запороть энергичный, но изношенный двигатель.
Машина выскочила на проспект, вернее широкую многополосную коммуникацию, предназначенную для обширного грузопотока. Криптман почувствовал, что у него встают дыбом короткие волосы. Слева, в дыму и ярких вспышках ворочалось нечто громадное, серое и бесформенное, Прямо сейчас два титана обстреливали создание почти в упор, огонь мульти-лазеров казался таким ярким, что обжигал сетчатку. А перед "Химерой" бесновалась толпа одержимых, которые словно мутная река текли к полю боя, чтобы там лечь под огнем скитариев и бронетехники.
Дженнифер не колебалась ни секунды, заскрежетала коробка передач, взывал на повышенных оборотах дизель, и танк врезался в толпу. Тоненький виз Ольги утонул в реве толпы, сквозь которую буквально прогрызала себе путь "Химера". Священник торопливо опустошал баллон химической пушки, мельта-оружие инквизиторов сеяло опустошение. Хирургически точные удары управляемыми снарядами с марсианской бронетехники расчищало дорогу отрядовцам, однако врагов было слишком много.
Загремело так, словно кувалда размером с дом ударила по колоколу соответствующего размера. Мощное эхо повисло густой пеленой, почти ощутимой физически, мгновением позже слева на дорогу приземлился изломанный титан с раскуроченным корпусом. Судя по всему, его ударили с такой силой, что машина весом более четырехсот тонн улетела на десятки метров как сломанная кукла.
Ольга думала, что сейчас она рехнется окончательно. От настоящего безумия девушку спасала, только абсурдная избыточность происходящего. Много крови — ужасно, однако если она хлещет буквально фонтанами, а куски тел разлетаются, как фарш из неисправной мясорубки, хоррор превращается в черную комедию, снятую безвкусным режиссером. Ольга закрыла глаза и вцепилась в руки Фидуса. Тонкие пальцы свело судорогой так, что инквизитор сам едва удержался от возгласа боли. Оба не видели и не слышали, как за башней хаоситы начали бросаться прямо на броню, пытаясь утащить за собой сервитора и огнеметчика. От Люкта отрывали куски металла и плоти, сервитор теперь держался одной рукой, другой отбивался, швыряя обратно искаженные фигуры. Плакса, рыдая одновременно от возбуждения и ужаса, выжимал рычаг огнемета до упора, окружая танк полукружьем дымного чада и горящих тел.
Ольга слышала жуткий рев множества глоток, похожий на вытье зомби из "Дня мертвецов" Ромеры. Чувствовала страшный ритм ударов, обрушиваемых сотнями кулаков на броню. Понимала, что еще чуть-чуть и волна страхолюдных мутантов затопит "Химеру", несмотря на убийственный огонь. Кто-то закричал, тонко и страшно, в треске рвущейся материи. Прямо над ухом застрочил пистолет-пулемет Фидуса. Машина дернулась, как снегоуборщик, почти застрявший в особо плотном и высоком сугробе.
— Они нас перевернут!
Кажется, это кричал Деметриус, но возможно и Савларец. Последовал еще один рывок, и еще, дизель уже не рычал, а скорее визжал как турбина в режиме предельных оборотов.
— Держитесь!
Музыка продолжала играть, и Ольга запретила себе думать о чем-либо кроме нее. В мире больше ничего не осталось, лишь электронный ритм, единственная преграда между разумом девушки и безумием.
"Я больше не могу… я сделала достаточно и еще больше. Я не могу спасти мир, я не могу спасти даже себя, пусть теперь всех спасет кто-нибудь другой. Ничего этого нет".
И все-таки, почему же мелодия кажется такой знакомой?..
Волна жара пронеслась поверх брони, от тепла скручивались волоски на коже, мгновенно высыхали кровь, слезы и грязь, испачкавшие лица. "Химера" с неожиданной легкостью покатилась дальше, как поймавшая ветер парусная лодка. Вой и рев остались позади.
"Паровозик из ада, только гусеничный", — подумала Ольга и рассмеялась, чувствуя, как безумие подступает все ближе, ближе…
Сколько танк еще двигался, девушка не сказала бы и под страхом немедленной смерти, но путешествие, наконец, закончилось.
— Все, — проскрежетал Фидус. — Прорвались.
Машина прокатилась еще несколько метров и остановилась, напоследок громко чухнув двигателем. В пассажирском отсеке тонко и жалко выругался Савларец. Эссен Пале громко молился, бесстрастно и на одной ноте, как автомат.
— Можно смотреть? — тихонько спросила Ольга в пустоту, во всяком случае, она надеялась, что впереди какая-то пустота. Открывать глаза было запредельно страшно, вдруг там страшная оскаленная харя только и ждущая, когда ее увидят.
— Можно, — хором ответили Криптман и Дженнифер, соответственно над ухом и в голове.
Ольга все-таки не решилась разделить склеенные слезами веки. Ее дернули, подняли, вытаскивая из люка куда-то перетащили, затем более-менее аккуратно поставили на твердую поверхность. Девушка прикрыла лицо руками, глянула чуть-чуть, буквально через микронную щелочку и едва не упала в обморок при виде борта "Химеры". Танк словно раскрашивали бурой краской, очень старательно, не пропуская ни одного сантиметра. Страховочный ремень Плаксы болтался жалким обрывком, пустой и окровавленный — единственное, что осталось от маленького огнеметчика. Ольга хотела снова заплакать, но слез уже не было. Лишь понимание, что это не последний товарищ по Отряду, которого ей предстоит оплакать в другое время и в другом месте, когда все закончится. Если все закончится.
— Дошли, — выдохнул Священник, глядя на высокое здание городского театра, геометрический центр "Города-22". Пастырь с усилием придавил язычок замка, отмыкая подвеску. Оружие с лязгом упало на броню танка и скатилось на асфальт, гремя пустым баллоном.
— Мир его праху, — вздохнул Священник, глядя на ремень Плаксы. — Да упокоится он в золотом сиянии Императора.
Из соседнего люка быстро, с паучьей ловкостью выбралась техножрица, пошла забирать у Ольги чудесные очки. Люкт прислонился к борту, неловко ворочая остатками правой руки, ее оторвали в локтевом суставе, ногам тоже досталось, кое-где из-под рваного комбинезона и серой плоти виднелись бескровные раны с открывшимися костями. Если бы не гидравлика и электроприводы, сервитор не смог бы ходить. Савларец выпал из бокового люка и сразу начал блевать прямо на гусеницу, при этом каторжник дисциплинированно удерживал голову техножрицы.
Печатая шаг, к танку подошел скитарий в рваной красной мантии, за его спиной буквально переминался с ноги на ногу четырехлапый автоматон, один из "Геллер-дронов".
— Мы ждали вас, — неожиданно чистым, почти человеческим голосом сообщил марсианский воин, одновременно и очень быстро обмениваясь данными с Дженнифер. — Периметр защищен и под контролем, но мы не можем пройти дальше.
Слова полуробота звучали сюрреалистично, видимо из-за контраста между голосом и металлическим лицом, которые было разбито буквально вдребезги, из пяти оптических линз целой осталась одна. Ствол винтовки, собранный из нескольких тонких трубок, все еще дымился в искусственных руках.
— Они смогут. С большой долей вероятности, — ответила Вакруфманн, больше для спутников из Отряда, потому что со скитарием она уже обсудила и маршрут, и вероятность успеха, и действия на случай провала.
— Вы видите?.. — Ольга подняла чуть дрожащую руку и указала растопыренными пальцами на широкую лестницу, упирающуюся в парадный вход.
— Видите?!..
Она оглядела спутников, надеясь, что им тоже заметно призрачно-багровое сияние, что буквально сочилось через бетонные стены и широкие окна. Свет был одновременно и материален, и призрачен, он пульсировал в ритме, похожем на частое сердцебиение. Пока девушка указывала, бархатное свечение дрогнуло, зачастило вспышками как стробоскоп. Рация Святого Человека в "Химере" отозвалась скрежетом и злобным ревом помех, здоровенный полуробот в красной рванине странно дернулся и склонил железную голову, прижав шестипалую симметричную ладонь к месту, где у человека должно быть ухо.
— Нет, — осторожно сказала Берта. — Не видим. Что там?
— Понятно, — выдохнула баллонщица.
Быстрая и частая пульсация достигла пика и задрожала как стрекозиные крылья, размазавшись в долгой вспышке. Ольга ждала, что ее снова накроет слуховыми галлюцинациями, однако в голове было тихо. Прочие отрядовцы тоже молча переглядывались, не демонстрируя особых симптомов кроме сильной усталости. Зато на механикумов это, судя по всему — чем бы оно ни было — сказывалось очень плохо.
— Любопытно. Все-таки временные путешествия исследованы прискорбно мало и плохо, — произнес Шметтау с академическим интересом. — Интересно, эффект полного иммунитета постоянный или он будет слабеть по мере того как девица адаптируется к миру, где эманации Варпа вездесущи?
Пале ничего не сказал, а лишь перехватил мельту поудобнее. На скафандре инквизитора повисло несколько металлических блямб, похожих на кляксы — пули, что расплющились о бронированное покрытие. Мерцающее сияние поутихло и вернулось к прежнему ритму, удивительно совпадающему с биением крошечного сердца.
— Он боится, — тихо сказала Ольга. — Ему очень плохо. Нам надо идти.
— Ну что, — сказал Священник, тяжело вздохнул, пытаясь замаскировать под выдох естественный и понятный страх. — Тогда пойдем. Ибо если Он собрал нас здесь и сейчас, на то есть и причина, и смысл, и место в Его промысле.
— Император защищает, — дружно выдохнули все люди, складывая аквилы, даже Ольга.
— Омниссия с вами, — Вакруфманн забрала у Савларца голову. — По нашим данным, внутри прямая угроза отсутствует. Еретики мертвы, хосты и прочие демонические проявления не наблюдаются. Это явный очаг спокойствия посреди бури. Но что вас ждет непосредственно на месте, спрогнозировать невозможно.
— А вы? — уточнил Криптман. — Скитарии нам пригодились бы. Да и автоматоны очень хороши.
— Возможно, вы пригодились бы скитариям, — без лишней дипломатичности уточнила Дженнифер. — Однако концентрированное излучение у эпицентра вызывает деградацию локальной области микросхем, металлизацию и пробои подзатворных диэлектриков. Эффективность наших боевых единиц будет снижена. Что же касается автоматонов, они сами по себе являются источником раздражения для этой сущности. Вероятность выживания выше, если источник раздражения будет находиться не с нами.