Он продолжал говорить. Теперь я уже не могу вспомнить всех его слов. Мои глаза закрылись, и я уснул.
На рассвете Симона осторожно разбудила нас и молча указала на горячий кофе с тостами, которые она поставила на стол. Огонь высушил нашу одежду. В начале седьмого Симона появилась снова, уже в пальто, и сказала, что готова. Мы пошли по свежевыпавшему снегу. Утро было ярким и солнечным.
Попрощались мы в том месте, где на середине склона дорога выходила из-под укрытия деревьев, примерно в километре от границы. Симона объяснила, что дальше ей идти опасно.
Через сорок минут нас арестовал югославский пограничный патруль.
18«Никаких причин для тревоги»
Нас доставили на пограничный пост в нескольких километрах от места задержания.
Югославские чиновники были подозрительными, но вежливыми. В процедурах чувствовалась атмосфера непринужденности, неожиданная для меня. Арестовавший нас пограничник во время допроса стоял рядом, курил и непрерывно сплевывал. Только потом я понял, что их заинтересовал один-единственный факт: мы не итальянцы. Беженцы из Италии считались тут обычным делом.
Залесхофф предъявил свой паспорт, и через час его отпустили. Мне разрешили позвонить вице-консулу в Загреб. Дозвониться удалось не сразу, и пока мы ждали на гауптвахте у печки, нам принесли кофе. К одиннадцати часам все формальности были улажены, и нам разрешили поехать в Загреб с условием, что по прибытии мы немедленно явимся в полицию. Ту ночь, первую за пять суток, я спал в кровати.
На следующее утро, в новеньком югославском костюме, с удостоверением личности, которое выдал мне консул, я вместе с Залесхоффом отправился в Белград. Как приятно встретиться с билетным контролером, не испытывая страха! Я был очень взволнован и чрезвычайно доволен собой. Позвонил Клэр, объяснил, что мне пришлось спешно (не вдаваясь в детали, насколько спешно) покинуть Италию, чтобы избежать обвинений в подкупе при подписании контракта для компании «Спартак», и пообещал быть дома через неделю. Она мужественно не стала расспрашивать о подробностях. Я с гордостью сообщил об этом Залесхоффу.
— На вашем месте, Марлоу, — усмехнулся Залесхофф, — я бы поторопился в Лондон. Если вы в ближайшее время не женитесь на ней, это сделает кто-то другой.
— Полностью с вами согласен.
Я также позвонил в Вулвергемптон. В том, что касается подробностей, господин Фитч не проявил такого понимания, как Клэр. Об ордере на мой арест они узнали от британских властей. Фитч засыпал меня градом вопросов, но я сказал лишь, что неприятности пришлось переждать у друзей, теперь я в безопасности и вскоре приеду в Вулвергемптон. В этот момент телефонистка сообщила, что разговор длится уже шесть минут. Тогда я выпалил, что мои обязанности в Милане следует временно передать Умберто, и повесил трубку.
Приятно было сознавать, что фирма «Спартак» должна мне жалованье за два месяца. Но меня беспокоила одна фраза Фитча: мол, итальянское правительство начало процесс экстрадиции. Я поделился своими сомнениями с Залесхоффом.
— Экстрадиция? — рассмеялся он. — Ерунда! Даже если бы они знали, что вы здесь, все равно не стали бы ничего предпринимать. Во-первых, они понимают, что уже не смогут помешать вашей встрече с Вагасом. Во-вторых, им самим придется давать объяснения. Например, насчет фотографии с паспорта, которую напечатали в газете. Предположим, британские власти захотят узнать, откуда они ее взяли. Нет, думаю, что единственный, кто пострадает, — это Беллинетти. Не хотел бы я оказаться на его месте.
Вероятно, Залесхофф успел связаться с Тамарой, поскольку девушка ждала нас на вокзале в Белграде. Они поцеловали друг другу руки. Трогательное зрелище. Тамара улыбнулась мне:
— Хорошо выглядите, господин Марлоу.
— Мы много ходили пешком, — сказал Залесхофф. — Нет ничего полезнее ходьбы. Где Вагас? Ты его уже нашла?
— Да. Его дом заперт, но я оставила там Федора. Вагас появился вчера и через сорок минут вышел с чемоданом. Федор проследил за ним до отеля «Америка», номер двести десять на третьем этаже.
— Хорошо. — Залесхофф искоса взглянул на меня.
— Федор? — переспросил я. — Типично американское имя.
Залесхофф проигнорировал мое замечание.
— Где мы остановимся?
— Для нас я сняла номера в «Акации», а для господина Марлоу — в «Америке».
— Сначала в «Акацию».
В отеле «Акация» мы полчаса разговаривали. То есть говорил Залесхофф, а я кивал. Тамара оставила нас, но вскоре появилась с большим дорогим чемоданом, содержимое которого состояло из пижамы, зубной щетки, туалетных принадлежностей и нескольких старых книг, добавленных для веса. Около шести я погрузил чемодан в такси и поехал в отель «Америка».
Регистрируясь у стойки, я бросил взгляд на доску с ключами: ключ от двести десятого номера висел на месте. Вагас отсутствовал. Я прошел к себе, распаковал пижаму и зубную щетку, потом спустился в холл. Там я выбрал столик, удобный для наблюдения за главным входом, заказал бренди и приготовился ждать.
По моим расчетам, Вагас должен вернуться в отель, чтобы переодеться к вечеру. Когда вторая порция бренди подходила к концу, он вошел через вращающиеся двери, взял ключ и направился к лифту. Я быстро поставил стакан и бегом бросился к лестнице. Добежав до третьего этажа, я успел нажать кнопку вызова, и в этот момент двери лифта открылись.
Вагас вышел, и мы оказались лицом к лицу.
Брови генерала поползли вверх. Однако на его лице отразилось не только удивление, но и подозрение. Я разыграл изумление и радость. Прежде чем он успел открыть рот, я схватил его за руку и сердечно пожал.
— Генерал! Именно вы мне и нужны!
— Марлоу! Какая неожиданность.
— Действительно, — радостно подтвердил я. — А я весь вечер ломал голову, где вас найти. Разыскал ваш адрес в справочнике, но дом был заперт. Я уже потерял надежду… а мы живем на одном этаже одной гостиницы!
Генерал вяло улыбнулся.
— Ну теперь, когда вы меня нашли, вы не откажетесь со мной выпить?
— С удовольствием. Невероятно, — возбужденно тараторил я, пока мы шли по коридору. — Увидев, что ваш дом заперт, я, естественно, подумал, что вы уехали.
Вагас слушал, продолжая улыбаться. Я почти физически ощущал его недоверие. В номере он подошел к буфету, достал стаканы и две бутылки.
— Когда вы приехали, господин Марлоу? Бренди и минеральную воду?
— Да, спасибо. Сегодня после обеда.
— Из Италии?
Залесхофф меня тщательно проинструктировал.
— Нет, из Вены. — Я засмеялся. — Наша маленькая сделка закончилась не очень удачно, правда, генерал? Я в это время был в Неаполе, и если бы мой помощник не разыскал меня в Риме и не предупредил, то по возвращении меня непременно арестовали бы. Разумеется, консул быстро бы все уладил, но я решил не рисковать. Мне удалось нанять лодку до Вильфранша. Я пытался дозвониться до вас в Милан, но слуга сказал, что вы в отъезде. — Потом я прибавил длинную тираду насчет вмешательства итальянской полиции в частный бизнес.
Вагас вежливо слушал.
— Насколько я знаю, коммендаторе арестован, — сказал он. — Очень жаль. Об этом сообщалось в газетах. Кстати, вы видели свежие итальянские газеты?
— Нет. А что?
— Я подумал, что вы могли читать репортажи об этом деле. Очень любопытно.
Я размышлял, знает ли он, что итальянские газеты ни словом не обмолвились о коммендаторе. Вскоре выяснилось, что генерал в курсе.
Вагас протянул мне стакан и наклонился, чтобы наполнить свой.
— Марлоу, — не оборачиваясь, спросил он, — мне очень интересно, почему вы приехали в Белград вместо того, чтобы вернуться в Англию, и зачем так хотели меня найти.
Я изобразил удивление.
— Не хотите ли вы сказать, генерал, что забыли о тех вопросах, которые задавали мне в письме? Мне пришлось здорово потрудиться. К сожалению, до отъезда из Неаполя у меня не было времени вам ответить. А потом я узнал, что вы уехали из Милана. Я…
Рука Вагаса с бутылкой минеральной воды вдруг замерла.
— Минутку. Как я понимаю, вы добыли ту информацию, прежде чем покинуть Италию?
— Совершенно верно. — Я ухмыльнулся. — Согласитесь, премия в пять тысяч лир компенсирует поездку на выходные в Белград. Вряд ли компания «Спартак» будет довольна историей с подкупом. Разумеется, это не моя вина. Однако итальянцы могут аннулировать сделку. Пятьдесят фунтов мне не помешают.
Несколько секунд генерал молча смотрел на меня.
— Информация у вас с собой?
Я улыбнулся и постучал пальцем по лбу.
— Она здесь. — Я надеялся, что мне удалось притвориться хитрым и глупым человеком, знающим, что козыри у него в руках, и намеренным использовать их.
Взгляд Вагаса, казалось, не предвещал ничего хорошего, и моя уверенность постепенно испарилась, оставив после себя лишь деревянную улыбку. Затем генерал сунул руку в нагрудный карман и достал бумажник. Медленно отсчитал пять тысячных банкнот и бросил на стол передо мной.
— Ну, Марлоу?
Я произнес вторую часть урока, который меня заставил выучить Залесхофф, и с удовлетворением увидел, что в глазах Вагаса мелькнул интерес. Он подошел к бюро, взял лист бумаги и попросил меня повторить. Я повторил. Генерал что-то записал на листке. Потом снова встал.
— Мне приятно отметить, что ваша информация, по всей видимости, точна и может нам пригодиться. Тем не менее должен вас предупредить, что эта сделка последняя. Вряд ли мое начальство согласится платить вам жалованье теперь, когда в Италии вы стали нежелательной персоной. Понимаете?
— Конечно, генерал. — Я замялся и украдкой посмотрел на него. — Кстати, по поводу нашего разговора в машине тем вечером… Я бы хотел иметь какие-то гарантии, что информация, касающаяся бизнеса моих работодателей, не будет использована… э… предосудительным образом.
В глазах Вагаса мелькнуло удивление, однако он со всей серьезностью заверил меня, что мне нечего бояться.
— Позвольте пригласить вас на ужин, Марлоу? — прибавил он.