– До некоторой степени, – сказал Кратов. – Пускай будет зверь… Что же получается? Если я что-то понял из той наукообразной беллетристики, что вы давеча процитировали, то не так давно нкианхи испытывали некий прибор, условно именуемый «ЭМ-сканером». И на порождаемые им возмущения в экзометрической ткани реагировали некие предположительно живые твари. То есть бросались на треки от этих возмущений, как чёрт на грешную душу, тем самым выдавая своё до той поры ото всех скрытое существование.
Спирин кивал ему в унисон, но лицо его с каждым словом делалось всё более озабоченным.
– То, что эти зверюги себя проявили во плоти, оказалось подтверждением какой-то умозрительной теории, возникшей в нкианхских же головах тоже весьма недавно…
– Я уже всё понял, – поспешно сказал Спирин.
– …между тем, как первое документальное свидетельство о нападении ЭМ-зверя на корабль Братства состоялось гораздо раньше. За несколько веков до того, как доктора Атмиагутид и Инхаомт сообразили, что коли есть сопространство, так наверняка в нём кто-то должен пастись и щипать травку.
– Ужасно! – воскликнула Рашида. – Запомнить, а главное – повторить эти языколомные имена с первой же попытки!..
– Приведённая вами цитата убедительна, – заключил Кратов, – но не иллюстрирует ничего, кроме поразительного эгоцентризма нкианхов, не удосужившихся порыться в исторических хрониках Галактического Братства. Хотя мы с вами, пожалуй, первые, кто их в том может уличить.
– Здесь какая-то нестыковка, – сказал Спирин. – Телега впереди лошади. Может быть, мы что-то напутали с летоисчислениями… хотя вряд ли. Нужно поискать более глубокие отсылки.
– Поищите, поищите, – сказал Кратов. – Возможно, наткнётесь и на другие замечательные исторические казусы.
– Что вы хотите сказать?
– Только то, что история исследований экзометрии, или, как это обозначено в вашем инфобанке, «экзометрического сопространства», покрыта флёром недомолвок и лакун.
– Вам это, я вижу, не очень-то нравится, – заметил Спирин.
– А вам?
– Тоже не по душе.
– И правильно. За недосказанностями зачастую таятся мрачные дела.
– В экзометральной навигации-то? – спросил Спирин с недоверием. – Корабли Братства столько лет бороздят его вдоль и поперёк, что там уже и места не осталось для малейшей кляксы мрака… Э, бросьте вы! – вдруг отмахнулся он. – Наверняка изрядное количество исторического материала попросту утрачено за давностью. Кому три тысячи лет назад могло прийти на ум, что двое… пардон, трое теплокровных вертикальных гуманоидов вдруг захотят докопаться до изначальных истин?!
– Когда и кем был совершён первый ЭМ-перелёт? – полюбопытствовал Кратов.
– В 680 году до нашей эры. Космический крейсер нкианхов «Пернатый хищник» с тремя испытателями на борту, командир экипажа – трехфлаговый адмирал Юлли Юлтусф, – быстро ответил Спирин. Он внезапно преисполнился веселья. – Какие-нибудь там ассирийцы осаждают Иерусалим и рушат стены Вавилона. Какие-то туманные киммерийцы вкупе с урартами, о которых только разве что я и помню, лупцуют каких-то фригийцев. И вся эта шатия-братия и знать не знает, что в это время где-то за пологом звёздного неба адмирал Юлтусф и его соколы…
– А вы говорите, «утрачено за давностью», – усмехнулся Кратов. – Это вам не скифские письмена, не библиотека Ивана Грозного. Это вам Вхилугский Компендиум… Ладно, пока ограничимся констатацией факта, что найти чёрную кошку в светлой комнате легко, но поймать очень сложно – особенно если она не хочет к вам на руки. Что нам стало известно об ЭМ-зверях? Что они реагируют на треки экзометральных возмущений. Особенно когда это солидные треки, вроде того, что оставил «Азмасфох» или ЭМ-сканер нкианхов. Что их можно подманивать и ловить. Во всяком случае, такова официальная версия происхождения кораблей-биотехнов вроде того, которым пользуюсь я… Вот только любопытно, как это выглядит на практике!
– На практике, коллега, это выглядит примерно так, – окончательно развеселился Спирин, отечески похлопывая Рашиду по ноге. – Я делаю запрос в инфобанк того же, скажем, Компендиума. Нельзя ли-де мне ознакомиться с технологической программой промыслового лова ЭМ-зверей, каковая была разработана, успешно испытана и осуществлена высокочтимыми коллегами нкианхами? Отчего же нет, отвечают мне. Делается это так. Строится ку-синус-альфа-омега-векторная гравитационная сеть с тензорными проседаниями в ку-тангенс-бета-гамма-сопространство и укладывается в сопроникающие минус-гармонические прото-области. Не понимаете? Ну, речь идёт о системе координат, что позаимствована из пока ещё слабо доступной человечеству области знаний, а именно: из ультра-инфра-грависпазматической парафизики. Что, даже не слыхали? Ну и плюньте, не забивайте себе мыслительный аппарат… Тем всё и оканчивается. Вся наша беда в том, что до сих пор не нашёлся ещё человек, из плоти и крови, с парой ног и парой рук, кто бы всякий раз на их сочувственные вопросы отвечал: да нет, всё в порядке, чего тут не понять – элементарная ультра-инфра-грависпазматическая парафизика, продолжайте пожалуйста…
– М-да, – неопределённо сказал Кратов. Он поёрзал в кресле, и ему на колени тотчас же свалился череп. – Ультра, стало быть, инфра… Ну, и чем же закончилась эпопея «Азмасфоха»?
– Как я говорил, расположение эмиттеров ввело ЭМ-зверя в заблуждение, – сказал Спирин, – и он не нанёс кораблю того урона, на который явно рассчитывал. Поэтому оставшемуся в живых суперкарго пришлось экстренно прервать полёт и выброситься в субсвет. Процедура выхода из экзометрии выглядела предприятием рискованным, но всё же удалась. После чего подоспели спасатели, и всё закончилось наилучшим образом… если не считать гибели одного из тахамауков.
– Poor Yorick,[9] – пробормотал Кратов, рассеянно вертя череп в руках. – Кстати, отчего он погиб? Что там было – перегрузки, разгерметизация, отказ гибернационной техники?
– Сейчас посмотрим, – сказал Спирин. Его брови снова поползли кверху. – Забавно… То есть ничего забавного в смерти, разумеется, нет, но… несчастный тахамаук погиб от кровоизлияния в мозг, – он пожевал губами и с кривой усмешкой прибавил: – Такова официальная версия.
– А тот, что уцелел? – спросил Кратов. – Наверное, сошёл с ума?
– С чего вы взяли?! – удивился Спирин. – Впрочем… – на его чело набежала тень. – Дьявол, – сказал он энергично. – Такое ощущение, что вы пришли сюда тыкать меня носом в дерьмо!
– Это не так, – мягко возразил Кратов.
– Суперкарго Нфебетнехп действительно был отстранён от дальнейших полётов по медицинским показаниям. У него наблюдались галлюцинации, расщепление личности, приступы глубокой депрессии…
– Стас, – чуть слышно проронила Рашида.
Расставание получилось довольно скомканным. Спирин уже не вёл себя так оживлённо, как это было вначале. По всему видать было, что ему не терпелось остаться наедине со своим видеалом и пропахать все доступные источники информации вдоль и поперёк, пока нежданно возникшие смутности не рассеются, как утренний туман. Кратов оставил ему личный номер и поспешил прочь. Ему тоже хотелось на свет и простор.
– Ой! – вдруг сказала Рашида.
– Что случилось? – насторожился Кратов.
– Ничего страшного…
И лишь когда они поднялись наверх, удалились от лифта на изрядное расстояние и уже проходили мимо макета корабля Молчащих в одну десятитысячную естественной величины, Рашида пояснила:
– Он меня ущипнул.
– Ущипнул? – не поверил Кратов. – Тебя?!
– Угу. За мягкое.
– А где у тебя мягкое? – невинно полюбопытствовал Кратов.
– Везде! – рявкнула Рашида. – Это у тебя где ни хвати, всюду гранит и сталь, а я женщина…
– «Женщина устроена так, что она вся мягкая и влажная…»[10] – пробубнил себе под нос Кратов. – Больно?
– Не очень… – Рашида вдруг разозлилась: – Я же не девочка, чтобы меня щипать! Я зрелая женщина, у меня любовники были его лет! И что ты имел в виду, говоря, что я влажная?! Не забывай, что я инженер-навигатор Звёздной Разведки в отставке! И я ещё помню, как тормозить потоотделение!
– Хочешь, я вернусь и отломаю ему клешни? – смиренно спросил Кратов.
– Я потому и промолчала сразу, что не хочу… – Рашида поглядела на корабль Молчащих. – Про них я тоже ещё помню. По крайней мере, с ними всё ясно. Летят себе и летят. Ни с кем не желают разговаривать. Это их право. И, скорее всего, это обычные грузовики-автоматы каких-нибудь переразвитых аутсайдеров. Например, тех же эхайнов.
– Видно, сегодня день такой, что все морочат друг дружке голову, – сказал Кратов в пространство. – Так ты всё же знаешь об эхайнах?
– Об эхайнах, Костя, знают все, – веско пояснила Рашида. – Даже этот тип… под сенью монстрика. Что вот есть такие эхайны. Но что такое эхайны, и зачем они нужны – знают немногие. Например, ты. Ведь ты знаешь?
– Знаю, – потупился Кратов.
– Что они такое?
– Головная боль.
– Зубная, – строго поправила Рашида. – А зачем они нужны?
– Низачем! – заверил Кратов с охотой. – Абсолютно низачем!
– И всё же ты упорно не желаешь рассказать про эхайнов даже мне, своей женщине… Что же ты требуешь от нкианхов, которые о тебе даже не подозревают? С какой стати они станут делиться с тобой, абсолютно незнакомым теплокровным вертикальным гуманоидом, своими сокровенными тайнами?
– Но мне не нравятся эти тайны! – сказал Кратов. – Не хочу я никаких тайн в фундаменте Галактического Братства! Не хватало ещё, чтобы этот замечательно устроенный, светлый храм, в котором есть место всем, включая меня, тебя… и даже того типа… вдруг покосился, а то и рухнул! Ну скажи: на кой чёрт нкианхам тайны?
– На кой чёрт тайны человечеству? – пожала плечами Рашида. – Неужели ты столь наивен, чтобы надеяться, будто я не заметила, как ты скис, когда Спирин ляпнул про Разделение?
– Ну и скис, – сказал Кратов оправдывающимся тоном. – Ничего сладкого в том нет. Очень досадный и неприятный факт в нашей истории. Причём в истории древнейшей. И самое в нём досадное, что люди-то здесь как раз ни при чём, а отдуваться приходится в первую очередь им…