Наконец, угрозы для советской идеологии включали в себя усиление в СССР националистических проявлений и «религиозный вопрос». В 1950-х и 1960-х гг. было отмечено несколько фактов беспорядков на этнической почве, а также стихийные выступления верующих против закрытия монастырей и церквей[578]. Власти считали, что причины роста национализма включали «усиление идеологической борьбы» в мире, а также то, что «языковые, бытовые, культурные и иные различия при отсутствии соответствующей идеологической работы могут порождать известные противоречия между представителями различных национальностей». Идеологи полагали, что «в ряде республик отмечается недостаточное подчеркивание линии на сближение наций как ведущей тенденции в развитии национальных отношений в СССР», и наоборот, «чрезмерный упор делается на национальные особенности»[579]. Процесс формирования единой советской политической нации явно хромал.
В стране было выявлено «значительное влияние религии на детей и юношество», приспособление религиозных организаций «к изменившейся обстановке», в том числе модернизация ими своего вероучения (например, сближение «социальных и нравственных идеалов религии и коммунизма»), а также «антисоветская деятельность» ряда конфессий. Особенно высокой сохранялась религиозность населения в Прибалтике, Средней Азии, Молдавии, западных областях Украины и Белоруссии, ряде районов Кавказа[580]. В 1960-х гг. в органы власти поступали жалобы верующих, которые содержали несогласие с советской атеистической политикой и имели характер протеста в адрес идеологической системы[581].
На массовое сознание в СССР оказывали воздействие международная «идеологическая» ситуация и пропаганда из-за рубежа. Советские идеологи признавали, что одной из причин «колебаний» в социуме был «нарастающий поток информации о событиях, происходящих в мире», в том числе «идеологическая борьба на международной арене»[582].
В апреле 1965 г. в записке, направленной в ЦК КПСС, главный редактор журнала «Политическое самообразование» А.С. Вишняков сообщал, что «советские люди… хотят знать, какова реальная обстановка в коммунистическом движении, что конкретно делается для преодоления разногласий в нем, каковы трудности на этом пути». Эти трудности советские граждане хорошо видели. В начале 1966 г. во время лекций, проводившихся лекторами Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС, некоторые люди даже выдвигали предложение о «[вос]создании Коминтерна[583] в связи с разногласиями в международном коммунистическом движении»[584].
Закономерно, что наиболее сильное беспокойство у граждан страны вызывали самые «сложные случаи» в мировой системе социализма. Их интересовало отношение компартий Румынии и Албании к событиям в Китае и то, «какие компартии следуют политике китайских руководителей». Люди переживали из-за ухудшения отношений между СССР и отдельными соцстранами. Они признавали, что в разногласиях между СССР и Китаем виновата КПК, однако при этом беспокоились, «не было ли ошибок, допущенных со стороны Хрущева, которые сейчас нам следовало бы признать?» Советских граждан интересовали перспективы улучшения отношений с Албанией и Югославией, возможности изменения «югославскими товарищами своей ревизионистской политики»[585]. Таковы были настроения лояльных к советской системе граждан.
Гораздо более опасным для властей СССР было, когда разногласия в международном коммунистическом движении рассматривались советскими людьми «как свидетельство крушения веры в «абсолютную истину» марксизма». КГБ видел в оппозиционных настроениях, возникших в стране, влияние «идей и взглядов, заимствованных из политических платформ югославских руководителей, чехословацких дубчековцев и некоторых западных компартий». Тяготение среди части интеллигенции СССР к «демократическому социализму» и либерализму, как считали власти, было вызвано влиянием идей Итальянской и Французской компартий[586].
В июне 1968 г., в ходе чехословацких событий, британская газета «Таймс» сделала вывод, что «давление из-за границы уже столь сильно, что оно глубоко беспокоит руководителей в Москве», которые «боятся заражения… духом демократизации». Действительно, во время «Пражской весны» в СССР фиксировались вызванные ее событиями антисоветские высказывания (например: «Наш народ все терпит, а вот в Чехословакии правильно делают, что призывают к ликвидации компартии»). Распространению таких настроений способствовала рассылка чехословацкими реформистами через посольство Чехословакии в СССР своих материалов напрямую в советские учреждения и организации[587].
Оказывали воздействие на умы граждан СССР и разного рода «отклонения» от советской модели в странах соцлагеря. Так, разрешенный в Польше абстракционизм как направление в изобразительном искусстве порождал у некоторых советских граждан вопрос, почему оно не может быть признано и в СССР. В марте 1970 г. люди на встречах с партийными пропагандистами высказывались о неправильности осуждения советской пропагандой югославского опыта привлечения трудящихся к управлению производством, так как «это признак демократии»[588].
Сильно действовало и «идеологическое давление» из капстран. В мае 1967 г. Г.Л. Смирнов, выступая на теоретической конференции «Основные факторы и особенности развития социалистического сознания на современном этапе», отметил: «Мы испытываем сильнейшее влияние империалистической идеологии… Именно империалистическая система является той социальной базой, которая питает всякого рода антиобщественные, антисоциалистические явления… внутри социалистических стран». В 1969 г. он же писал об эффективности «огромных усилий, которые предпринимает империалистическая реакция для идейной дезориентации населения социалистических стран»[589].
Идеологи отмечали, что под влиянием «либерально-демократической демагогии буржуазной пропаганды» в СССР распространялось «некритическое увлечение некоторыми сторонами политического устройства буржуазных государств, в том числе и буржуазными конституциями». Молодежи импонировала «свобода мнений в капиталистических странах», среди них были слышны высказывания: «Американцы — умный народ, и поэтому у них нет компартии»[590] (хотя Компартия США существовала, очевидно, имелось в виду, что она не находилась у власти).
Послевоенный экономический бум в ряде капстран, по мнению советских идеологов, «создавал у неискушенного человека впечатление о буржуазном мире как «изобильном» и «динамичном». Рабочие московских предприятий задавали партийным лидерам вопрос: «В Америке рабочий класс лучше живет, а почему?» Среди части студентов было распространено мнение, что американский «безработный живет лучше нашего инженера»[591].
Кроме того, в советском социуме циркулировали идеи о положительном значении «капиталистической конкуренции в экономическом прогрессе». Некоторые молодые люди «при каждом случае плохого изделия или плохого качества» советских вещей «с мечтой говорили о принципе конкуренции», а также «считали, что нам необходимы безработные, для того чтобы работающие постоянно ощущали над собой угрозу»[592] (тоже конкуренция, только среди людей).
Причины таких настроений советские идеологи видели в том, что «не зная достаточно глубоко жизни буржуазного Запада, некоторые советские люди оценивали его по фасаду, по внешним вывескам»[593]. Действительно, это так, однако, у капиталистической системы, разумеется, были и реальные достижения, информация о чем распространялась среди населения СССР.
Воздействие на «идеологическое сознание» советских людей оказали разработанные на Западе теории «единого индустриального общества» и «конвергенции»[594], которые породили мнение, что прогресс в СССР был «связан отнюдь не с социалистическим общественным строем, а с общими закономерностями индустриального общества»[595]. (Такие настроения появились еще в период правления Н.С. Хрущева, когда попытки совершенствования советской системы путем заимствования «лучших» элементов капитализма вызвали к жизни надежду на постепенную «конвергенцию» командной и рыночной экономик[596].) Советские идеологи отмечали, что сопряженное с ослаблением изоляции СССР развитие технических, культурных и иных контактов с зарубежными странами иногда трактовалось гражданами страны как «отказ от марксистско-ленинской идеологии», т. е. тоже путь к «конвергенции». Кроме того, как «результат индустриального развития и потребность всякого технически развитого общества» (а не как достижение Октябрьской революции) рассматривались и достижения СССР в разных сферах, и некоторые недостатки советской системы — например, ее бюрократизированность. Все это, по мнению части советских граждан, означало, «что социализм в общем социально не так уже отличается от капитализма»[597].
Таким образом, во второй половине 1960-х гг. в массовом сознании населения СССР произошел рост «негативных» для советского режима тенденций. Одной из его причин были «десакрализация» И.В. Сталина и принудительное отстранение от власти Н.С. Хрущева. Отсутствие демократии и замыкание всего, что происходит в стране, на личность лидеров, дало свои отрицательные результаты — разоблачение их ошибок (и тем более преступлений) привело к падению авторитета власти, партии и идеологии в целом.