вперед: автомобиль — носилки — самолет…
В полдесятого вечера «окружники» добрались наконец до расположения роты. С этого момента здесь началась самая активная и квалифицированная работа. Вскоре прибыли и специалисты из других военных госпиталей и медбатов ЗакВО. Из шести хирургических бригад одновременно работали четыре. Сложные внутриполостные операции, ампутация конечностей, реанимация. Темпы наращивали с каждым часом, хотя здание было в трещинах, шкафы попадали, всюду валялась штукатурка. Наладили, во многом благодаря в высшей степени профессиональной работе подполковника медицинской службы И. Махлина, сортировку раненых.
По сейсмологической обстановке стало известно, что в 3–4 часа ночи возможен еще один толчок. Весь медперсонал, не занятый на операциях, спешно разворачивал палатки. К назначенному сроку операционные переместились туда. К счастью, повторные толчки оказались не столь сильными.
С 12 часов 7 декабря до 6 утра 8-го на базе медроты была оказана помощь 1200 пострадавшим. Около 600 эвакуированы через аэропорт.
С 6 часов 8-го до 8 часов 9 декабря поступило 500, эвакуировано 84.
На третьи сутки — соответственно 182 и 51.
За все время поступило 55 военнослужащих и 160 членов их семей.
За трое суток хирурги сделали многие десятки операций. По оценке главного хирурга Закавказского военного округа полковника медицинской службы Л. Нянина, все специалисты и медсестры работали в высшей степени четко и слаженно. Многие в течение двух-трех суток не спали ни одной минуты…
Лев Алексеевич за час до нашего разговора приехал из Кировакана и Спитака. И там главную тяжесть работы приняли на себя военные медики. В Кировакане — медрота майора Н. Рассказова совместно с врачами 1-й городской больницы. В Спитаке — группа хирургов Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова под руководством старшего преподавателя кафедры хирургии и усовершенствования врачей полковника медицинской службы В. Сацюкевича…
Ни врачи Ленинаканского госпиталя, ни персонал медроты еще не знали, что в первые часы после землетрясения в Центральном военно-медицинском управлении по указанию министра обороны СССР маршала Д. Язова создана оперативная группа для работы и координации действий военных медиков по оказанию помощи пострадавшим от стихийного бедствия. Возглавил ее начальник ЦВМУ генерал-полковник медицинской службы Ф. Комаров. На следующий день, 8 декабря, в Армении уже будут работать 290 военных медиков, лучших из лучших, в основном из Москвы и Ленинграда. Они приедут со всем необходимым оборудованием, лекарственными средствами и запасом крови: уже в ночь с 7-го на 8-е был проведен массовый забор ее у 600 добровольных доноров — военнослужащих Московского гарнизона.
В Ереване военные врачи работали в местном госпитале и оказывали помощь гражданским лечебным и научно-исследовательским учреждениям. Особая трудность заключалась в массовом поступлении пострадавших с тяжелыми травмами, сопровождающимися так называемым синдромом длительного сдавления. Одно из наиболее грозных осложнений этого страдания — острая почечная недостаточность. Это предвидели, и уже 9 декабря было создано специализированное отделение искусственной почки, в котором установили четыре аппарата и немедленно начали проводить гемодиализ, т. е. очищать кровь раненых от шлаков.
Второй, не менее важной проблемой, за решение которой взялись военные хирурги, оказались гнойно-септические осложнения. Совместно с главным хирургом Министерства здравоохранения Армянской ССР доктором медицинских наук О. Саруханяном в больнице «Эребуни» в течение нескольких дней были организованы специализированные отделения для лечения гнойных раневых осложнений. Более 80 военных медиков, входящих в группы профессоров полковников медицинской службы М. Лизанца и И. Косачева, создали практически республиканский центр гнойной хирургии. Помог в этом и огромный опыт, полученный ими в Афганистане.
В Ленинакане, Спитаке, Кировакане, других наиболее пострадавших районах были развернуты дополнительные медицинские подразделения, где наряду с оказанием первой помощи делали сложные полостные операции, ампутации, брали под контроль эвакуацию пострадавших из зоны поражения. В течение двух первых недель после землетрясения из 17 770 пострадавших военные медики обработали 5630, причем провели более 1800 сложных оперативных вмешательств, противошоковых и других мероприятий. Другими словами, они оказали помощь почти каждому третьему пострадавшему…
Но все это будет потом. А пока на весь Ленинакан оставались одна медрота и несколько врачей из местного и окружного госпиталей. Уже две ночи не отходил от аппаратуры анестезиолог подполковник медицинской службы Л. Барышев. На третью ночь ему сообщили: дочь, которую он своими руками вытащил из-под обломков и которую в тяжелом состоянии эвакуировали, — скончалась.
Коллеги, друзья его не утешали. Лишь сдавил кто-то больно плечо: держись, мол! И уже неслось по коридорам: анестезиолога в операционную! Срочно!
Кучмаченко Олегу, пяти лет, ампутировали ногу. У мальчонки якобы погибли родители, и Ламара Акопова, медсестра, ассистировавшая на операции, заявила: он будет моим сыном.
Держалась — ни слезинки. А утром отыскался отец Олежки, военный летчик. И вот тут-то, взглянув, с какой неизбывной болью смотрит с почерневшим лицом отец на сына, Ламара дала волю всему, что скопилось на сердце за эти дни… Девчонки, медсестры И. Жиманова, Н. Шахвардзян, Д. Мурадян, Р. Акопян, успокаивали ее, как могли, и плакали, плакали сами.
А двухлетний Карен Мкртчян стал за несколько часов героем и гордостью медроты: двое суток в завале пролежал — и ни царапинки! Долго жить будешь, малыш!
Аспину Гаспарян и ее четырехлетнюю Манану в роту доставили порознь — откопали в разное время. Манану оживили быстрее, и теперь в углу палаты молоденькая сестра нежно качала завернутую в солдатское, перетянутое крест-накрест бинтами одеяло девочку и то ли шептала что-то нежное, то ли напевала тихонько в ожидании, когда приведут в чувство и подготовят к эвакуации лежащую рядом мать…
Когда мы беседовали с полковником медицинской службы Л. Няниным, ему доложили: роженицу доставили.
— Что ж, принимайте роды! — впервые улыбнулся Лев Алексеевич. И пояснил: — Увы, мы здесь первое время были и главной акушерско-гинекологической силой. Местный роддом разрушен. Триста рожениц, врачи погибли…
А говорили мы о том, что не позволило медикам сработать еще более результативно, хотя, казалось бы, куда уж!
Конечно, сказалось, что не сразу было налажено централизованное руководство всем ходом работ. Неразбериха, путаница первых, да отчасти и последующих, суток отнюдь не повышали эффективности врачебной деятельности. Что касается непосредственно медиков, то они прежде всего столкнулись с извечной проблемой медикаментов.
— Например, сейчас, — говорит Лев Алексеевич, — мы имеем дело преимущественно с синдромом сдавления, когда кроме большого количества жидкости требуются всевозможные специфические медикаменты, способствующие выведению отравляющих веществ из организма. Нет у нас аппаратов, которые превентивно применяются для профилактики почечной недостаточности, — промышленность не выпускает, хотя мы точно знаем, что за рубежом подобные имеются.
Отсутствуют комплекты одноразового стерильного белья для хирургов и операционных сестер — потягай-ка по разрушенному городу автоклавы! А возьмите палатки наши — те, которые врачи, выбиваясь из сил, разворачивали в ночь с седьмого на восьмое в ожидании повторного толчка. Такими еще до Великой Отечественной пользовались, по четверти тонны каждая! Хотя во многих странах давно применяются каркасные, надувные палатки, лучшие образцы не весят и десятка килограммов.
Не выдерживают критики и средства связи, которыми располагает медслужба округа. Как при дальности действия радиостанции в пять — семь километров можно было оперативно организовать, скоординировать на огромной территории деятельность военно-медицинских учреждений? Между прочим, последние в экстремальных ситуациях, как показывает опыт, необходимо развертывать по типу многопрофильных полевых госпиталей с полным комплектом за счет НЗ. Когда разразилось бедствие, начальник военно-медицинской службы Закавказского округа генерал-майор П. Коротких плюнул на все бюрократические препоны и ограничения и поступил так, как подсказывает здравый смысл и совесть. А именно: принял решение об организации фактически тех самых «многопрофильных» и не остановился перед едва ли не священной неприкосновенностью неприкосновенных запасов.
— Но ведь на свой страх и риск! — сокрушался полковник медицинской службы Нянин.
Люди наши в тяжелую годину никогда не подводили и не жалели себя. И в Армении — то же. Но это не избавляет руководителей различных ведомств и учреждений от необходимости предвидеть худшее, готовиться к нему, если хотите — жалеть людей…
Покидая медроту, я поинтересовался: как дела у нашей роженицы? Оказалось, двадцатилетнюю Аню Анусян перевезли все-таки к городским специалистам — действует уже родовспомогательная служба.
— А в каком состоянии будущая мама?
— В хорошем, — ответил лейтенант медслужбы Ю. Грэдинару. — Сердечко у ребенка славно прослушивается. Будет жить!
И стоявшая рядом медсестра с донельзя уставшим лицом подтвердила:
— Конечно, будет!
Счастья тебе, дитя!
Юрий МамчурЗОЛОТО СПИТАКА
Они стояли на грудах камней и щебня. Вокруг, сколько охватывал взгляд, дымились развалины. Со всех сторон слышались стоны и крики. Сотни, тысячи людей, в том числе почти весь их артполк воздушно-десантной дивизии, прибывший для оказания помощи, разгребали завалы, спасали живых, выносили мертвых. А они — стояли.
К ним тянулись убитые горем женщины и дряхлые старики: помогите! Хоть чем-нибудь! Вы же молодые и сильные… Но эти шестеро ничем помочь не могли. Они стояли с оружием по невидимым границам маленького участка таких же, как повсюду, развалин. Еще несколько часов назад здесь был процветающий ювелирный магазин… И тогда на них чуть ли не с кулаками бросился седой мужчина.