Они снизились, проткнули парочку белых облаков. Оценив погодную обстановку, Анакин изменил направление. В запасе было еще как минимум четверть часа, и он нырнул прямо в угрюмую грозовую тучу. Следом за ним полетел Берильон.
Тяжелыми частыми каплями по крыльям и фюзеляжу забарабанил ливень. Синева сменилась вязкой, слепой чернотой. Осуществлять навигацию здесь можно было только как в космосе — по картинке на мониторе бортового компьютера. Давление воздуха постоянно менялось, то подбрасывая машину вверх, то, наоборот, заставляя пилотов покрепче держаться за штурвал.
Совсем недалеко тучу пронзила молния, и на долю секунды все вокруг стало светло. Небо громыхнуло, заглушая звуки двигателя и дежурное повизгивание приборной панели. Словно свирепым рыком кто-то хотел выгнать непрошеных гостей из грозовой обители.
А потом острые носы «Ксенонов» разорвали темное покрывало, и пилоты вырвались навстречу горизонту.
— Возвращаемся, — скомандовал Скайуокер.
Как бы строго Анакин не инструктировал вахтенного — в ангаре их уже ждало несколько любопытных человек, с мониторов следивших за полетами на орбите.
Ладно. Все, что он хотел узнать — он узнал.
— Высокий класс, — с восхищением сказал ему Берильон. — Вы в каком возрасте начали летать?
Скайуокер стянул перчатки.
— В десять.
— А я в одиннадцать. Мой дядя — тоже пилот. Квинт Берильон, не слышали?
— Д-да, — Анакин неловко замялся. О Квинте Берильоне он ничего не знал. — И как вам машина?
— Смотря с чем сравнивать. В эскадрилье у меня был ARC-1100.
— Знаю, — улыбнулся Скайуокер. — Громоздкая штуковина, правда?
— Еще бы! И только два двигателя, — Берильон смешно скривил губы. — У «Ксенона» просто офигенная маневренность.
— И ускорение повыше.
— Да процентов на двадцать! Зато здесь такое дурацкое расположение мониторов.
— Ага.
Берильон помедлил минуту.
— Такими «Ксенонами», — сказал он, — хорошо что-нибудь таранить.
— Двоих ваших сбили тараном?
— Да. А третий двинул прямо на наш ангар. Похоже, что и со складом боеприпасов случилось то же самое.
Анакин не стал скрывать удивления.
— Смертники?
Берильон, казалось, обледенел изнутри. Исчезла вся радость от полета на новой машине, и на Скайуокера смотрел незнакомый человек. Даже говорил он теперь по-другому, со звенящей дюрасталью в голосе.
— Я налетал достаточно часов, чтобы отличать падающий истребитель от истребителя в пике. Но я тоже не сразу понял их тактику. Смертниками из них были только четверо. Еще четверо шли в составе сопроводительной группы — отвлекали на себя наземную артиллерию и нас.
— Если это так, ваш комэск был обязан информировать штаб флота.
— Комэск написал свой рапорт, я свой, — еще жестче сказал Берильон. — И я в рапорте не сваливал вину на наших парней и не писал о том, что они сбили «Ксеноны» прямо над ангаром и над складом.
Скайуокер высказался по-хаттски. Берильон хмыкнул:
— Я не знаю, что это значит. Но, по-моему, — он вдруг снова улыбнулся, — я именно это и сказал комэску. Только на общегале.
Они переглянулись. И рассмеялись.
— Значит, теперь «Ксеноны» против «Ксенонов»? — спросил Берильон.
— У вас есть идеи по тактике такого боя?
— Я подумаю.
— Хорошо. Я сделаю все возможное, чтобы вас поскорее вернули в эскадрилью.
— Это в ваших силах?
В голосе Берильона звучала надежда. И доверие. К человеку, о котором он ничего не знал, и с котором только что испытывал истребители. И первый раз за месяц после трибунала — ржал над идиотом-командиром.
Нет, это не в моих силах, хотел сказать Скайуокер. Вернуть звания и должность штрафнику могут только штабные писаки на Корусканте. Которые начисто проигнорировали рапорт Берильона и тем сыграли на руку противнику — сепаратисты использовали новую тактику в особых случаях и не старались ее рекламировать. Слухи о подразделениях смертников ходили и раньше. Теперь флотская байка стала явью.
Вслух Скайуокер ответил иначе:
— Я постараюсь.
— А вы в каком звании?
— Капитан второго ранга.
— Так вы не в эскадрилье?
— Нет, я не в эскадрилье. — Глядя на удивленного Берильона, Скайуокер решил раскрыть карты. — Я командир этого корабля.
— Корабля?
— «Виктории».
Берильон мгновенно вскинул руку, отдавая честь. Потом кивнул в сторону истребителей.
— Сэр, вам нравится летать?
Скайуокер оглядел ряд новехоньких машин.
— Мне нравится летать, — ответил он и перевел взгляд на другого пилота. — И я должен знать, кого посылаю в атаку.
Вернуться к началу
— Сэр, ваш шаттл готов к вылету, — доложил адъютант.
— Спасибо, Валлаш, — ответил Цандерс. — Я переговорю с капитаном Скайуокером с глазу на глаз. И сразу направлюсь в ангар.
— Вас понял, сэр.
Как только Валлаш покинул рубку, Цандерс улыбнулся.
— Адъютанты! Ситх побери, Валлаш всегда знает лучше меня, что и когда мне следует делать.
Анакин ответил вежливой улыбкой.
— У вас еще нет таких проблем, Скайуокер?
— Нет, сэр.
— Ничего, все еще только начинается. Вы сейчас, наверно, пренебрегаете общением со своим адъютантом.
— Не пренебрегаю. Но обычно…
— … вы все делаете сами.
— Сэр, вы командуете флотом, и я не сомневаюсь, что в таком деле нужны помощники.
Цандерс рассмеялся.
— Да, возня с бумажками — это вам не виражи на орбите.
— Как раз насчет виражей…
— Выслушаю с удовольствием. Только давайте выберем другое место для общения.
— Моя каюта подойдет?
— Несомненно.
По коридорам дредноута они шли почти молча, лишь изредка обмениваясь дежурными фразами. Цандерс с интересом рассматривал «Викторию», словно видел ее первый раз в жизни. Пару раз он останавливал молодых техников, спрашивал: ну, парни, как служба? Не озверели командиры?
Скайуокер смотрел на это с удивлением. Разве адмирал не видит, что ему выдают заученные ответы? По пути им встретился Джиллард. Командир артиллерии присутствовал на совещании и с адмиралом уже виделся, и, тем не менее, Цандерс и ему нашел что сказать.
— Вы бы хоть отдохнули. Вид у вас такой сонный, что и мне зевать захотелось.
Анакин открыл дверь.
— Прошу, сэр.
Цандерс огляделся.
— Как у вас тут пусто.
— Почему, сэр?
— Стерильная чистота. У вас что, совсем нет личных вещей?
— Сэр, я просто не раскладываю их на виду.
— Хорошо хоть этот ковер додумались сюда положить.
— Я додумался его не выбрасывать.
— Кошмар! — с деланным возмущением произнес Цандерс. — Какие у нас с вами разные представления об уюте. Я, например, люблю холограммы родных куда-нибудь на стол приткнуть… Интересно-интересно, — продолжал адмирал. — А ведь я о вас ничего не знаю. И никто не знает. Может, вы вообще сепаратистский шпион? Хитро законспирированный, а?
То, о чем говорил Цандерс, полностью устраивало Скайуокера. Он снова вежливо улыбнулся.
— У вас родные есть?
… Я служу на лучшем корабле флота и у меня все отлично…
Он продолжал вежливо улыбаться. Вежливой стекленеющей улыбкой.
— Только мать, сэр.
— И где она живет?
— На одной из планет Внешних Регионов.
— Навещаете?
— Иногда.
— Понимаю. А вот у меня много родственников. И дети.
— Да, я слышал.
— Две дочери. Одной двадцать пять, другой двадцать два. Ситх побери! Иногда думаю, что слишком рано выдал их замуж, — Цандерс подмигнул Скайуокеру. — Когда их мать умерла, я подумал, что так будет лучше. Я же дома почти не появляюсь, вот и хотел их пристроить…
В каюте повисла неловкая пауза.
— Сэр, я хотел спросить…
— Да-да, конечно. Что-то про истребители. Я слушаю, Скайуокер.
— Сэр, у меня на борту семнадцать истребителей AW-170. К сожалению, в эскадрилье только одиннадцать человек, хотя должно быть двенадцать. На Кариде мы получим новичков, но… По правде говоря, нам бы не помешал опытный пилот. И такой пилот у нас есть.
— Не понимаю.
— Вы знаете, что к нам прислали штрафную роту?
— Я в курсе этого безобразия. Это наш главный штаб постарался, — адмирал развел руками. — Надеюсь, у вас не будет с ними проблем. Я бы вообще на вашем месте запер их куда-нибудь в трюм. Шучу, конечно… Ведь там, наверно, какие-нибудь уголовники?
— Э, — Анакин замялся. — Не то чтобы… Там четырнадцать наемников…
— … бандиты, одним словом.
— И сорок шесть проштрафившихся офицеров. Пилот, о котором я говорил, из их числа. Аль Берильон, капитан третьего ранга. Пять боевых наград. Я решил лично узнать, что он за человек. И могу со всей ответственностью заявить, что по летным навыкам он превосходит комэска Шликсена.
— А откуда вы это можете знать?
— Я предоставил ему возможность доказать это на практике. За штурвалом AW-170.
Цандерс неодобрительно покачал головой. Комментировать не стал, сказал только:
— Допустим. И что дальше?
— Я имею все основания предполагать, что в штрафную роту этот человека поместили безо всяких оснований. Простите за каламбур.
— Вы уверены?
— Да, сэр. Кроме этого, я получил от него чрезвычайно ценные сведения. Сепаратисты начали использовать смертников. Их тактика — налет комбинированной эскадрильи, состоящей из группы сопровождения и группы собственно смертников.
— Это, конечно, не совсем новость.
— Вы знаете об этом?
— Был один неподтвержденный слух. Как говорится, гундарк на хвосте принес. Что при последнем бое на Угма-Ру сепаратисты таким образом завалили дредноут командира эскадры. К сожалению, свидетельств по понятным причинам очень мало и воспроизвести события трудно. Но мы должны иметь это в виду. И я рад, что информация подтверждается.
— А что делать с этим пилотом?
— Скайуокер, мне очень жаль. Но даже если вы правы, и в штрафную роту этот парень угодил по ошибке…
— Его комэск скрыл ценную информацию!