Илашевъ положилъ письма на столъ и началъ распечатывать одно за другимъ, продолжая курить. Каммердинеръ стоялъ въ дверяхъ.
-- Ты... ѣхалъ на Сергіевское? спросилъ Илашевъ, развёртывая письмо.
-- На Сергіевское-съ.
-- Петръ Алексѣичъ уѣхалъ вчера же?
-- Уѣхалъ-съ, только очень не въ духѣ-съ.
-- Не въ духѣ? Что жь это? Илашевъ дѣлалъ всѣ эти вопросы не переставая читать и съ такимъ видомъ, который показывалъ, что отвѣты очень-мало его интересуютъ.
-- Изволите знать, что у нихъ тётушка, Татьяна Васильевна-съ, пріѣхала изъ города, отвѣчалъ каммердинеръ.-- Говорятъ, что Петръ Алексѣевичъ повздорилъ съ нею за барышню, Анну Петровну.
-- А!
-- Да еще-съ... Татьяна Васильевпа изволила привезти вѣсти, которыя не очень поправились Петру Алексѣичу.
Илашевъ перевернулъ страницу, поправилъ сигару, и спросилъ безъ всякаго вниманія: -- Что же это?
-- Да она сказывала, что будто у васъ въ Петербургѣ есть невѣста-съ.
-- А! такъ вотъ что, сказалъ Илашевъ улыбнувшись и поправилъ сигару.-- Что же Петръ Алексѣевичъ?
-- Богъ-знаетъ-съ. Прасковья Васильевна... изволите знать горничную-съ...
-- Знаю, знаю. Я думаю, что и вѣсти отъ нея?
-- Помилуйте-съ; я, кажется...
-- Ну, что же, Прасковья, какъ?..
-- Васильевна-съ... говоритъ, что баринъ очень гнѣвается, избилъ Гришку, разбранилъ барышню, а барыня всю ночь проплакала.
-- И есть отъ-чего, когда мужъ бѣсится...
Илашевъ вдругъ остановился; письмо, которое онъ распечаталъ въ это время, привлекло все его вниманіе. Оно было отъ князя Баксанова, будущаго его тестя.
Князь увѣдомлялъ, что жена его возвращается изъ-за границы и просилъ его пріѣхать къ нимъ въ полтавскую деревню, гдѣ все семейство пробудетъ нѣсколько недѣль. Князь прибавлялъ, что очень желаетъ пріѣзда Илашева, который почитаетъ тѣмъ болѣе "возможнымъ", что дѣла по порученію его должны скоро кончиться, какъ сказывали ему въ министерствѣ.
Женясь хотя и не по любви, мы принимаемъ на себя обязанность дѣйствовать какъ влюбленные; а какой влюбленный не бросилъ бы и дѣла и деревню, чтобъ летѣть къ невѣстѣ! Но дѣла, деревня, все это оставляется довольно-легко; Софья Павловна же... вотъ съ этимъ какъ быть? Илашевъ отпустилъ знакомъ каммердинера и началъ ходить скорыми шагами.
Странное дѣло! только теперь онъ понялъ, что Софья Павловна была ему гораздо-дороже, чѣмъ онъ думалъ. Чѣмъ болѣе разсѣевалось первое впечатлѣніе, произведенное на него письмомъ князя, чѣмъ ровнѣе и тише началъ биться пульсъ его, тѣмъ яснѣе видѣлъ онъ, какъ глубоко врѣзалось въ сердце его чувство, которымъ онъ думалъ, можетъ-быть, шутить. Онъ видѣлъ, что ему тяжело будетъ разстаться съ милою провинціалкою, тяжело будетъ отвыкнуть каждую свободную минуту находить образъ ея въ своемъ воображеніи, тяжело отказаться отъ надежды... зачѣмъ же отъ надежды? скажемъ лучше, отъ тихаго счастія, съ которымъ онъ свыкся въ послѣднее время, счастія видѣть ее, ловить взоръ ея, который въ одно и тоже время и ищетъ и убѣгаетъ его, однимъ словомъ, брошеннымъ въ незначущій, общій разговоръ, поселять тревогу или радость въ этой послушной душѣ, знать, что его ждутъ, что считаютъ минуты его отсутствія, что издали еще завидятъ экипажъ его, ее первую привѣтствовать взоромъ и чувствовать трепетъ сердца при ея приближеніи, -- словомъ, счастія пожить на нѣсколько минутъ молодостью и для ея легкихъ бредней...
Болѣе всего тревожила Леонтья Андреевича мысль, что Софья Павловна узнала о его помолвкѣ. Подобное извѣстіе должно было привести въ ужасъ ея чистую, любящую душу. Онъ глубоко задумался; въ головѣ его тѣснилось много мыслей; вдругъ одна счастливая, какъ свѣтлая искра, мелькнула, и длинная цѣпь происшествій, легко, игриво развилась въ его воображеніи.-- Что же? сказалъ онъ:-- еще все можетъ уладиться, и даже къ лучшему. Только нужно уговорить Софью Павловну увидѣться со мною безъ свидѣтелей; обстоятельства вынуждаютъ подобную просьбу съ моей стороны: развѣ не должно искать возможности оправдаться?-- это будетъ не трудно, если только я увижу ее. Вѣдь я не зналъ ея, когда обязался словомъ съ княжною... а тамъ... письмо князя ничего не значитъ; развѣ не могутъ задержать меня дѣла службы, собственныя, наконецъ болѣзнь?..
Всего труднѣе будетъ уговорить Софью Павловну на это свиданіе, и какъ уговорить? гдѣ видѣть ее? Разумѣется, всего удобнѣе было бы ѣхать къ ней; но прошу покорно пріѣхать при тётушкѣ, и еще къ оскорбленной, въ душѣ оскорбленной провинціалкѣ, которая непремѣнно облечется солидностью и, въ чувствѣ своего достоинства, поставитъ себѣ за долгъ удалить всякую возможность не только объясненія, но и разговора! Да не будь и этого, есть ли средство сказать хотя два слова при тётушкѣ, которой присутствіе неотвратимо, какъ судьба, при Анютѣ,-- при какой-нибудь Маврѣ Даниловнѣ, которая высматриваетъ каждый шагъ хозяйки? Всего лучше -- писать. Оно опасно, но неизбѣжимо въ провинціи.
И онъ сѣлъ писать.
XX.
Ладошинъ возвратился изъ города въ тотъ самый день, когда Петръ Алексѣевичъ поѣхалъ на охоту, но возвратился уже очень-поздно вечеромъ. Его встрѣтили извѣстіемъ о пріѣздѣ Татьяны Васильевны, которая прислала къ нему нарочнаго просить повидаться съ нею. Подобное предложеніе совсѣмъ было непротивно Владиміру Григорьевичу, и онъ вѣрно отправился бы съ зарею въ Сергіевское, но съ нимъ пріѣхалъ изъ города исправникъ; а какъ господинъ-исправникъ особенно любилъ сливянку, которую превосходно дѣлала экономка Владиміра Григорьевича, то отпустить его безъ обѣда было невозможно. За то тотчасъ послѣ стола, къ крыльцу подали дроги исправника и за ними тарантасъ хозяина.
Татьяна Васильевна, по обыкновенію своему, сидѣла въ гостиной у круглаго стола, на которомъ лежали двѣ разсыпанныя колоды картъ. Татьяна Васильевна только-что окончила какой-то гранпасьянсъ, который, вѣроятно, вышелъ, потому-что она была весела и улыбалась препріятно. Ладошинъ въ креслахъ возлѣ нея. Анюта и Софья Павловна, по-прежнему,-- одна на диванѣ съ работою, другая за пяльцами. Мавра Даниловна съ чулкомъ у печки; у самыхъ дверей управляющій Татьяны Васильевны, едва держась на кончикѣ стула и вытянутый въ струнку.
-- Слышите, Савелій Яковлевичъ, говорила Татьяна Васильевна, обращаясь къ своему управляющему.-- Вотъ какъ хозяева-то! Греча вся обмолочена и ужь въ сусѣкахъ.
Управляющій всталъ.
-- Я ничего не скажу противъ Савелья Яковлевича, продолжала Татьяна Васильевна: -- но онъ слишкомъ-слабъ, а мужики такой народъ, что строгость съ ними необходима. Это лѣнтяи; дай имъ потачку, такъ они и своего не запашутъ... Садись, Савелій Яковлевичъ.
-- Вашему Савелью Яковлевичу хорошо, сказалъ Ладошинъ.-- Ему остается только исполнять ваши приказанія; вы сами все видите, все знаете.
-- Нѣтъ, батюшка; куда ужь мнѣ теперь! Прежде, точно, и любила хозяйство, и знала-таки кое-что; а теперь гдѣ ужь мнѣ! Я стара и слаба стала. Не повѣрите, какъ слаба! Знаете, иногда проснусь поутру, такъ съ постели встать силы нѣтъ.
-- Это не старость, Татьяна Васильевна. Какія же ваши лѣта? а вы всегда были сложенія слабаго...
-- Нѣтъ, съ-молоду я была здорова. У меня такой заботливый характеръ, Владиміръ Григорьевичъ, а вѣдь это хуже старости. Конечно, за себя мнѣ нечего Бога гнѣвить. Да вотъ эти сокрушили (она указала на Анюту). Что дѣлать! своихъ дѣтей Богъ не далъ, такъ объ этихъ сокрушаюсь.
-- Хорошо, Татьяна Васильевна, когда есть о комъ сокрушаться, да хорошо, когда есть кому по насъ потужить. А вотъ извольте-ка на меня посмотрѣть: вѣдь круглый сирота!
-- Какъ жалко! сказала Татьяна Васильевна, засмѣявшись.-- И вподлинну сирота!
-- Ни отца, ни матери, ни роду, ни племени.
-- Ахъ, батюшка! Женитесь, такъ и будетъ и родъ и племя, осмѣлилась вымолвить Мавра Даниловна, выдернувъ спицу и поправя очки.
-- Ахъ, еслибъ вашими устами да медъ пить, Мавра Даниловна! Душою бы радъ, да гдѣ невѣсты взять? Вотъ вы не пойдете; хоть бы постарались за меня,-- такъ и того не дѣлаете.
-- Слышишь, Мавра Даниловна! А что бы не пойдти? Подумай-ка, сказала Татьяна Васильевна.-- Женихъ хорошій, и съ состояніемъ; противиться же тутъ некому.
-- Какъ некому, матушка? сказала Мавра Даниловна, которая всегда умѣла кстати поддержать шутку.-- Дѣти не отдадутъ.
-- Не отдадутъ? Ну такъ что жь? Владиміръ Григорьевичъ и увезетъ, а добрые люди помогутъ. Представь, Софьюшка, что недалеко отъ насъ -- вотъ Савелій Яковлевичъ сказывалъ,-- въ Выползовѣ, крестьянская дѣвка убѣжала отъ отца съ какимъ-то парнемъ и обвѣнчалась; вѣдь это рѣдкость. Вотъ все говорятъ, что въ ихъ быту любви не бываетъ.
-- Какъ можно, чтобъ не было! сказала Софья Павловна, которая, какъ казалось, слышала только послѣднія слова тётушки.
-- А у насъ, бабушка, сказала Анюта: -- такъ безъ позволенія никто не идетъ замужъ. Папенька самъ всегда долженъ назначить кого за кого отдать.
-- Это отъ-того, что папенька твой любитъ вмѣшиваться не въ свои дѣла. Вотъ вы знаете, Савелій Яковлевичъ, какъ у насъ свадьбы дѣлаются. Да мы и не знаемъ ничего, какъ они тамъ сходятся. Вотъ у меня недавно вдовецъ сосватался съ невѣстою черезъ недѣлю послѣ смерти первой жены, пришелъ просить: дѣловая, говоритъ, пора приходитъ. Ахъ, батюшка! говорю я: вѣнчайся, если совѣсть не зазритъ.
-- А что же дѣлать, сказалъ Ладошинъ.-- Онъ зналъ, что ему нужна помощница. Вотъ, посмотрите! нашъ предсѣдатель гражданской палаты, какую Богъ далъ ему помощницу.
Татьяна Васильевна захохотала.-- Этакой ты злой!
-- Помилуйте, гдѣ тутъ злость? онъ человѣкъ очень-занятой; бѣдный проситель прійдетъ съ посильною благодарностью -- его и не пускаютъ къ нему. А помощница какъ-тутъ; она женщина чувствительная и пріиметъ.
Татьяна Васильевна находила, что Ладошинъ чрезвычайно-любезенъ, и смѣялась отъ всего сердца. Между-тѣмъ, пріѣхали еще кое-кто изъ сосѣдей; подали самоваръ. Разговоръ сдѣлался оживленнѣе.