болезням саккаремцев ныне превосходили лишь арранты.
Рана, нанесенная шаду полторы седмицы назад, оказалась опаснейшей и, не поспей вовремя помощь, стала бы смертельной. Самострельный болт, да не обычный, а именующийся "серпом", на котором вместо острого наконечника закреплялась изогнутая полумесяцем и заточенная не хуже дангарского клинка металлическая пластина, лишь чудом не вошел Даманхуру в живот, скользнув по защитившей шада рукояти кинжала. Но все одно - жуткое орудие, которое при прямом попадании в шею запросто сносило человеку голову не хуже ятагана палача, разорвало Солнцеликому бок чуть выше оконечья бедра, рассекло мышцы и повредило внутренности.
По счастью, личный целитель шада атт-Берит оказался поблизости, сумел быстро остановить кровь, перевязав шелковыми ниточками рассеченные сосуды, кликнул самого разумного и исполнительного телохранителя, приказав тому немедленно принести кувшин с виноградным спиртом, и, когда таковой появился, заставил дюжих охранников шада влить содержимое в рот Даман-хуру.
- Рот ему разжимайте! - зло и неразборчиво шипел атт-Берит. - Ты куда, сын осла, поставил кувшин?
Даманхур пребывал в полубессознательном состоянии от боли и кровопотери, его челюсти свело судорогой, и поэтому разжать их никак не получалось.
- Кинжалом! - рявкнул лекарь. - Сломаешь зубы - ничего страшного. Потерянный зуб - ничто по сравнению с возвращенной жизнью.
Телохранитель замялся. Все-таки у его ног лежал не кто-нибудь, а шад Саккарема. Атт-Берит тотчас понял, в чем причина замешательства.
- Сейчас шад - я! - непререкаемо заявил он. - И приказываю тоже я! Делай!
- Тебе что сказано? - сквозь зубы процедил присутствовавший здесь же Энарек. - Если шад умрет, умрешь и ты!
Заниматься хирургией на улице, пускай и не в пыли, а на чистом мраморном всходе Золотого храма Меддаи, конечно, не стоило: в воздухе могут витать болезнетворные гуморы, опаляющее рану солнце висит над головой, куча зевак (как проморгавших момент опасности гвардейцев, так и людей совсем посторонних). Однако дело не требовало отлагательства. Несколько мгновений промедления угрожали Саккарему наступлением полнейшей анархии.
- Помоги, - бросил атт-Берит стоявшему неподалеку мардибу из окружения Учителя Веры, прекрасно зная, что каждый священнослужитель обучался целительскому искусству. - Найди в моем сундучке тонкие нити в стеклянных баночках и изогнутые иглы. Там же лежит мешочек с порошком... Вытащи. Эй, кто-нибудь, немедленно принесите чистую воду из священного водоема!
К счастью, прямо во дворе Золотого храма бил родник, вода которого считалась столь же чистой, как первая влага, явленная Атта-Хаджем в момент сотворения мира. Источник не зря назывался Серебряным - не только из-за литой ограды из чистого серебра, но и из-за полной прозрачности, невозможной вне стен Меддаи.
...А в это время по всему Белому городу многочисленные отряды халиттов и гвардии шада шумно ловили злоумышленника. Сотники личной охраны проклинали себя за беспечность и самоуспокоенность (что, в конце концов, может случиться в Меддаи, где властитель Полуденной державы является гостем не только аттали, но и самого Незримого Атта-Хаджа?). Дозоры на крышах близлежащих домов выставлены не были, Даманхура не окружал стройный и неколебимый ряд личных телохранителей, способных принять на себя первый удар и закрыть своими телами господина, на центральную площадь допускались все желающие - простолюдины, чужеземцы, нищие... Покушавшегося видели - злодея заметил один из гвардейцев, случайно отвлеченный ослепительной искоркой, загоревшейся на крыше Священной школы, расположенной как раз напротив Золотого храма, куда шад отправился на полуденную молитву. В момент, когда Даманхур выходил из портала огромного здания, и раздался неслышный щелчок. Хвала Атта-Хаджу, убийца целил не в голову, а в живот, прекрасно зная, что стрела-"серп" наносит самые жуткие увечья именно при попадании в туловище. Бывали случаи, когда подобный снаряд, ударявший в череп, соскальзывал по кости, только сдирая кожу и не причиняя жертве особого вреда.
Площадь незамедлительно оцепили: два ряда халиттов перекрыли улицы, за ними стояла Саккаремская стража. Командиры послали воинов обследовать крыши домов, и, конечно же, вскоре обнаружились брошенный убийцей саккаремский самострел, пучок "серпов" и замызганный полосатый халат погонщика верблюдов. Никаких следов. Гвардеец, заметивший отблеск оружия напротив Золотого храма, утверждал, что лица он не помнит, да и не смог бы рассмотреть с такого расстояния. Быстро опросили охранников Священной школы, выяснили немного: ранним утром к боковому входу явился молодой человек, приведший быка, предназначенного для кухонь духовного училища, передал скотину поварам и ушел. Как выглядел? Потрепанный полосатый халат, смуглая физиономия, глаза более раскосые, чем у обычного саккаремца, однако говорил правильно, не искажая слова. За спиной мешок. У одного из охранников сложилось впечатление, будто этот человек некогда был воином. Все. Ищи ветра в поле.
Пришлось искать. По столь невыразительным приметам халитты задержали человек шестьдесят, три четверти из которых пришлось вскоре отпустить, - их невиновность засвидетельствовали родственники или знакомые, видевшие подозреваемых в полдень далеко от площади Золотого храма. Проводивший изыскания сотник внезапно заподозрил, что к покушению могло приложить руку посольство мергейтов, но Менгу и явившиеся с ним степняки утром не выходили из странноприимного дома, где разместились гонцы великого завоевателя. Одним словом, принятые меры не принесли никакой пользы. Убийца вполне мог стоять сейчас на площади и посмеиваться над незадачливой стражей. Хорошо подготовившие покушение одиночки всегда выигрывают.
Только Фейран догадывалась, кто именно стрелял в шада, как звали этого человека и почему он избежал вполне заслуженного наказания.
* * *
- Да, действительно любопытно... Никогда ничего подобного не видел. Прости за мои вчерашние несдержанные слова.
- Ничего страшного. Если бы мне рассказали такое, я бы тоже не поверил. Мой дорогой Асверус, вам не кажется, что мы стоим на пороге, ведущем к одной из самых удивительных загадок нашего мира?
- Этот порог ведет не к загадкам, а к неприятностям. Здесь все слишком... чуждо. Не думаю, что здесь обитали люди.
- Тогда кто? Альбы?
- Скорее всего, тоже нет. Я читал хроники: альбы любили дерево, а эти постройки каменные. Бессмертный народ вдобавок широко расселился на полуночи материка, и границы его владений теперь отмечаются окоемом Альбаканской пустыни. Обратите внимание на колонны, эрл, - они выглядят нарочито тяжеловесными и грубоватыми. - Как насчет двергов?
- Смешно! Представьте себе дверга, кочующего по пустыне на верблюде! Раса подземных карликов никогда не возводила построек на поверхности.
- Вы, как погляжу, неплохо осведомлены об истории нелюдей...
- В замке отца неплохая библиотека. Взглядам Драйбена и Асверуса открывался великолепный вид на овальную неширокую долину, расположившуюся среди красноватых скал Аласора. Вымощенная пятиугольными плитами и отлично сохранившаяся дорога, ведущая из ниоткуда в никуда, сейчас спускалась вниз, изогнувшейся светлой змеей огибала руины, а затем вновь поднималась на полуразрушенный хребет уводя дальше, к полуденному закату и песчаным равнинам, предварявшим Дангарские горы.
- Хотелось бы знать, - задумчиво начал Асверус, - как все-таки здесь обстоят дела с сокровищами? Драйбен, вы слышали историю, как смерды тана Виткова, расчищая пустоши под новые поля, обнаружили руины поселения альбов, датируемые нашими учеными мужами трехтысячным годом до начала нашей эпохи?
- Слышал, - подтвердил Драйбен. - Это случилось, когда я еще не уехал в Аррантиаду, оставив поместье и всю прежнюю жизнь. Помнится, тан Витков в обмен на найденное золото и бесценные украшения приобрел у вашего отца Юс-тиния титул эрла, а потом одна из старинных драгоценностей свела его в могилу.
- А, кольцо с ядом? - улыбнулся, припоминая, сын кониса. - Удивительно, как отрава могла сохраниться в перстне сорок столетий! Хотя я предполагаю, что сыночек новоиспеченного эрла попросту отравил богатого папашу и прибрал к рукам все заработанное гробокопательством богатство. Слухи об отравленных или проклятых сокровищах всегда несколько преувеличивают опасность. Объяснить все тайны можно очень просто: давними и неизбежными пороками человека. Жажда славы, власти и золота.
- То есть, - вкрадчиво проворковал Драйбен, - вы хотите спустится вниз и покопаться в живом песке лишь ради трех вышеперечисленных причин? Не проще ли славу и богатство завоевать на поле боя, а власть... Асверус, титул кониса вам все равно не светит, хотя бы потому, что у вас множество старших братьев. Удовлетворитесь званиями эрла и тана владения Керново. Это же одна пятая общей площади Нардара!
- Вам хорошо, - с притворной обидой бросил Асверус, не уставая оглядывать колышущиеся далеко внизу коричнево-красноватые барханы. - Вы всегда были единственным и любимым сыном, наследником серебряной короны, а по причине захо-лустности Кешта могли бы быть там и конисом, и кенигом, и шадом, и всем сонмом богов одновременно. Главное - вовремя платить налоги моему отцу. А я? Самый младший сын в семье, которому лишь по праву наследования сунули занюханный Кернов... Одна пятая Нардара! Половина болота, четверть леса, остальное горы! Два города, шесть замков, четыре десятка деревень, и все это разваливается на глазах, потому что жить в провинции никому не хочется! Знаете, что Кернов уже с полсотни лет не приносит дохода казне, как ты ни бейся? Юстинию, наоборот, приходится выделять серебро ради того, чтобы мы хоть как-то выжили. А вы говорите - слава, богатство! Даже если к нам в Кернов заявятся мергейты, они мигом передохнут от болотных испарений или попадут на обед медведям!
- Радуйтесь, - Драйбен усмехнулся. - В таком случае вы со своим ленным владением окажетесь единственным независимым от хагана Гурцата государством на материке. Объявите себя конисом...