Кто не хочет счастья, ищет его противоположность.
Кто отвергает рай, жаждет быть низринутым в ад.
Не желающий покоя привечает боль.
Сирень потемнела еще больше, ледяные иглы пронзили тело, жар опалил нервы, для начала едва-едва, словно подготавливая к дальнейшему истязанию. Дыхание тлена и смерти выпивало из души драгоценные капли воли и энергии. А затем Ольга услышала то, чего здесь не было и быть не могло. Самые страшные звуки на свете, которые повторялись достаточно, чтобы намертво впечататься в память до конца жизни.
Скрип двери.
Стук бутылки, поставленной на кривой, рассохшийся столик. Обычный "мерзавчик" на ноль-пять, цена сорок семь рублей. Всегда заполнен ровно на четвертинку, чтобы заполировать после. Очень характерный стук, он совершенно иной, нежели у бутылки, пустой или полной, скажем, наполовину.
Долгий скрежет запираемого замка, очень старательный. Скрип дверных досок, которые давит сильная рука, проверяя — надежно ли, не откроется ли в самый неподходящий момент?
Ольга съежилась, тихо поскуливая от ужаса. Воспоминание, как оцифрованная фотография, стремительно обращалось реальностью, набирало цвет, объем и запах. Запах сырой пыли — слишком много дождей было в ту осень — уличной грязи на плохо вытертых сапогах. Очень плохой водки, настолько дешевой, что голимый фальсификат даже водой не разбавляют для пущего объема, потому что вода дороже обойдется.
"Этого не может быть, не может быть, не может быть!!!".
А затем хорошо знакомый и бесконечно ненавистный голос произнес где-то над головой:
— Кто у нас сегодня самая-самая? Кто ждал любимого братика?..
Крепкая ладонь опустилась на шею, и Ольга закричала, поняв, что она все-таки в аду.
Берта ждала чего угодно, от поножовщины до кровавой оргии, но ее отделение оказалось тихо, дисциплинированно и готово к свершениям. Огнеметы в полной готовности, техника на ходу и проверена, личное оружие выдано из сейфа по личной инициативе Святого Человека. Строго говоря, несгораемый шкаф был попросту взломан, однако наставница решила оставить решение на потом. Так же как и размышления на тему — отчего именно ее команда была неподвластна стремительно расползающемуся безумию.
— Какие приказания? — бодро вопросил Святой Человек, и вопрос поверг наставницу в ступор.
Действительно, а что теперь то?.. Однако Император всегда на стороне праведных, и тут на помощь пришел Священник. Динамик общей связи включился, издав серию хрипов, намекающих о нужде в обновлении матчасти. А затем прокашлялся и сообщил:
— Братья и сестры мои. На нас напали. Утвердимся же в нашей вере и…
Пока Священник кратко и довольно исчерпывающе описывал ситуацию, Берта напряженно думала. Одновременно же новый комендант пыталась задавить ростки злорадства, дескать, вот вам, а не раскассирование! Бронепоезд себя еще покажет!
К тому моменту, когда Священник призвал всех крепиться и бодриться, а также разить нечестивцев с обеих рук, у наставницы уже было примерное соображение на тему, что делать дальше. Она быстро раскидала обязанности в штатном режиме, приказала мехводу сидеть в танке безвылазно, держать люки открытыми в готовности аврально принять весь экипаж, и, в случае чего, таранить вагон изнутри.
— Перевернемся, — меланхолично заметил Водила. — Слишком высоко. Тогда надо аппарель держать выдвинутой.
— Император поможет, — значительно сообщила Берта. — Так, а где пигалица?..
Резкий стук стал ей ответом. Колотили снаружи, причем с такой силой, будто на той стороне двери стоял как минимум сервитор. Люкт и Криптман без команды одновременно подняли оружие, огнеметчики перегруппировались, взяв на прицел дверной проем. Пахло оружейным маслом и огнеметной химией. В довершение композиции "слуги Императора держат героическую оборону" загудели приводы танковой башни. Малокалиберная пушка развернулась, громко лязгнул затвор, так, что было слышно даже за броней.
"Молодец Водила" — подумала Берта, снимая с плеча собственный дробовик. Отметила, что Криптман удостоверился в плотности возможного огня и развернулся в противоположном направлении, взяв на прицел винтовую лестницу. Умный парень, действительно, надо быть готовым к атаке с тыла.
Стук повторился, требовательный и громкий.
— Открывай, — приказала Берта Доходяге.
Баллонщик номер два облизнул пересохшие губы, встал сбоку от бронированной двери, перекрещенной стальными полосами с круглыми шляпками заклепок. Еще раз облизнулся и крутанул одной рукой штурвал замка. Петли, хорошо смазанные морозоустойчивой смазкой, почти не скрипели, когда дверь открывалась.
— А, сто тысяч трахнутых демонов Варпа, — выдавила Берта, опуская дробовик.
— Долго! — сообщила техножрица, шагая внутрь. — Где медик?
Над левым плечом Вакруфманн парил сервочереп, сверкая красной линзой и размахивая трехпалыми лапками. Из желто-белой теменной кости торчала длинная антенна, почти задевающая металлический потолок.
— Это уже входит в традицию, — заметил Святой Человек, глядя на безвольное тело баллонщицы, которую крепко держала механистка. — Мелкая не вылезает из больничной койки. Этак она у нас станет самой ветеранистой.
Деметриус ничего говорить не стал, он молча откинул медицинскую полку на борту "Химеры", предназначенную для транспортировки раненых. Аксессуар давным-давно (скорее всего никогда) не использовался, однако должен был присутствовать по регламенту, на всякий случай. И, наконец, пригодился, еще раз подтвердив мудрость устава.
— Что с ней? — отрывисто спросил молодой человек, перекидывая на грудь объемную сумку с медицинскими принадлежностями.
Дженнифер выдала быструю череду каких-то медицинских терминов, которые, Деметриус, судя по реакции, отлично понял и мрачнел с каждым словом.
— Попробую стабилизировать, — мрачно пообещал он. — Но тут нужна помощь хорошего госпиталя. И… — Деметриус глянул вверх, словно мог пронзать взглядом несколько уровней прочного металла. — И, наверное, хороший псайкер.
Грешник отшатнулся, сделав жест, отгоняющий нечистую силу, прочие отрядовцы невольно качнулись в стороны, словно ковыль под дуновением сильного ветра.
— Разойдитесь, — с неожиданной властностью приказал Криптман.
Инквизитор быстро шагнул к Ольге и положил ей обе руки на лоб. Хмурясь и беззвучно шевеля губами, Фидус замер на пару минут, тем временем Деметриус ставил девушке капельницы с глюкозой и физраствором.
— Ты понял, — тихо сказал, наконец, Криптман, обращаясь к санитару. Звучало как вопрос и одновременно утверждение. Деметриус едва заметно кивнул и столь же тихо ответил:
— Да. Здесь можно помочь?
Фидус закусил губу и наморщил высокий лоб, сдвинув брови. Затем произнес:
— Вероятно. Но это будет опасно. Нужен кто-то, чтобы пойти за ней. Я не псайкер и не психонавт, смогу только помогать и удерживать.
— Я… — Деметриус заколебался, но все же продолжил с видимой неохотой, будто вспоминая о том, что хотел бы забыть навсегда. — Иногда Свет Императора озаряет меня. Иногда… и странным образом. Поэтому я, в общем то, здесь.
— Ты готов или нет? — рубанул с плеча Фидус, все так же, не снимая рук с головы девушки. — Нельзя терять времени, ее затягивает глубже с каждой минутой. Если ты не сможешь, значит, попробую все-таки я.
Теперь Деметриус закусил губу и опустил глаза, не прекращая медицинских манипуляций. Он отрегулировал колесико дозатора на пакете с антигипоксантом, а затем с неброской решимостью произнес лишь одно слово:
— Да. Я попробую.
— Сеанс психонавтики, организованный не кондиционированным псайкером, а человеком со слабой меткой дара, потребует специального оснащения, — с обычной для механикумов занудностью выступила в беседу Дженнифер, про которую отрядовцы уже забыли. — Приспособления сейчас находятся в процессе сборки. Пришлось импровизировать из подручных средств, но с большой долей вероятности может помочь.
— Занялась бы ты делом, — Берта критически глянула на техножрицу без тени почтения. — Болтаешь тут…
— Мне не нужно смотреть на механических слуг, чтобы управлять ими, — надменно ответила Вакруфманн. — Приспособления будут доставлены через четырнадцать минут сорок девять секунд по внутренней сети пневмопередачи.
— Боюсь, пятнадцати минут у нас нет, — покачал стриженой головой Криптман. — Если промедлим, она сойдет с ума, заблудится навсегда в лабиринте искаженного подсознания. Придется рисковать.
В противовес наставнице инквизитор обращался к Дженнифер с уважением. Деметриус молчал и нервно сжимал пальцы, как пловец, которому предстоит нырять в мутную воду с торчащими на дне арматурными прутьями. Что бы ни собирался делать послушник, его это до смерти пугало. Механистка повернула маску, заменяющую лицо, к Фидусу.
— Попробовав использовать каплю своего дара в данных обстоятельствах он, скорее всего, умрет, — с прямотой настоящей машины констатировала Дженнифер, указывая на Деметриуса. — В лучшем случае мы получим двух необратимо сумасшедших. В худшем останутся две оболочки, наполненные чужим и предельно враждебным сознанием. Лучше потерять немного времени, но пойти в странствие вооруженным. Я намереваюсь помочь согласно протоколу А-девятнадцать-восемьсот три, вам он должен быть знаком.
— Восемьсот три… — пробормотал инквизитор. — Электрошок…
Фидус потер шею и с явной неохотой произнес:
— Да, это может помочь. Мы подождем.
Деметриус глянул на Фидуса болезненно расширенными зрачками, бледный как смерть, но смолчал и воздержался от спора, видимо решив, что более опытный коллега понимает ситуацию лучше.
— Эй, шестеренка, — позвала Берта. — Даже не думай! Полноценный боец и целый санитар, этих не отдам. Да и тебе есть чем заняться!
— Уже занимаюсь, — Дженнифер повернулась всем корпусом к наставнице. — Достоинство и благо детей Омниссии — в многозадачности. А сейчас я постараюсь раскочегарить паровоз, чтобы "Радиальный-12" обрел ход. Для всех нас лучше поскорее оказаться как можно дальше от любых населенных пунктов и людских собраний.