Илашевъ, который, какъ водится, пріѣхалъ съ мыслію посмѣяться надъ провинціальными глупостями, или скучать,-- тотчасъ замѣтилъ Вѣру Дмитріевну. Она была одѣта не такъ, какъ другія дамы; говорила иначе; у нея были такіе чудные глаза и взоръ -- какихъ мало! Въ концѣ вечера, онъ зналъ уже, что дама, обратившая на себя его вниманіе, была его сосѣдкою, и, какъ сосѣдъ, представился и былъ приглашенъ.
Разумѣется, онъ не заставилъ себя просить, пріѣхалъ, и съ-тѣхъ-поръ все чаще и чаще бывалъ у сосѣдки. Онъ находилъ въ домѣ ея все, что сдѣлалось необходимостью для человѣка, привыкшаго къ гостинымъ порядочнаго общества: и кабинетъ съ мягкими диванами, и матовый свѣтъ алебастровой лампы, и зелень, и рѣдкій экзотическій цвѣтокъ; хорошій, очень-хорошій обѣдъ и даже недурное вино; журналы, новый романъ съ рисунками Гаварни, петербургскія сигары и -- хозяйку, которая, послѣ хорошаго обѣда, раскинувшись на шелковомъ диванѣ, съ пахитоскою въ бѣлой, пухленькой ручкѣ, бросала иногда взоры, отъ которыхъ поворачивалось все сердце бѣднаго каммер-юнкера, какъ-будто бы въ дни первой весны его, когда еще тысяча успѣховъ, дѣла и петербургскій климатъ не поохолодили его кипучей крови. Но этотъ взоръ, вы понимаете, бросался безъ намѣренія: нельзя же винить Вѣру Дмитріевну, что Богъ наградилъ ее взоромъ, отъ котораго поворачивается сердце петербургскихъ пріѣзжихъ!
Въ деревнѣ, добрый сосѣдъ -- сокровище. Конечно, къ Вѣрѣ Дмитріевнѣ ѣзжало много сосѣдей, и она принимала всѣхъ и хорошо и ласково; но нельзя же ей было не отличить такого человѣка, какъ Илашевъ, съ которымъ она могла говорить не объ одномъ урожаѣ. Это же случилось именно въ то время, когда Вѣра Дмитріевна была лишена общества Софьи Павловны, которая уѣзжала съ мужемъ и дочерью въ Украйну, оставивъ пріятельницу свою одну съ сосѣдями и "иваньковскими",--а это было, право, незавидное общество, не смотря на всѣ ихъ неотрицаемыя достоинства.
Вотъ и пошли толки по всему уѣзду. Не только у кого другихъ, даже у Кортоминыхъ, искреннихъ друзей Вѣры Дмитріевны, говорили очень-двусмысленно о частыхъ посѣщеніяхъ Илашева. Кортомина, женщина очень-строгой нравственности и извѣстная прочностію своего знакомства, вступилась за Вѣру Дмитріевну. Завязался споръ; долго толковали, и наконецъ рѣшили, что такъ-какъ Вѣра Дмитріевна была уже не въ той порѣ, когда влюбляются безъ ума и жертвуютъ добрымъ именемъ первой прихоти, то справедливѣе будетъ предположить, что, конечно, она принимаетъ у себя Илашева на такой ногѣ, какъ говорятъ, только для того, чтобъ выйдти за него замужъ.
-- Что же? говорила Кортомина: -- тутъ ничего нѣтъ предосудительнаго. Илашевъ коллежскій совѣтникъ и, можетъ-быть, скоро будетъ каммергеромъ, а это не бездѣлица. Онъ можетъ быть полезенъ дѣтямъ Вѣры Дмитріевны, и она, жертвуя, ему своею свободою, поступаетъ какъ попечительная и благоразумная мать.
-- Совершенно-справедливо, замѣтилъ одинъ изъ гостей:-- однакожъ, согласитесь, что черные глаза будущаго каммергера и его петербургскій фракъ могли также сдѣлать впечатлѣніе на вдовствующее сердце.
-- Я думаю, что оно такъ и есть; только изъ этого ничего не будетъ, отвѣчалъ самъ Коргоминъ, который, замѣтимъ мимоходомъ, вообще говорилъ очень-мало.-- Можетъ ли быть, чтобъ такой человѣкъ, какъ Леонтій Андреевичъ, у котораго почти тысяча душъ, женился на вдовѣ съ двумя дѣтьми, безъ связей и, сравнительно, почти безъ состоянія? Все это вздоръ, бредни.
-- Почему же бредни? У тебя сейчасъ и бредни, возражала Кортомина.-- Главное дѣло только, чтобъ Илашевъ влюбился, а, право, Вѣры Дмитріевны станетъ, чтобъ свести съ ума и получше его, лишь бы она захотѣла.
-- А я такъ думаю, что за послѣднимъ-го дѣло никогда не стало бы, замѣтилъ Кортоминъ, къ большому неудовольствію своей супруги, и, улыбнувшись, началъ насвистывать пѣсенку, чтобъ кончить споръ.
Но вотъ что разсказывалъ одинъ разъ самъ Илашевъ, въ часъ дружеской откровенности, Ладошину, съ которымъ былъ знакомъ еще по Лицею, гдѣ оба они воспитывались, хотя и не совсѣмъ въ одно время...
Вѣра Дмитріевна, какъ всѣ поэтическія души, чрезвычайно любила садоводство и цвѣты. Она была безпрестанно въ саду, работала тамъ, читала; послѣ же обѣда обыкновенно ходила гулять по всему саду съ гостями, какіе у нея случались, и непремѣнно съ дѣтьми, которыя неотлучно всегда были при ней. Впрочемъ, дѣти Вѣры Дмитріевны не могли никого безпокоить -- не такъ, какъ дѣти другихъ помѣщиковъ, которыя завертываются въ юбку къ маменькѣ и того-и-гляди заревутъ. У Вѣры Дмитріевны были милыя, благовоспитанныя дѣти, которыя капризничаютъ и дерутся только въ своей дѣтской.
Въ саду Вѣры Дмитріевны была бесѣдка, довольно-удаленная отъ дома и до того закрытая разными цвѣтущими кустарниками, что самое существованіе ея казалось тайною. Это мѣсто особенно любила Вѣра Дмитріевна: тамъ она собрала любимые цвѣты свои, не пренебрегая и туземною флорою; тамъ любила читать, между-тѣмъ, какъ дѣти рѣзвятся на ближнемъ лугу. Вотъ, случилось, что Вѣрѣ Дмитріевнѣ, въ одинъ вечеръ, вздумалось показать Илашеву новую, только-что расцвѣтшую магнолію, принесенную, по ея приказанію, въ бесѣдку. Они вошли. Дѣти остались на лугу; Мавра Даниловна, по извѣстной своей къ нимъ привязанности, а можетъ-быть и плѣнясь красотою вечера, осталась съ ними и, сѣвъ на траву, хлопала въ ладоши, грозя поймать то того, то другаго, плела вѣнки изъ цвѣтовъ и прочее, что обыкновенно наблюдается при играхъ съ умными и благовоспитанными дѣтьми.
Есть минуты, въ которыя окружающіе насъ предметы необыкновенно дѣйствуютъ на нашу душу. Илашевъ самъ разсказывалъ, что онъ нѣсколько разъ бывалъ въ этой бесѣдкѣ, но никогда она не производила на него такого впечатлѣнія, какъ въ этотъ разъ. Впрочемъ, можетъ-быть, и въ-самомъ-дѣлѣ было что-нибудь обаятельное въ полусвѣтѣ, царствовавшемъ во внутренности бесѣдки, въ ея уединеніи и самомъ воздухѣ, наполненномъ душистыми испареніями цвѣтовъ. Иногда кажется, что вся природа говоритъ съ нашею душою. Такъ было и теперь. Надъ самымъ входомъ свѣшивались густыми плетеницами гибкія асклепіи и шелестомъ листьевъ, казалось, нашептывали какую-то тайну; въ дверяхъ тихо качалась на стеблѣ пышная роза, убаюкивая въ благовонной чашечкѣ своей изумрудную цетонію; по стѣнамъ разноцвѣтные колокольчики ипомеи, этого цвѣтка-эмблемы скоротечности, отъ которой самое растеніе въ народѣ зовется "человѣческою жизнію",-- кажется, ловили послѣдніе лучи свѣта, съ которымъ должно было окончиться ихъ эфемерное существованіе; и все, казалось, говорило наслажденію: спѣши! спѣши!.. Вѣра Дмитріевна ходила отъ цвѣтка къ цвѣтку, приподнимала фіолетовый колокольчикъ кобеи, или пестрыя кисти азалеи; Илашевъ молчалъ.
-- Посмотрите на эти кларкіи, сказала она, наклонясь къ маленькому растенію, скромно притаившемуся между другими.-- Это совсѣмъ не пышный цвѣтокъ; но какъ онъ милъ! Я особенно люблю его.-- Она подняла голову и взглянула на Илашева: онъ стоялъ прислонясь къ колоннѣ и смотрѣлъ на нее -- не на цвѣты. Яркая краска выступила на лицѣ ея. Она опять опустила глаза на цвѣтокъ.-- Нѣтъ, право, вы не отдаете справедливости моимъ цвѣтамъ.
-- Я? напротивъ. Никогда я не находилъ ихъ столько прекрасными.
-- Вы смѣетесь. Вамъ кажется, что этотъ блѣднорозовый цвѣтокъ съ четырьмя лепесточками не заслуживаетъ вниманія; вамъ непремѣнно надобны великолѣпныя магноліи... И она подошла къ только-что распустившейся магноліи, которая красовалась возлѣ дивана на горкѣ, уставленной зеленью и цвѣтами, и, смотря съ любовію на прекрасный цвѣтокъ, сѣла на диванъ.
-- Какъ же вы хотите, чтобъ можно было не любоваться прекраснымъ? сказалъ онъ, садясь возлѣ Вѣры Дмитріевны.
Они говорили о цвѣткѣ, любовались яркими лепестками его, красивою формою... и Богъ-знаетъ какъ это случилось, только черезъ нѣсколько минутъ рука Илашева, какъ гибкая ипомея, обвила станъ молодой женщины, и губы, какъ изумрудная цетонія въ чашечку розы, впились въ ея розовыя уста.
Но это было на одно мгновеніе.
Какъ-будто внезапно пробудившись отъ страшнаго сна, Вѣра Дмитріевна вырвалась изъ рукъ молодаго человѣка. Глаза ея сверкали, грудь волновалась,-- она была истинно-хороша въ эту минуту.
-- Это уже слишкомъ, Леонтій Андреичъ! Я вамъ этого никогда не прощу, говорила она, ухватясь руками за столъ, какъ-бы ища опоры.
Но увлеченіе Илашева уже прошло, или такъ казалось по-крайней-мѣрѣ. Я не знаю, какъ бы онъ долженъ былъ поступить въ этомъ случаѣ по мнѣнію Вѣры Дмитріевны, только онъ... онъ сидѣлъ покойно, какъ-будто-бы сейчасъ только прослушалъ ботаническій урокъ, и хотя легкая краска, непривычное явленіе на смугломъ лицѣ его, и измѣняла внутреннему волненію, -- улыбка его, взоръ, свободное положеніе говорили противное.
-- Прежде растолкуйте мнѣ великость вины моей, сказалъ онъ голосомъ совершенно-спокойнымъ.
Вѣра Дмитріевна посмотрѣла на него пристально. Ее поразило скептическое выраженіе, съ которымъ онъ смотрѣлъ на гнѣвъ ея. Внезапная мысль озарила ея душу.
-- Послушайте, сказала она съ живостію:-- увлекаются, когда любятъ, или... Она закрыла лицо руками, и голосомъ, въ которомъ слышалась жалоба растерзанной души, сказала: -- о! я знаю, что это значитъ.
-- Наконецъ?
-- Да, знаю. Клевета дошла и до васъ, и вы повѣрили ей. Она бросилась въ кресла и заплакала.
-- Послушайте, Вѣра Дмитревна, мы съ вами не дѣти. Вы такъ же хорошо знаете жизнь, какъ и я...
-- Не хотите ли вы мнѣ читать уроки вашей свѣтской философіи? Мы здѣсь, въ деревнѣ, незнаемъ ея.
-- Я думаю, что вы не имѣете нужды ни въ какихъ урокахъ, Вѣра Дмитревна, сказалъ Илашевъ тономъ самой тонкой свѣтской вѣжливости.-- Я просилъ, напротивъ, чтобъ вы взяли на себя трудъ научить меня и объяснить важность моего преступленія. Положимъ, оно велико; но...
-- Оставьте этотъ тонъ, сказала Вѣра Дмитріевна, вставъ и подойдя къ дивану, на которомъ сидѣлъ Илашевъ. Казалось, гнѣвъ ея исчезъ совершенно. Лицо ея выражало только горесть, и свѣтлая слеза, какъ капля росы, трепетала на рѣсницѣ. Она сѣла подлѣ Илашева.-- Послушайте, сказала она, сжимая въ рукахъ сорванный листокъ:-- я уважала васъ... нѣтъ, болѣе: я вообразила себѣ, что могла осуществить всегдашнюю мечту мою и найдти въ васъ друга... Видите, я такъ простодушна, что думала, будто вы можете быть другомъ женщинѣ! Я была также увѣрена, прибавила она скоро, видя, что онъ хотѣлъ говорить:-- что вы не легко повѣрите первому, кто вздумалъ бы клеветать на эту женщину.