Задвинув речугу, я распустил бойцов на занятия, а сам потопал к Петровичу, пристреливать оружие. От пушечного сала мне автомат и пистолет уже почистили, бензином промыли и ружейным маслицем смазали — преимущество командира: попросил — сделали. Оно, конечно, грех великий для бойца — доверять свое оружие чужим людям, но консервационную смазку выковыривать — это часа на два, а я теперь человек занятой. А вот от предложения набить заодно патронами магазины я отказался — это уже попахивало откровенным барством.
Стрельбище находилось за пределами лагеря (естественно), и мы с Наливайко застали на нем небольшой отряд бредунов. Патронов на тренировку они не жалели — сожгли по три рожка каждый.
— Петрович, а откуда вообще такое богатство? — спросил я у прапорщика. — Оружия у вас завались, боеприпасов вы не жалеете! Неужели все это из Югороссии приволокли?
— Большую часть — да, с собой привезли. Особенно средства усиления: пулеметы, гранатометы. Ну и патронов, понятно, ко всему. Легкой стрелковки и здесь хватало, но в основном это «калаши» с мобскладов и СКС. Однако мы заранее знали, что для выполнения нашего задания нам придется собирать и вооружать целую ораву местных. Вот и озаботились. И даже с избытком.
— Лучше чужим стволы дать и на убой послать, чем своих губить? — усмехнулся я.
— Ты, тащ майор, этими вопросами начальство мучай! — хмыкнул прапорщик. — А я человек маленький!
Да, маленький он!.. Небось сто раз предлагали новые должности и офицерские звания вплоть до генеральского. Сам же и отказался — прирос к одному месту. Ну, а с другой-то стороны: и к чему Наливайко что-то менять? Ему и так почет и уважение! Он наверняка генерала Белоусова еще сопливым летехой знал. Ничего, придет время — я и начальство вопросами помучаю. Пока не проясню ситуацию до донышка.
Оружие мы пристреливали долго, со вкусом, с толком, с расстановкой. Петрович прикрутил на новенький «калаш» обещанный прицел, назвав его ACOG ТА31, — я такой только у шведских десантников видел. Или похожий — я в них не сильно разбираюсь. Вроде бы коллиматорный, но с четырехкратным увеличением. Мне за свою жизнь ни разу не доводилось стрелять с оптикой, но Наливайко, профессионал-оружейник, очень доступно объяснил все особенности. Мне эта штука откровенно понравилась — я никогда не был «Соколиным глазом», но сейчас вполне уверенно поражал цели на дистанции до трехсот метров. Собственно, как Петрович и предсказывал. Выбор был сделан в пользу «сто третьего» — на моего «старичка» поставить такой прицел было нереально. Тут и планка требовалась, и переходник.
В общем, после пристрелки оружия и подгонки снаряжения я ничем уже по внешнему виду от «гвардейцев Белоусова» не отличался. Что меня, что уж греха таить, только порадовало — выглядели ребята эффектно. А я еще тоже не совсем старый и хочу нравиться девушкам!
Посыльный от Тихого пришел за пятнадцать минут до назначенного времени. В генеральской палатке собралось на этот раз шесть человек. Сам Белоусов, Тихий, еще один их офицер, скорее всего комбат, и три главаря бредунов.
— Заходи, Боря, лишним не будешь! — по-свойски обратился ко мне Белоусов, когда я шагнул за полог. Чего это он панибратствует? Ага! Так он и куртку накинул, чтобы погоны прикрыть! Это мы, значит, изображаем перед бредунами членов ОПГ! Ну, что же… Подыграем воякам!
— Здорово, Иваныч! Здорово, Сергеич! — Я, не спрашивая разрешения, сел за стол, по-хозяйски облокотившись на него локтями. Но автомат тем не менее положил на колени.
— Вот, Боря, познакомься: перед тобой местные атаманы! — уголком рта усмехнулся Белоусов. — Мартын, Корявый и Фюрер.
Главари поочередно кивнули. Впрочем, едва заметно. Мартын был здоровенным мужиком, сплошь заросшим, до самых глаз, черной бородищей. При этом глаза его были пронзительно-голубого цвета, что вкупе с бородой смотрелось довольно дико. Вот как раз эти глаза мне показались знакомыми — где-то я их (не по отдельности, а в комплекте с головой) видел. Корявый был самым старым из них — невысокий дедок лет под семьдесят с ухоженной бородкой. Мне поначалу показалось странным присутствие старика на этом совещании, но потом я заметил наколотые на пальцах Корявого «перстни». Я не большой знаток уголовной «культуры», но похоже, что дедушка являлся «вором в законе». А вот третий, названный Фюрером, внешность имел самую невзрачную — весь какой-то блеклый, сутулый, что было заметно, даже когда он сидел, волосы на голове пегие — не русые и не седые, в бесцветных глазках жабье выражение. Я как-то раз видел фотографию Чикатило, жил задолго до Тьмы такой маньяк-убийца. Так вот Фюрер очень мне того Чикатилу напомнил.
— А это Боря по кличке Палач! — представил меня, в свою очередь, бредунам Белоусов. — Боря только на днях из разведки к Электрогорску вернулся!
— Видели его там мои ребята! — проскрипел Фюрер.
— Какие еще ребята?! — взвился Тихий. — Фюрер, мы же договаривались: никого туда не посылать, чтобы не спугнуть!
— Да кого там спугнешь! — осклабился Фюрер. — Они за своими минными полями, как мыши, сидят! Носа наружу не кажут! Только за дровами раз в неделю двадцать человек выезжает.
— Бля, Фюрер, ты тупой? — развернулся к соседу Корявый. — Ты русский язык не ферштеешь? Сказано ведь было на сходняке: никого! Ты понял, дурак? НИКОГО к Электрогорску не посылать! Ты самым крутым себя в этом болоте почувствовал? Голову себе лишнюю отрастил? Так мы с братвой ее быстро открутим! Ты понял?!!
— Да понял я, понял! — даже слегка побледнел под таким напором Фюрер. — Прости, Корявый!
— Спокойно… э-э-э… коллеги! — встал со своего места генерал. — Давайте все-таки выслушаем разведчика! Он до самой стены дошел и с их главным разговор имел!
Вот те на! И что же мне этим… коллегам рассказать? Все то, что я уже рассказал Тихому или отредактированную версию? Ну, начну с короткого варианта, а если что не так — начальство добавит.
— Слушай, парень! — внезапно обратился ко мне бородатый Мартын. — А ты во второй пионерской Зарнице случайно не участвовал?
— Участвовал! — не стал отпираться. — И не случайно, а по приказу совета дружины — я тогда звеном командовал.
— Ну, блин, точно! — обрадованно ощерился Мартын. — И с плацдарма последним уходил! А я на правом фланге разведчиками командовал! Не припоминаешь?
Я растерянно кивнул. Вот так встреча! Теперь стало понятно, отчего мне показались знакомыми его голубые глаза. Но ведь почти двадцать лет с тех времен прошло! Тяжело признать в здоровенном бородаче худенького черноволосого парнишку.
— Ох и здорово мы тогда шведам врезали! — Мартын в порыве нахлынувших чувств толкнул локтем в бок Корявого. Причем Корявый только поморщился. Видимо, Мартын в табели о рангах котировался куда выше Фюрера.
— Боря, расскажи, что ты там видел! — снова вернул разговор в деловое русло Белоусов.
— Оборонительный пояс практически неприступен. Без артиллерии, одной пехотой его не взять! — заявил я. — Но есть возможность проникнуть внутрь периметра и отключить системы «Стального кольца». Послезавтра я с группой бойцов смогу зайти на территорию Электрогорска. А вы в это время будете ждать снаружи.
— То есть мы сможем захватить город без боя? — задумчиво погладил свою холеную бородку Корявый. — Да, это все меняет!
— Только я сразу предупреждаю вас, друзья, что после захвата городка с местным населением должно обходиться вежливо! — решительно сказал Белоусов. — Мы с мирными жителями не воюем! Продовольствия там столько, что хватит на всех, да еще и внукам останется!
— Да ладно, Холера, не тронем мы мирняков! — кивнул головой Мартын и коротко хохотнул. — Оставим на развод!
— Тогда так: выступаем послезавтра на рассвете! — объявил генерал Белоусов. — Порядок движения тот же, что мы обсудили и утвердили. Размещения на исходных рубежах тоже по старому плану. А вот дальше действовать будем по обстановке. Удастся отключить системы обороны — просто войдем в город. Не удастся… Мы, в конце концов, почти месяц к штурму готовимся — справимся! По рукам?
— По рукам, Холера! — Мартын и Корявый встали одновременно и в знак согласия пожали Белоусову руку.
Фюрер встал с некоторой задержкой, уже после того, как два других главаря пошли к выходу из палатки. Только сейчас я заметил, что он довольно высок. И был бы на одном уровне с генералом, если бы не сутулость. Кривовато ухмыльнувшись неизвестно чему, Фюрер потискал ладонь Белоусова и, фыркнув, потопал за соратниками.
Дождавшись, когда сутулая спина последнего бредуна скроется за пологом, генерал старательно вытер ладонь о штанину.
— Мартын и Корявый еще ничего, но этот… «фюрер ордена черного солнца», бля… Каждый раз, как с этим уродом ручкаться приходится, ощущение, что какашку в руках подержал! — пояснил мне свой поступок Белоусов. — И ведь приходится с ним политес соблюдать — он хоть и самый слабый среди них, но все-таки почти пятьсот бойцов при нем.
— А кто он такой? — спросил я.
— Фашист! — ответил Тихий. — Больной на всю голову к тому же. До сих пор свято уверен, что в наступлении Тьмы виноваты жиды. И усиленно этих самых жидов разыскивает и казнит всякими мерзкими способами. Ну и грабит, конечно. И где он только в средней полосе России столько евреев отыскал? Набрал ватагу таких же отморозков — беспредельничать, имея некую «святую идею», понравилось многим!
— Ну ничего… Вот отпадет в нем надобность… — злобно оскалившись, сказал Белоусов и тут же сменил выражение лица на «деловое». — Вы, кстати, товарищи офицеры, познакомьтесь!
— Олег Таругин, командир 1-го батальона, — протянул мне руку незнакомый офицер.
— Борис Волков, командир штурмовой роты. — Пожав руки, мы снова уселись за стол, причем Тихий брезгливым жестом отставил в сторону стул, на котором до этого сидел Фюрер.
— Нам, товарищи офицеры, нужно сейчас решить, что делать Борису после прохода внутрь периметра, — сказал Белоусов. — В то, что с десятью бойцами можно захватить управляющий центр, могут поверить только дурачки. Но так ведь нам и не надо этот центр захватывать? Просто не отдавать этим людям чип-ключ!