к экспертизе мы не смогли, так как они угрожали расправой с нами».
Зачем понадобилась главврачу «Скорой помощи» откровенная ложь? Чтобы ответить на этот вопрос, я встретился с А. Назарли. Оказывается, подтвердить свои слова он не может. Сам не видел, но предполагает, что подобное могло быть. А на мой вопрос, почему пострадавшим было отказано в помощи, отводит глаза в сторону. Молчит. Наконец соглашается: да, они сделали то, что должны были сделать, — защитили мост… Я бы добавил: выполнили свой гражданский и воинский долг. Защитили мост, за которым — женщины и дети, старики, жизни многих людей. И кто знает, может быть, и жизнь врача Назарли?..
Задаюсь вопросом: что стояло за теми трагическими событиями? От какого врага защищали мост военнослужащие? Эмоции, неуправляемость распаленной экстремистами толпы? О нет! Столь простое объяснение было бы далеким от правды.
Накануне событий в центральной прессе высказывались критические суждения, связанные с деятельностью коррумпированной бюрократии в регионе, были попытки назвать их поименно. Пытаясь спасти свои кресла и привилегии, уйти от ответственности перед законом за свои преступные деяния, эти люди поставили на карту национальные чувства своих народов. Известно, как легко при наличии попустительства, бездеятельности органов милиции всколыхнуть народные массы под псевдопатриотическими лозунгами, вывести их на улицы, толкнуть на путь противоправных действий.
Об этом же говорил в беседе секретарь ЦК Компартии Азербайджана Т. Оруджев:
— За спиной тех, кто бросает булыжники, — политические противники перестройки, авантюристы, главари так называемой теневой экономики. Потому и рассчитывать на быструю и легкую победу не приходится.
Да, за внешне стихийными, непредсказуемыми событиями наблюдательному человеку, аналитику нетрудно рассмотреть заранее составленный сценарий. Сценарий, где истинные цели авторов замаскированы лозунгами о «посягательстве на демократию», необходимости «защищать перестройку», упрятаны в националистическую, религиозную упаковку. Те, кому реальная перестройка грозит разоблачением, стремятся отвлечь от себя внимание дестабилизацией общественной жизни, подменить законность, правопорядок анархией. Лишь политически незрелый человек не увидит, что нынешние общественные эксцессы — это, образно говоря, арьергардные бои периода застоя, проявления давней болезни, загнанной глубоко вовнутрь общества.
… В Кировабаде введено особое положение. Для многих, видимо, понятие «комендантский час» олицетворяет спокойствие, обеспечиваемое неординарными средствами. Но как в эти тревожные дни воинам недостает взаимодействия с местными органами милиции, партийным активом, как трудно его наладить! Меня убеждали, что партийные активисты несут патрульную службу плечом к плечу с воинами. Но встретиться не удалось ни с одним. Не видел на постах и милиции. У экстремистов дело поставлено иначе.
Я спросил у народного поэта Азербайджана Бахтияра Вагабзаде, приехавшего в это горькое время в Кировабад, какие чувства он испытывает.
— Боль, недоумение и стыд, — был ответ.
До начала комендантского часа — считанные минуты.
— … И последнее, — заканчивает инструктаж личного состава подвижного патруля полковник В. Сорокин. — Будьте готовы к любой неожиданности. Вчера выстрелом из ракетницы ранен милиционер…
Направляемся к стоящим неподалеку машинам, занимаем свои места.
Улицы города в ночное время пустынны. Движение автотранспорта максимально ограничено, нужен специальный пропуск. Нет и прохожих. И вдруг у одного из домов на улице Шаумяна замечаем возбужденную группу людей. Среди взрослых — дети. Старший патруля гвардии подполковник В. Казимирчук с солдатами подходит к группе, просит разойтись по квартирам. Невысокий мужчина, назвавшийся Р. Мамедовым, — он и до этого задавал тон шумному разговору, — сообщает взволнованно: мол, дом может взлететь на воздух, хозяин одной из квартир открыл газовый кран и ушел…
Надо сказать, что в те дни город был буквально начинен различными слухами, небылицами. Вчера у полковника В. Сорокина, коменданта участка, бесконечно звонил телефон. Срывающимся голосом люди сообщали: беженцы, тысячами устремившиеся из Армении, прибывают в Кировабад со следами зверских издевательств, даже с отрезанными ушами…
Так ли это? Чтобы ответить на этот вопрос, я вместе с полковником Сорокиным побывал в пунктах приема беженцев. Ничего подобного там не было. Тогда я связался с военным комендантом железнодорожного участка города Баку полковником Н. Суховым. Он сообщил:
— За два дня мы встретили эшелоны из Иджеванского, Масисского и других районов Армении. Среди приехавших никто не отметил ни одного подобного случая. Однако пострадавшие в драках, с синяками, были.
Подполковник милиции В. Катков, представитель УВД Баку, заявил: глупости все это. Вчера прибыло 300 человек, и все, как говорится, целы. Видимо, отдельные группы людей специально распространяют подобные слухи. Почему так считаю? Слишком быстро эти слухи разлетаются.
Обо всем этом я и рассказал своим ночным собеседникам. Но видно было, что они мало верят словам. Все это время они внимательно следили за действиями гвардии младшего сержанта С. Присяжнюка, который через балкон поднялся на второй этаж.
— Запаха газа нет, — доложил он, вернувшись.
Жильцы дома молча расходятся по квартирам. Не торопится лишь Мамедов.
— Они нас грабят, — оправдывает он свое поведение, имея в виду иную национальность.
— Но ведь в этом доме и на всей улице ни одна квартира не разграблена, — говорит старший патруля.
— Здесь-то да, — соглашается нехотя собеседник, — но там… — и неопределенный взмах рукой.
Возвращаемся на маршрут.
— Слухи рождаются буквально из ничего, — делится впечатлениями гвардии младший сержант Присяжнюк. — Они словно детонаторы. Поверит человек очередной нелепости — и места себе не находит… Вчера в армянском районе подходит ко мне женщина и спрашивает: «Вы за кого — за нас или за них?» Далеко можно зайти с таким делением: «мы», «они».
Слушаю гвардии младшего сержанта и вспоминаю выступления ораторов на Театральной площади в Ереване. Что ни выступление, то «они должны», «они обязаны», «им следует». И в Баку, и здесь, в Кировабаде, самодеятельные «оракулы» тоже напирают на «они». Почему не пробивается к трибунам извечная мудрость народов? Почему редко звучит столь необходимое сегодня, как, впрочем и во все времена, слово о личном долге, личной ответственности тех, кто, бросив рабочее место, спешит на митинг, — долге перед всем советским народом, перед нашим единым государством? Почему верх берут те, кто исповедует пещерный «патриотизм», кто, тиражируя нелепые слухи, устраивая провокации, не уважает прежде всего собственный народ?
Болью в сердце отозвалась вчерашняя встреча с азербайджанцем В. Салимовым. Подошел ко мне этот немолодой уже человек со слезами на глазах. Рассказал: жена у него армянка, вместе прожили тридцать лет, трое детей. И вот врываются к нему в дом трое и требуют, чтобы через три часа ее здесь не было. «Что делать?» — спрашивает с надеждой измученный человек. Как могу, успокаиваю его. А как хотелось бы переадресовать этот вопрос устроителям митингов. Пусть бы ответили на него, раскрыв свое истинное лицо.
… Второй час ночи. Наш патруль задержал троих. Имеют при себе ножи, игральные карты и деньги — около десяти тысяч. Передаем задержанных милиции. При осмотре машины, принадлежащей С. Б., обнаружены нож и ракетница. Невольно возникает мысль о раненном ракетницей милиционере. Задержанного доставляем в комендатуру. А там уже целый арсенал «трофеев»: бутылки с бензином, кислотой, зажигательной смесью, ножи, ружья…
…В армянском районе беседую с О. Мурадовой. Она и некоторые другие жители коротают ночь у костра.
— Тут не до сна, — скорбит женщина. — Спасибо людям, что детей приютили. Меня ведь из собственной квартиры выбросили, вселили туда других…
Едем по названному адресу. В квартире действительно живет другая семья.
— Да разве это жизнь? — взволнованно рассказывает М. Рустамов и показывает в угол комнаты, где на полу спят дети. — Две недели назад уехали из Варденисского района Армении. Все это время находились прямо на улице. И вот говорят: есть пустая квартира. Понимаю, что нарушил закон, но…
Ничего, кроме горя, душевной боли, национальная рознь принести не может. А ведь остаются в тени те политические авантюристы, по вине которых у народов, извечно проживающих на одной земле, появились беженцы. Главных подстрекателей так просто не встретишь на ночных улицах города, многонациональное население которого жило и, уверен, будет жить единой трудовой семьей. Но как же важно людям научиться распознавать ложь, в какую бы национальную или религиозную упаковку ее ни рядили.
…На рассвете возвращаемся в подразделение. Гвардии младший сержант С. Присяжнюк, прощаясь, вспоминает наш ночной разговор:
— А знаете, как я ответил той армянке? Сказал так: «Мы — за правду!»
Усталое лицо гвардии младшего сержанта освещается улыбкой. Знаю: вечером ему снова на пост.
Олег ВладыкинТАМ, ГДЕ РОЗОВЫЕ ГОРОДА…
Никогда не замечал за собой склонности к фатализму. И все же теперь так и хочется назвать предначертанием судьбы то удивительное обстоятельство, что журналистские хлопоты проложили мой путь в самом начале декабря 1988 года через два крупнейших, после столицы, города Армении. Второго числа оказался в Ленинакане, третьего приехал в Кировакан. Увидел их впервые в жизни.
Помнится, очень поразился своеобразию этих городов, по сравнению со многими виденными прежде, и в то же время их необыкновенной похожести друг на друга — словно одной рукой возводились. Такое впечатление создавалось из-за материала, который использовался там для строительства. Почти полностью возведенные из розового кавказского туфа, оба будто светились в лучах неяркого зимнего солнца. Как-то само собой напросилось для них общее имя — Заревые Города.