — написал мне в Facebook один студент, изучающий средства массовой информации, когда узнал, что я пишу эту книгу. Он добился того, что у него самого началась ремиссия язвенного колита в результате лечения власоглавом. «Я в восторге от того, что видел зарождение стихийного, на первый взгляд подпольного, основанного на принципе самопомощи “гельминтного движения” с участием больных, которые берут здоровье в свои руки, порой даже вступая в конфликт с медицинскими учреждениями», — прибавил он.
Анкилостомное «движение» напоминало греческую трагедию в замедленном темпе. Настоящим ученым необходимо было продолжать свои медленно продвигающиеся эксперименты. Иначе как мы узнали бы, что этот метод лечения действительно работает? Органы нормативно-правового регулирования должны были помешать продаже неутвержденных, потенциально опасных препаратов, в противном случае наступил бы хаос. А людям, страдающим неизлечимыми болезнями, приходилось искать помощи, даже если речь шла о паразитах, полученных из сомнительных источников. Все стороны вполне обоснованно преследовали свои интересы, однако это привело к неизбежному конфликту.
Однако ради последней группы (людей, для которых все это имеет самое большое значение) можно было бы пожелать большей согласованности действий[626]. И хотя истинные ученые выражают недовольство анкилостомным подпольем (Джоэл Уэйнсток называет его нелегальной наукой), некоторые считают, что лучше всего было бы привлечь его в свои ряды. «Я считаю, что органы нормативно-правового регулирования должны признать, что это происходит. Они не должны вынуждать людей ездить туда [в Мексику], платить за гельминтов, а затем принимать их без всякого контроля», — сказал Джон Кроес, австралийский гастроэнтеролог, который проводит эксперименты с целиакией и анкилостомой.
Дебора Уэйд также в чем-то права: люди не должны ждать десятки лет (особенно если у них нет этих лет в запасе), чтобы попробовать «препарат», носителями которого не так давно были почти все, сами того не зная.
После конференции по вопросам биотерапии я беспокоился о Деборе Уэйд. Она купила у Аглиетти еще одну дозу анкилостомы, но ее состояние не улучшилось. И даже когда врачи рекомендовали хирургическую операцию, лекарственные препараты и антибиотики, Дебора все равно настаивала на лечении гельминтами.
Я подумал, что она, по всей вероятности, слепо верит в этот метод. Гельминты явно не помогали Деборе, но все же ее вера в них была непоколебимой. Однажды я отметил в чате Facebook, что вся эта теория может оказаться совершенно ошибочной. «Слишком много положительных результатов, чтобы все это было ошибкой. Слишком много случаев ремиссии без всяких таблеток», — ответила она.
Впоследствии я спросил Дебору, как она может продолжать верить в этот подход при таком большом количестве доказательств обратного. «Два с половиной года полной ремиссии трудно игнорировать», — написала она.
Дебора исчерпала все варианты лечения без сильнодействующих лекарственных препаратов, такие как трансплантация фекальной микробиоты, а также бактериофаги (вирусы, преследующие «плохие» бактерии), прежде чем неохотно согласилась на лечение антибиотиками. Вскоре после этого ей сделали колэктомию: созданный хирургическим способом обходной путь вокруг прямой кишки. Кроме того, она согласилась принимать новый иммуносупрессант тизабри, который приводил ее в ужас.
Однако в сентябре 2011 года болезнь Крона начала атаковать стому — отверстие, которое хирурги сделали у Деборы в боку для выведения испражнений. Препарат тизабри как будто еще больше ухудшил ее состояние. К этому времени Дебора перепробовала и исчерпала все возможности, существующие как в аллопатической медицине, так и в анкилостомном подполье. Оставалась только одна возможность. Аглиетти экспериментировал с новым видом гельминтов. Дебора сказала мне, что намерена попробовать их. Она сказала, что даже ее врач, понимая, что больше вариантов не существует, не сказал «нет». Осознав, в каком опасном положении оказалась Дебора, я больше не считал ее приверженность идее о лечении гельминтами оторванной от реальности. Скорее это был несгибаемый оптимизм. У Деборы закончились все варианты, но она продолжала испытывать методы лечения, которые, как ей казалось, могли помочь.
А затем произошло своего рода чудо. Врач Деборы Уэйд убедил ее страховую компанию покрыть расходы на инъекции внутривенного иммуноглобулина, который в противном случае был бы ей не по карману. Иммуноглобулин для внутривенного введения состоит из антител, взятых у людей-доноров. Никто точно не знает почему, но введение этих антител в организм человека улучшает иммунорегуляцию и помогает в лечении многих аутоиммунных заболеваний. Благодаря этому препарату Деборе стало лучше, но не на сто процентов. В декабре 2011 года она отправилась в Тихуану, чтобы получить десять анкилостом и попробовать новый загадочный вид гельминтов. Три месяца спустя Дебора снова набрала потерянный вес и чувствовала себя гораздо лучше. «Вот это да! — написала она в дискуссионной группе в Facebook. — Вот так гельминты!»
К тому времени я уже больше года проводил собственный эксперимент.
Глава 14. Жизнь с «американским убийцей» и самый большой орган
В естественных условиях живой организм изнашивается, он чем-то заражен, от него что-то откусывают и в него вгрызаются. Стебель с рваным листом, подобно животному с ранами на внутренних органах или далеко не блестящими перьями, больше соответствует норме, чем не покрытое рубцами существо. Безупречное животное (или человек) — это нечто идеализированное и вымышленное, как реклама, показывающая одинокого туриста на Эйфелевой башне. На самом деле такое существует разве что в нашем воображении. Болезни — неотъемлемая часть того, как мы должны выглядеть, как мы должны жить.
* * *
К тому времени, когда в ноябре 2010 года я заразил себя гельминтами, у меня не осталось никаких иллюзий в отношении того, что они могут вылечить уже укоренившееся аутоиммунное заболевание; в лучшем случае я мог рассчитывать разве что на ремиссию. Если бы гельминты помогли, скорее всего, я оставил бы их у себя на неопределенный срок. Тот момент, когда я мог бы предотвратить сбой в работе иммунной системы, остался, к сожалению, в далеком прошлом.
У меня были сомнения по поводу того, насколько безобидны паразиты. Люди, с которыми я беседовал, рассказывали, что у них не было почти никаких симптомов, но многие из них незадолго до этого принимали иммуносупрессанты. Я их не принимал. Кроме того, я подозревал, что чрезмерный оптимизм и облегчение страданий мешали некоторым из них объективно оценить симптомы, связанные с заражением гельминтами. Помимо любопытства, одна из причин того, что я все же решился на этот эксперимент, во многом вопреки собственному здравому смыслу, заключалась в стремлении собственными глазами (или нутром) увидеть, насколько это ужасно. Если я собираюсь заявить, что иммунная система нуждается в контактах с гельминтами, мне самому нужно узнать, какие ощущения вызывает заражение паразитами.
Я почти сразу же почувствовал себя совсем плохо. Головная боль и металлический привкус во рту появились вскоре после того, как гельминты начали прорываться сквозь мою кожу в Тихуане. Я не испытал той эйфории, о которой рассказывали другие. Скорее я чувствовал себя так, будто у меня высотная болезнь, недосыпание и похмелье одновременно.
Через неделю после внедрения гельминтов появилось легкое вздутие живота. Еще через неделю напоминавшие укусы москитов точки входа личинок, которые к тому времени почти исчезли, внезапно снова вспухли и превратились в зудящие шишки. Спазмы начались примерно на третьей неделе. Время от времени у меня возникали приступы легкого головокружения. К концу первого месяца (когда незрелые анкилостомы предположительно должны были добраться до тонкой кишки) спазмы усилились.
Примерно в этот момент началась диарея. Избавлю вас от подробностей, скажу только, что это было не самое худшее, что со мной случалось, но все же приятного было мало. Ученые описывают диарею как изгнание гельминтов посредством выделения пищеварительного сока и мышечного сокращения кишечника. Мой кишечник изо всех сил пытался избавиться от паразитов. Миллионы лет коэволюции оставили свой след. Мне было кое-что известно, хотя я никогда этому не учился.
Именно в этот период я заметил первый признак пользы, которую принесли мне гельминты. Мой нос стал совершенно чистым. Несколько раз я лежал по утрам в постели, прислушиваясь к тому, как открываются мои носовые пазухи.