то в школе их дочерей лишают права гулять по ночам с мальчиками и многое другое не нужное. А в «Комсомольской правде» печатают иногда вещи, которым диву дивишься, вроде таких статей, как зачем пионерам собирать металлолом, шире дорогу юношам (а кто им стал на пути) и др.»[1417]. Таким образом, он «прошелся» и по литературе, и по кино, и по СМИ. Этот запрос шел в ногу с намерениями властей.
Все, что выносилось в публичную сферу, подвергалось контролю и корректировке со стороны высших партийных органов[1418]. Цензура проходила несколько стадий: сначала автор осуществлял «самоцензуру», затем работал редактор, и только после этого публикация поступала к цензору. Кроме официальных запретов, был введен ряд негласных — в частности, на «пессимизм» и «опасную асссоциативность» (через акростихи, кроссворды и пр.)[1419]. Конкретным примером применения цензуры были последствия публикации в «Комсомольской правде» результатов опроса о выборности на производстве в 1966 г. По словам Б.И. Грушина, в ЦК КПСС она вызвала недовольство «поистине угрожающих размеров». Редакции газеты пришлось виниться сразу перед несколькими отделами ЦК. В результате ни о каких публикациях по этой теме больше не могло быть и речи[1420].
«Плотной» стала цензура в сфере литературы и искусства. Власти подчеркивали «значение и роль литературы в процессе формирования марксистско-ленинского мировоззрения» и, соответственно, пытались максимизировать контроль над ней. На заседании Политбюро ЦК КПСС в ноябре 1966 г. П.Н. Демичев заявил, что журнал «Новый мир» «пропагандирует… неверные взгляды», и вокруг него группируется «определенная группа интеллигенции». Была также выявлена аналогичная «группировка», сложившаяся вокруг журнала «Октябрь». Г.И. Воронов отметил: «В печати у нас много всякой дряни… Надо усилить контроль за тем, что печатается, что издается, контроль за всеми идеологическими участками нашей работы». А.Н. Шелепин поддержал его: «Много у нас разного рода не нужных изданий, а подчас и вредных». Он конкретизировал необходимость в первую очередь «заняться» главным редактором журнала «Новый мир» А.Т. Твардовским, котороего «нужно просто освободить от работы. И это можно сделать не в ЦК, это может сделать Союз писателей»[1421]. Шелепин призвал «вести настоящую партийную борьбу против монополии на идеологическом фронте», и вместо корифеев советской литературы, которые утратили «идеологическое доверие», двигать «талантливую молодежь, которую мы просто не замечаем»[1422](разумеется, только «идеологически выдержанную» молодежь).
На этом же заседании Политбюро были даны программные установки по цензуре в других основных сферах творческой деятельности. П.Н. Демичев заявил, что «очень слабый участок у нас — это кино. Я думаю, что настала пора освободить Романова от этой работы. Он очень умный и подготовленный человек, но большой либерал»[1423]. А.Н. Шелепин вторил генсеку: «Самое неблагополучное положение, на мой взгляд, в кино. Сколько у нас разных чепуховых фильмов создано за последнее время, и они ведь идут, их смотрят люди. И чему, и как мы воспитываем этими фильмами наших людей, никому не ведомо»[1424].
Шелепин также высказался о театре: «Не может нас не тревожить и то, что нет у нас настоящих глубоких, с политическим смыслом пьес. И вот сейчас ставятся в театрах такие ублюдочные пьесы, как «Я снимаюсь в кино»[1425] и другие. Нам необходимо поднять серьезно требовательность к министрам и председателям комитетов и всем ответственным за идеологическую работу людям». Не избежала его внимания и сфера эстрады: «Мне кажется, что в этом деле у нас никакого контроля не существует. С эстрады наших театров часто слышим всякую пошлость, а подчас прямо антисоветчину». (Очевидно, в развитие таких указаний в сентябре 1968 г. на пленуме Бауманского райкома КПСС секретарь парткома Министерства культуры СССР Н.М. Алещенко подверг критике концертную программу Л.И. Утесова, где «конферансье изображает пьяницу, рассуждающего о коммунизме»[1426]).
После апрельского пленума ЦК КПСС по идеологии (1968 г.) «партийная линия» в литературе и искусстве стала более «наступательной»[1427]. Власти еще раз обозначили свою жесткую позицию, заявив, что представители творческих профессий «отходят от классовых критериев при оценке и освещении сложных общественно-политических проблем, фактов и событий, а иногда становятся носителями взглядов, чуждых идеологии социалистического общества. Кое-где имеются попытки односторонне, субъективистски оценивать важные периоды в истории партии и государства, в критике трудностей, неизбежно возникающих на нашем пути, выступать не с позиций партийной и гражданской заинтересованности, а в роли сторонних наблюдателей. Проявляется это по-разному: в одном случае появляется в свет идейно ошибочная книга, в другом — слабая кинокартина, в третьем — репертуар того или иного театра формируется из случайных, бьющих на сенсацию произведений, в четвертом — формалистические, оторванные от жизни поиски художников, гордящихся тем, что творчество их непонятно для окружающих, в пятом — рабское подражание западным образцам архитектуры», а «на эстраде… телевидении и на радио появляются пошлые, безыдейные, незрелые произведения, воспитывающие у зрителя и слушателя низкие вкусы»[1428].
В августе 1968 г. ЦК партии подверг критике Центральное телевидение СССР за «ряд серьезных ошибок, снижающих роль телевидения как одного из важнейших средств пропаганды, наносящих определенный ущерб идеологической работе». В феврале 1969 г. были жестко раскритикованы за «идеологические прегрешения» издательства «Искусство», «Мысль» и Куйбышевское книжное издательство, которые якобы выпускали «произведения идейно незрелые, тендециозно представляющие явления нашей действительности». Журнал «Театр» обвинили в «восхвалении «новаторства» некоторых театральных деятелей, идущего вразрез с ленинскими указаниями партии в вопросах искусства», журнал «Новый мир» подвергся критике за то, что в нем «подчас появляются идейно и художественно незрелые произведения, искажающие советскую действительность»[1429].
Сильное негативное воздействие на советское руководство оказал чехословацкий закон о свободе печати, принятый в рамках «Пражской весны»[1430]. После этих событий в СССР стало более настороженным отношение к литературе из «братских» стран (особенно из Кубы, Румынии и Чехословакии). На контроль были взяты 32 из 59 печатных органов компартий капстран и зарубежных «прогрессивных изданий», поступавших в Советский Союз для розничной продажи[1431]. Было восстановлено глушение передач западных радиостанций.
Кроме цензуры, была официально введена еще и «самоцензура». Принятое в январе 1969 г. секретное постановление Секретариата ЦК КПСС гласило, что «отдельные авторы, режиссеры и постановщики отходят от классовых критериев при оценке и освещении сложных общественно-политических проблем, фактов и событий, а иногда становятся носителями взглядов, чуждых идеологии социалистического общества». По таким случаям руководство театров, киностудий, средств массовой информации не принимало никаких мер, а закономерно пыталось перевести ответственность за «идейную направленность выпускаемых произведений» на Главлит. Поэтому ЦК официально возложил эту ответственность на руководителей издательств, СМИ, учреждений культуры и искусства[1432]. Власти объявили, что так как в творческих организациях «не была создана обстановка нетерпимости к идейным шатаниям, к проявлениям чуждых взглядов», то «в наказание» была введена «самоцензура», направленная на «повышение партийной ответственности»[1433] руководителей на местах.
Цензурный контроль в стране стал всеохватывающим[1434]. В июне 1971 г. Секретариат ЦК КПСС принял постановление «О мероприятиях по противодействию нелегальному распространению антисоветских и других политически вредных материалов», согласно которому требовалось усилить борьбу с «самиздатом»[1435]. Новое положение о Главлите, утвержденное в ноябре 1974 г., усилило контроль над СМИ, издательствами, экспозициями музеев, ввозимой из-за рубежа литературой, аудио- и видеопродукцией. Тем самым практически перекрывались все каналы нецензурированной информации. Главлит осуществлял «неусыпный, бдительный… построчный контроль» над средствами массовой информации. Разумеется, вся эта деятельность, как и прежде, контролировалась ЦК КПСС[1436].
В феврале 1976 г. был запрещен выпуск учебников и учебных пособий по истории партии, политэкономии, научному коммунизму, марксистско-ленинской философии всем организациям, имевшим право издательской деятельности, кроме Издательства политической литературы при ЦК КПСС[1437] (этим пресекались пути несанкционированного толкования идеологии). Согласно постановлению ЦК партии «О мерах по усилению контроля за подготовкой и изданием мемуарной литературы», принятому в июле 1977 г., в три раза был сокращен выпуск мемуарной литературы и существенно снижены объемы этих изданий